Неточные совпадения
Та же истина о двойной природе человека, двойной и в то же
время целостной, находит себе отражение и в отношении человеческой личности к обществу и к
истории, но тут она как бы опрокинута.
Ещё в самом обществе возможны прорывы к свободе и любви, ещё в мире объективации возможно трансцендирование, ещё в
истории возможно вторжение метаистории, ещё во
времени возможны достижения мгновений вечности.
Можно уничтожить разного рода несправедливости и порабощения прошлого, можно уничтожить то, что принадлежит историческому
времени, но нельзя уничтожить того, что принадлежит
времени экзистенциальному, можно уничтожить
историю, но нельзя уничтожить метаисторию.
Но философская проблема
истории есть прежде всего проблема
времени.
Обоготворение
истории есть обоготворение исторического
времени.
Философия
истории есть в значительной степени философия
времени.
История связана с
временем.
История, конечно, подчиняется и космическому
времени, она знает исчисление по годам и столетиям, но она знает и своё историческое
время.
И самая борьба против исторического
времени, против прельщения и рабства
истории происходит не в космическом, а в историческом
времени.
Но личность по-новому ранена и порабощена историческим
временем, и она даже иногда ищет избавления от плена
истории переходом в космический план существования.
В космосе более отображается Божество, чем в
истории, но в космосе, к которому прорывается человек через объективированную природу и объективированное
время.
В настоящем человек не чувствует полноты
времени, и он ищет её в прошлом или будущем, особенно в переходные и мучительные периоды
истории.
Откровение Бога в
истории и есть это вторжение событий экзистенциального
времени.
Окончательная победа метаистории над
историей, экзистенциального
времени над историческим означала бы конец
истории.
Парадокс
времени тут заключается в том, что конец
истории мыслят во
времени, в то
время как конец
истории есть конец
времени, то есть конец
времени исторического.
Конец
истории есть событие
времени экзистенциального.
Конец
истории, совершающийся в экзистенциальном
времени, совершается и «по ту сторону» и «по сю сторону».
Активное отношение к концу
истории предполагает более или менее длительный период изменения структуры сознания, духовную и социальную революцию ещё в историческом
времени, которая не может совершиться одними человеческими силами, но не может совершиться и без человеческих сил, пассивным ожиданием.
Конец
истории есть победа экзистенциального
времени над
временем историческим, творческой субъективности над объективацией, личности над универсально-общим, общества экзистенциального над обществом объективированным.
Но активно-творческие события в экзистенциальном
времени будут иметь свои последствия не только на небе, но и на земле; они переворачивают
историю.
Но во
времени космическом и историческом, в природе и
истории все приходит, все исчезает.
Первое неудобство — то, что, вероятно, это место теперь замечено и приняты насчет его некоторые предохранительные меры со
времени истории на последнем бале у Олсуфья Ивановича; а во-вторых, должно же было ждать условного знака от Клары Олсуфьевны, потому что непременно должен же был существовать какой-нибудь этакой знак условный.
Целые дни, теперь свободные от уроков, мы проводили с книгами и программами в саду, сидя в самых укромных уголках его, или лихорадочно быстро шагали по аллеям, твердя в то же
время историю многострадального Иова или какой-нибудь канон празднику.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы всё еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого
времени история такого рода не имеет смысла.
Неточные совпадения
Главное препятствие для его бессрочности представлял, конечно, недостаток продовольствия, как прямое следствие господствовавшего в то
время аскетизма; но, с другой стороны,
история Глупова примерами совершенно положительными удостоверяет нас, что продовольствие совсем не столь необходимо для счастия народов, как это кажется с первого взгляда.
Давно уже имел я намерение написать
историю какого-нибудь города (или края) в данный период
времени, но разные обстоятельства мешали этому предприятию.
Cемен Константинович Двоекуров градоначальствовал в Глупове с 1762 по 1770 год. Подробного описания его градоначальствования не найдено, но, судя по тому, что оно соответствовало первым и притом самым блестящим годам екатерининской эпохи, следует предполагать, что для Глупова это было едва ли не лучшее
время в его
истории.
Строился новый город на новом месте, но одновременно с ним выползало на свет что-то иное, чему еще не было в то
время придумано названия и что лишь в позднейшее
время сделалось известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было бы, впрочем, полагать, что это"иное"появилось тогда в первый раз; нет, оно уже имело свою
историю…
"Несмотря на добродушие Менелая, — говорил учитель
истории, — никогда спартанцы не были столь счастливы, как во
время осады Трои; ибо хотя многие бумаги оставались неподписанными, но зато многие же спины пребыли невыстеганными, и второе лишение с лихвою вознаградило за первое…"