Неточные совпадения
Этика должна прежде всего вести духовную борьбу против той окончательной социализации
человека, которая подавляет свободу духа и
совести.
Но это и значит, что Богу,
совести, правде, внутреннему
человеку нужно повиноваться больше, чем обществу, чем социальной обыденности, чем внешнему закону.
Каждый индивидуальный
человек должен нравственно поступать, как он сам, а не как другой
человек, его нравственный акт должен вытекать из глубины его нравственной
совести.
Совесть может быть задавлена и закрыта, искажена и извращена, но она связана с самим творением
человека, с образом и подобием Божьим в нем.
Когда в самом грешном и преступном
человеке пробуждается
совесть, это значит, что он вспоминает о Боге и о том, как жить по-Божески, хотя бы он и не выражал это такими словами.
Бог действует на
совесть в
человеке, пробуждает
совесть, т. е. воспоминание о высшем, горнем мире.
Совесть есть воспоминание о том, что такое
человек, к какому миру он принадлежит по своей идее, Кем он сотворен, как он сотворен и для чего сотворен.
Совесть есть духовное, сверхприродное начало в
человеке, и она совсем не социального происхождения.
Раскаяние, муки
совести возможны только потому, что в
человеке есть неповрежденная окончательно
совесть.
То, что можно было бы назвать соборной церковной
совестью, в которой восприятие правды и суждение о неправде совершается какой-либо коллективной, а не индивидуальной
совестью, совсем не означает, что человеческая
совесть, прежде чем предстоять в чистоте перед Богом, сочетается с
совестью других
людей и мира, но означает духовно-имманентное несение в своей
совести общей судьбы со своими братьями по духу.
Внутренне свободу
совести невозможно уничтожить никакими силами мира, она остается, когда
человека посадили в тюрьму и ведут на казнь.
И это, быть может, самый трудный этический вопрос: как бороться за чистоту и свободу своей
совести, свободное стояние перед Богом в своих восприятиях и суждениях, в оценках и действиях с давящим общественным мнением установленных группировок, к которым
человек принадлежит?
В фанатике почти совершенно исчезает свобода
совести, способность к чистым и первородным нравственным оценкам, хотя фанатик бывает
человеком чистым, идейным, верующим, бескорыстным, часто совершенно аскетическим.
Личной
совестью она может быть принята лишь трагически, как принятие на себя греха и вины, но греха и вины, которые в известных условиях мировой среды ставят
человека выше, чем легкое сбрасывание с себя этой вины и греха.
Отнимите от
человека всякую личную власть над вещным, материальным миром, всякую личную свободу в хозяйственных актах, и вы сделаете
человека рабом общества и государства, которые отнимут от него и право свободы мысли,
совести и слова, право свободы передвижения, самое право на жизнь.
Отсюда вытекают субъективные права человеческой личности — свобода
совести, свобода мысли, свобода творчества, достоинство всякого
человека как свободного духа, как образа и подобия Божьего.
Человеку предписывается действовать так, как будто бы он уважает и любит, хотя в действительности он презирает и ненавидит, он должен делать знаки доброго поведения и сигнализировать чистую
совесть, хотя он
человек низкий и бессовестный.
— Может быть-с, но дело не в людях, — возразил он, — а в том, что силу дает этим господам, и какую еще силу:
совесть людей становится в руках Таганки и Якиманки; разные ваши либералы и демагоги, шапки обыкновенно не хотевшие поднять ни перед каким абсолютизмом, с наслаждением, говорят, с восторгом приемлют разные субсидии и службишки от Таганки!
Неточные совпадения
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я // Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем // Последний
человек! // У Клима
совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги, не променивая их на
совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее
людей, лицеприятия не знает, а платит одни труды верно и щедро.
Софья. Кто же остережет
человека, кто не допустит до того, за что после мучит его
совесть?
Один из умных
людей, принадлежащих к этому кружку, называл его «
совестью Петербургского общества».
— Петр Дмитрич! — жалостным голосом начал было опять Левин, но в это время вышел доктор, одетый и причесанный. «Нет
совести у этих
людей, — подумал Левин. — Чесаться, пока мы погибаем!»