Неточные совпадения
Личность не может познаваться как
объект, как один из
объектов в ряде других
объектов мира, как часть
мира.
Личность есть субъект, а не
объект среди
объектов, и она вкоренена во внутреннем плане существования, т. е. в
мире духовном, в
мире свободы.
Общения же в
мире экзистенциальном, не знающем
объектов, принадлежат царству свободы, означают освобожденность от рабства.
Эгоцентризм означает двойное рабство человека — рабство у самого себя, у своей затверделой самости и рабство у
мира, превращенного исключительно в
объект, извне принуждающий.
К мышлению об обществе, свободном от категорий господства и рабства, неприменимы обычные социологические понятия, оно предполагает отрешенность, негативность в отношении ко всему, на чем покоится общество в царстве кесаря, т. е. в
мире объективированном, где человек становится тоже
объектом.
Бог, понятый как
объект со всеми свойствами объективированного
мира, стал источником рабства.
Ненависть и убийство существуют лишь в
мире, где люди стали
объектами, где человеческое существование объективировано.
Но собственность же может сделать человека рабом, рабом материального
мира, рабом
объектов.
Пол, через могущественное бессознательное влечение, приковывает человека к объективированному
миру, в котором царствуют детерминизм, необходимость, определяемость не изнутри, а извне, от человеческой природы, изошедшей в
объект.
Романтизм означает разрыв субъективного и объективного, субъект не хочет быть частью
объекта, раскрывается бесконечность субъективного
мира.
Разница только в том, что в случае знания о внутреннем мире и объект знания, и процесс сравнивания его находятся в сфере «я», а при познании внешнего
мира объект находится вне я, а сравнивание его происходит в я.
Но и социализм, в большинстве случаев основанный на ложной метафизике, признает
мир объектов первичной реальностью, мир же субъекта — вторичный.
Неточные совпадения
Человек не только один из
объектов этого
мира, он прежде всего субъект, из
объекта не выводимый.
Исторический
мир или, вернее, исторические
миры, которые познаются из
объекта, имеют дело уже с объективацией.
Экстаз, который считают характерным для некоторых форм мистики, есть выход из разделения на субъект и
объект, есть приобщение не к общему и объективированному
миру, а к первореальности духовного
мира.
Христианская философия есть философия субъекта, а не
объекта, «я», а не
мира; философия, выражающаяся в познании искупленности субъекта-человека из-под власти объекта-необходимости.
Но сейчас я остро сознаю, что, в сущности, сочувствую всем великим бунтам истории — бунту Лютера, бунту разума просвещения против авторитета, бунту «природы» у Руссо, бунту французской революции, бунту идеализма против власти
объекта, бунту Маркса против капитализма, бунту Белинского против мирового духа и мировой гармонии, анархическому бунту Бакунина, бунту Л. Толстого против истории и цивилизации, бунту Ницше против разума и морали, бунту Ибсена против общества, и самое христианство я понимаю как бунт против
мира и его закона.