Неточные совпадения
Для него перестает существовать мир сущих
идей и остается только мир
идей о сущем, нет уже
Бога, но есть разнообразные
идеи о
Боге, которые он исследует, нет уже сущего добра и зла, но есть разнообразные
идеи о добре и зле и т. д.
Основной вопрос познания вовсе не есть познание
идей о
Боге, а познание Самого
Бога, т. е. познание в духе и самого духа.
Мир и центр мира человек — творение
Бога через Премудрость, через Божьи
идеи и вместе с тем дитя меонической несотворенной свободы, дитя бездны, небытия.
Бог-Творец все сделал для просветления этой свободы в согласии с своей великой
идеей о творении.
В основе христианской антропологии лежат две
идеи: 1) человек есть образ и подобие Бога-Творца и 2)
Бог вочеловечился, Сын Божий явился нам как богочеловек.
Человек произошел от
Бога и от праха, от Божьего творения и от небытия, от Божьей
идеи и свободы.
В основе христианства лежит не отвлеченная и всегда бессильная
идея добра, которая неизбежно является нормой и законом по отношению к человеку, а живое существо, личность, личное отношение человека к
Богу и ближнему.
Выше же любви к ближнему, к человеку стоит лишь любовь к
Богу, который тоже есть конкретное существо, личность, а не отвлеченная
идея добра.
«Добрые дела» начинают понимать не как проявление любви к
Богу и к ближнему, к живому существу, не как обнаружение благостной силы, дающей жизнь другим существам, а как способ самоспасения и самооправдания, как путь осуществления отвлеченной
идеи добра, за которое человек получает награду в будущей жизни.
И тут боролся он не с
Богом, а с ложной
идеей о
Боге, с которой нужно было бороться.
Фанатик всегда «идеалист» в том смысле, что «
идея» для него выше человека, живого существа, и он готов насиловать, истязать, пытать и убивать людей во имя «
идеи», все равно, будет ли это «
идеей»
Бога и теократии или справедливости и коммунистического строя.
Он беспредельно предан своей
идее о
Боге, но он уже почти потерял способность созерцать живого
Бога.
Не дай
Бог быть одержимым
идеей ереси.
Но в действительности фанатик веры есть человек, одержимый своей
идеей и в нее верующий беззаветно, а вовсе не человек, находящийся в общении с живым
Богом.
Злые фантазмы, творящие мир, непохожий на сотворенный
Богом, не входят в замысел Божьего миротворения, не входят в Божью
идею о человеке.
Но
Бог тут есть отвлеченная
идея, во имя которой приносят в жертву людей.
Любовь к
идеям, к ценностям, к истине, к добру, к красоте есть лишь неосознанное и несовершенное выражение любви к
Богу, к божественному.
Во имя любви творят много зла — и во имя любви к
Богу, и во имя любви к человеку, и во имя любви к добру и к
идее, особенно во имя любви к добру и к
идее.
Такова всякая
идея страждущего
бога.
Но от греко-римского мира осталась положительная
идея ценности качественного аристократически творческого труда, которая должна быть согласована с библейско-христианской
идеей священно-аскетического значения труда и равенства всех людей перед
Богом.
Пантеистическое растворение и исчезновение личности в
Боге, конечно, отменяет
идею ада, но оно означает отрицание личности.
Невозможно примириться с тем, что
Бог мог сотворить мир и человека, предвидя ад, что он мог предопределить ад из
идеи справедливости, что он потерпит ад как особый круг дьявольского бытия наряду с Царством Божьим.
В адском мучении человека мучит не
Бог, а мучит сам себя человек, но мучит себя
Богом, Божьей
идеей.
Идея о посмертном существовании душ связана была с хтоническими, подземными
богами.
Бог хотел свободы твари и на свободе основал свою
идею творения.
Неточные совпадения
— Он был либерал, даже — больше, но за мученическую смерть
бог простит ему измену
идее монархизма.
Он беспрестанно в движении: понадобится обществу послать в Бельгию или Англию агента — посылают его; нужно написать какой-нибудь проект или приспособить новую
идею к делу — выбирают его. Между тем он ездит и в свет и читает: когда он успевает —
Бог весть.
— Друг мой, это — вопрос, может быть, лишний. Положим, я и не очень веровал, но все же я не мог не тосковать по
идее. Я не мог не представлять себе временами, как будет жить человек без
Бога и возможно ли это когда-нибудь. Сердце мое решало всегда, что невозможно; но некоторый период, пожалуй, возможен… Для меня даже сомнений нет, что он настанет; но тут я представлял себе всегда другую картину…
Вина в этом лежала на ложных
идеях о
Боге, унижавших человека.
Совершенно ложна и унизительна часто повторяемая
идея, что перед
Богом человек ничто.