Но и тогда, когда философская мысль Греции выделилась из народной религии и противопоставила себя ей, она сохранила свою связь с высшей
религиозной жизнью Греции, с мистериями, с орфизмом.
Между тем как социальная обыденность, овладевающая и
религиозной жизнью человека, хочет нравственно управлять человеком через аффект страха, хотя в смягченной и умеренной форме.
Все, что делает человек из страха ада, а не из любви к Богу и к совершенной жизни, лишено всякого религиозного значения, хотя в прошлом этот мотив был наиболее использован для
религиозной жизни.
Страх ада, которым пытаются подогреть
религиозную жизнь, есть частичное переживание самого ада, есть вхождение в мгновение, в котором раскрывается ад.
И потому те, которые ставят
религиозную жизнь в зависимость от запугиваний адом, ставят ее в зависимость от вхождения в ад, толкают душу в ад.
Неточные совпадения
Наоборот, фарисейство было религиозно и нравственно высокое явление, вершина
религиозной и нравственной
жизни еврейства.
Путь творчества также есть путь нравственного и
религиозного совершенства, путь осуществления полноты
жизни.
Это тиранство проявляется и в личных отношениях, в
жизни семейной, и в
жизни общественной и государственной, и в
жизни духовной и
религиозной.
Так же ценности порядка
религиозного, связанные со спасением человека для вечности и достижением им совершенства, перестают быть выделенными в особую область, как бы извне господствующую над всей
жизнью, и распространяются на всю полноту
жизни как глубочайшая основа всей
жизни.
Бороться нужно прежде всего для того, чтобы раскрыть глубину
жизни и внутренние конфликты
жизни, и освобождение приобретает чисто
религиозное и нравственное, духовное значение.
В
религиозной духовной
жизни я ничего не могу принять помимо совести и против совести.
Стремись к освобождению человеческих чувств, но не допускай одержимости чувствами, не допускай отпадения их от полноты
жизни, в которую входит и мышление, умная
жизнь и воля,
жизнь нравственная и отношение к Богу,
жизнь религиозная.
Страх есть основа греховной
жизни, и он проникает в самые высшие духовные сферы, он заражает собой
религиозную и нравственную
жизнь.
Внесение в нашу
религиозную веру и в наше отношение к Богу
религиозного страха есть внесение категории обыденной природной
жизни мира в высшую сферу, в которой она неприменима.
Социальная обыденность, порожденная грехом, пытается превратить категорию страха в одну из основных категорий
религиозной и нравственной
жизни.
Но в государстве люди не только пресекают проявления своей злой воли, в государстве люди осуществляют свои жизненные возможности, и государство стремится поставить под свой знак всю полноту
жизни, вплоть до
жизни религиозной, до духовной культуры.
Они имеют огромные духовные последствия в
жизни народов и нередко означают
религиозное возрождение.
Это есть вопрос
религиозный, онтологический, связанный с глубиною
жизни.
Лишь в эпоху эллинистическую, ко времени явления Христа в
религиозном сознании иудаизма духовный элемент начинает освобождаться от власти элемента натуралистического, что означает высвобождение личности, выход ее из растворенности в родовой, народной
жизни.
Два русских
религиозных мыслителя высказали замечательные мысли о смерти и
жизни, мысли полярно противоположные.
Духовный голод, пророческие предчувствия, мистическая углубленность на вершинах православия в иных сторонах нашего сектантства и раскола, в странничестве — другой образ народной
религиозной жизни.
Такого понимания христианства, как религии свободы, такого радикального отрицания авторитета в
религиозной жизни никто еще, кажется, не выражал.
На почве этого стремления и развивается разветвленная и напряженная
религиозная жизнь, слагается догматика, вырастает культ и все его существенные черты: священные времена и места, изображения, богослужения, обряды, жертвы и таинства.
Неточные совпадения
Третье: она была религиозна и не как ребенок безотчетно религиозна и добра, какою была, например, Кити; но
жизнь ее была основана на
религиозных убеждениях.
Но его спасало
религиозное настроение, которое странным образом совмещалось в нем с беспутною его
жизнью.
Он все более определенно чувствовал в
жизни Марины нечто таинственное или, по меньшей мере, странное. Странное отмечалось не только в противоречии ее политических и
религиозных мнений с ее деловой
жизнью, — это противоречие не смущало Самгина, утверждая его скептическое отношение к «системам фраз». Но и в делах ее были какие-то темные места.
— «Западный буржуа беднее русского интеллигента нравственными идеями, но зато его идеи во многом превышают его эмоциональный строй, а главное — он живет сравнительно цельной духовной
жизнью». Ну, это уже какая-то поповщинка! «Свойства русского национального духа указуют на то, что мы призваны творить в области
религиозной философии». Вот те раз! Это уже — слепота. Должно быть, Бердяев придумал.
Он проповедовал тогда «что-то страстное», по выражению Крафта, какую-то новую
жизнь, «был в
религиозном настроении высшего смысла» — по странному, а может быть, и насмешливому выражению Андроникова, которое мне было передано.