Неточные совпадения
Оставив людей внизу,
я поднялся на одну из соседних вершин, чтобы оттуда
посмотреть, далеко ли еще осталось до перевала.
Вдруг лошади подняли головы и насторожили уши, потом они успокоились и опять стали дремать. Сначала мы не обратили на это особого внимания и продолжали разговаривать. Прошло несколько минут.
Я что-то спросил Олентьева и, не получив ответа, повернулся в его сторону. Он стоял на ногах в выжидательной позе и, заслонив рукой свет костра,
смотрел куда-то в сторону.
Мне хотелось
посмотреть, как живут в тайге китайцы и чем они занимаются.
—
Посмотри, капитан, — сказал
мне Дерсу, указывая на противоположный склон пади. — Что это такое?
Я не понял, про какого «человека» он говорил, и
посмотрел на него недоумевающе.
Когда
я подошел к нему, он поднял голову и
посмотрел на
меня такими глазами, в которых нельзя было прочесть ни любопытства, ни удивления.
Я взглянул на костер. Дрова искрились и трещали. Огонь вспыхивал то длинными, то короткими языками, то становился ярким, то тусклым; из угольев слагались замки, гроты, потом все это разрушалось и созидалось вновь. Дерсу умолк, а
я долго еще сидел и
смотрел на «живой огонь».
В реке шумно всплеснула рыба.
Я вздрогнул и
посмотрел на Дерсу. Он сидел и дремал. В степи по-прежнему было тихо. Звезды на небе показывали полночь. Подбросив дров в костер,
я разбудил гольда, и мы оба стали укладываться на ночь.
По дороге он часто
посматривал на небо, что-то говорил с собой и затем обратился ко
мне с вопросом...
— Хорошо, капитан, — сказал он
мне в ответ. — Тебе сам
посмотри, а моя как ладно, так и ладно.
Около полудня мы с Дерсу дошли до озера. Грозный вид имело теперь пресное море. Вода в нем кипела, как в котле. После долгого пути по травяным болотам вид свободной водяной стихии доставлял большое удовольствие.
Я сел на песок и стал глядеть в воду. Что-то особенно привлекательное есть в прибое. Можно целыми часами
смотреть, как бьется вода о берег.
Я пошел туда
посмотреть, как производится эта операция.
После того как раковины просохли, китайцы осторожно ножами отделили жемчужины от створок и убрали их в маленькие кожаные мешочки. Пока
я был у тазов и
смотрел, как китайцы ловят жемчуг, незаметно подошел вечер. В нашей фанзе зажгли огонь.
Воспользовавшись этим,
я прошел немного по хребту на юг, поднялся на одну из каменных глыб, торчащих здесь из земли во множестве, и стал
смотреть.
В стороне от тропы были еще какие-то кустарники, хотелось
мне их
посмотреть, но голод принуждал торопиться.
Осмотревшись,
я понял причину своих снов. Обе собаки лежали у
меня на ногах и
смотрели на людей с таким видом, точно боялись, что их побьют.
Я прогнал их. Они перебежали в другой угол палатки.
В это время в лесу раздался какой-то шорох. Собаки подняли головы и насторожили уши.
Я встал на ноги. Край палатки приходился
мне как раз до подбородка. В лесу было тихо, и ничего подозрительного
я не заметил. Мы сели ужинать. Вскоре опять повторился тот же шум, но сильнее и дальше в стороне. Тогда мы стали
смотреть втроем, но в лесу, как нарочно, снова воцарилась тишина. Это повторилось несколько раз кряду.
Прикрыв рукою глаза от света,
я стал усиленно
смотреть на реку.
В полдень
я подал знак к остановке. Хотелось пить, но нигде не было воды. Спускаться в долину было далеко. Поэтому мы решили перетерпеть жажду, отдохнуть немного и идти дальше. Стрелки растянулись в тени скал и скоро уснули. Вероятно, мы проспали довольно долго, потому что солнце переместилось на небе и заглянуло за камни.
Я проснулся и
посмотрел на часы. Было 3 часа пополудни, следовало торопиться. Все знали, что до воды мы дойдем только к сумеркам. Делать нечего, оставалось запастись терпением.
Стрелки шли впереди, а
я немного отстал от них. За поворотом они увидали на протоке пятнистых оленей — телка и самку. Загурский стрелял и убил матку. Телок не убежал; остановился и недоумевающе
смотрел, что люди делают с его матерью и почему она не встает с земли.
Я велел его прогнать. Трижды Туртыгин прогонял телка, и трижды он возвращался назад. Пришлось пугнуть его собаками.
Я сел на камни и стал
смотреть в море.
— Капитан, — обратился ко
мне Дерсу, — теперь надо хорошо
смотри. Твоя винтовка патроны есть? Тихонько надо ходи. Какая ямка, какое дерево на земле лежи, надо хорошо
посмотри. Торопиться не надо. Это — амба. Твоя понимай — амба!..
Я тоже стал
смотреть в ту сторону, куда
смотрел старик, но ничего не видел.
Я отбросил сетку, стал слушать и
смотреть, совершенно позабыв про комаров.
Сегодня
я заметил, что он весь день был как-то особенно рассеян. Иногда он садился в стороне и о чем-то напряженно думал. Он опускал руки и
смотрел куда-то вдаль. На вопрос, не болен ли он, старик отрицательно качал головой, хватался за топор и, видимо, всячески старался отогнать от себя какие-то тяжелые мысли.
Утром
мне доложили, что Дерсу куда-то исчез. Вещи его и ружье остались на месте. Это означало, что он вернется. В ожидании его
я пошел побродить по поляне и незаметно подошел к реке. На берегу ее около большого камня
я застал гольда. Он неподвижно сидел на земле и
смотрел в воду.
Я окликнул его. Он повернул ко
мне свое лицо. Видно было, что он провел бессонную ночь.
Я остановился и в изумлении
посматривал то на него, то на утку.
В этих простых словах было много анимистического, но было много и мысли. Услышав наш разговор, стали просыпаться стрелки и казаки. Весь день
я просидел на месте. Стрелки тоже отдыхали и только по временам ходили
посмотреть лошадей, чтобы они не ушли далеко от бивака.
После полудня мы с Дерсу опять пошли вперед. За рекой тропка поднялась немного на косогор. Здесь мы сели отдохнуть.
Я начал переобуваться, а Дерсу стал закуривать трубку. Он уже хотел было взять ее в рот, как вдруг остановился и стал пристально
смотреть куда-то в лес. Через минуту он рассмеялся и сказал...
Я вспомнил про самку и стал искать ее глазами. Она стояла на том же месте и равнодушно
смотрела на обоих своих поклонников, сцепившихся в смертельной схватке. Шум борьбы постепенно удалялся. Очевидно, один олень гнал другого. Самка следовала сзади в некотором расстоянии.
Если бы кто-нибудь в это время
посмотрел на
меня со стороны, то, наверное, увидел бы, как лицо мое исказилось от страха.
Я решил обойти его по косогору и
посмотреть с гребня увала.
Дерсу шел молча и
смотрел на все равнодушно.
Я восторгался пейзажами, а он рассматривал сломанный сучок на высоте кисти руки человека, и по тому, куда прутик был нагнут, он знал о направлении, в котором шел человек. По свежести излома он определял время, когда это произошло, угадывал обувь и т.д. Каждый раз, когда
я не понимал чего-нибудь или высказывал сомнение, он говорил
мне...
Я думал, что он
смотрит, не будет ли дождя, но у него были опасения другого рода.
Луна совершенно исчезла. С неба сыпался мелкий снег. Огонь горел ярко и освещал палатки, спящих людей и сложенные в стороне дрова.
Я разбудил Дерсу. Он испугался спросонья,
посмотрел по сторонам, на небо и стал закуривать свою трубку.
Я взглянул на Дерсу. Он спокойно курил трубку и равнодушно
посматривал на огонь. Начавшаяся пурга его не пугала. Он так много их видел на своем веку, что эта не была для него новинкой.
Мы забились в свои палатки и в страхе притихли. Дерсу
посматривал на небо и что-то говорил сам с собой.
Я напомнил ему пургу, которая захватила нас около озера Ханка в 1902 году.
Женщина с удивлением
посмотрела на нас, и вдруг на лице ее изобразилась тревога. Какие русские могут прийти сюда? Порядочные люди не пойдут. «Это — чолдоны [Так удэгейцы называют разбойников.]», — подумала она и спряталась обратно в юрту. Чтобы рассеять ее подозрения, Дерсу заговорил с ней по-удэгейски и представил
меня как начальника экспедиции. Тогда она успокоилась.
Я поднялся, зажег спичку и
посмотрел на термометр, он показывал — 17°С.
Летом, когда идешь по лесу, надо внимательно
смотреть, чтобы не потерять тропу. Зимой, покрытая снегом, она хорошо видна среди кустарников. Это в значительной степени облегчило
мне съемку.
Неточные совпадения
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато,
смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что
я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Городничий.
Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот
посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы
мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Марья Антоновна. Право, маменька, все
смотрел. И как начал говорить о литературе, то взглянул на
меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда
посмотрел на
меня.
Хлестаков. Да что?
мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)
Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а
меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще!
смотри ты какой!..
Я заплачу, заплачу деньги, но у
меня теперь нет.
Я потому и сижу здесь, что у
меня нет ни копейки.
Бобчинский. Ничего, ничего,
я так: петушком, петушком побегу за дрожками.
Мне бы только немножко в щелочку-та, в дверь этак
посмотреть, как у него эти поступки…