Неточные совпадения
Бывало, как досыта набегаешься внизу по зале, на цыпочках прокрадешься наверх, в классную,
смотришь — Карл Иваныч сидит себе один на своем кресле и с спокойно-величавым выражением читает какую-нибудь из своих любимых книг. Иногда
я заставал его и в такие минуты, когда он не читал: очки спускались ниже на большом орлином носу, голубые полузакрытые глаза
смотрели с каким-то особенным выражением, а губы грустно улыбались. В комнате тихо; только слышно его равномерное дыхание и бой часов с егерем.
Поздоровавшись со
мною, maman взяла обеими руками мою голову и откинула ее назад, потом
посмотрела пристально на
меня и сказала...
Мысли эти мелькали в моей голове;
я не трогался с места и пристально
смотрел на черные бантики своих башмаков.
Долго бессмысленно
смотрел я в книгу диалогов, но от слез, набиравшихся
мне в глаза при мысли о предстоящей разлуке, не мог читать; когда же пришло время говорить их Карлу Иванычу, который, зажмурившись, слушал
меня (это был дурной признак), именно на том месте, где один говорит: «Wo kommen Sie her?», [Откуда вы идете? (нем.)] а другой отвечает: «Ich komme vom Kaffe-Hause», [
Я иду из кофейни (нем.).] —
я не мог более удерживать слез и от рыданий не мог произнести: «Haben Sie die Zeitung nicht gelesen?» [Вы не читали газеты? (нем.)]
И когда кучер отвечал утвердительно, она махнула рукой и отвернулась.
Я был в сильном нетерпении: взлез на свою лошадку,
смотрел ей между ушей и делал по двору разные эволюции.
— Да, и беги по дороге. Когда придет полянка, остановись и
смотри: ко
мне без зайца не приходить!
Я стал
смотреть по сторонам.
Я положил голову на обе руки и с удовольствием
смотрел на нее.
— Если бы ты видела, как он был тронут, когда
я ему сказал, чтобы он оставил эти пятьсот рублей в виде подарка… но что забавнее всего — это счет, который он принес
мне. Это стоит
посмотреть, — прибавил он с улыбкой, подавая ей записку, написанную рукою Карла Иваныча, — прелесть!
«
Посмотреть ли на нее еще или нет?.. Ну, в последний раз!» — сказал
я сам себе и высунулся из коляски к крыльцу. В это время maman с тою же мыслью подошла с противоположной стороны коляски и позвала
меня по имени. Услыхав ее голос сзади себя,
я повернулся к ней, но так быстро, что мы стукнулись головами; она грустно улыбнулась и крепко, крепко поцеловала
меня в последний раз.
Отъехав с версту,
я уселся попокойнее и с упорным вниманием стал
смотреть на ближайший предмет перед глазами — заднюю часть пристяжной, которая бежала с моей стороны.
Смотрел я, как махала хвостом эта пегая пристяжная, как забивала она одну ногу о другую, как доставал по ней плетеный кнут ямщика и ноги начинали прыгать вместе;
смотрел, как прыгала на ней шлея и на шлее кольца, и
смотрел до тех пор, покуда эта шлея покрылась около хвоста мылом.
Я стал
смотреть кругом: на волнующиеся поля спелой ржи, на темный пар, на котором кое-где виднелись соха, мужик, лошадь с жеребенком, на верстовые столбы, заглянул даже на козлы, чтобы узнать, какой ямщик с нами едет; и еще лицо мое не просохло от слез, как мысли мои были далеко от матери, с которой
я расстался, может быть, навсегда.
Отуманенными дремотой глазами
я пристально
смотрю на ее лицо, и вдруг она сделалась вся маленькая, маленькая — лицо ее не больше пуговки; но оно
мне все так же ясно видно: вижу, как она взглянула на
меня и как улыбнулась.
— Так ты
меня очень любишь? — Она молчит с минуту, потом говорит: —
Смотри, всегда люби
меня, никогда не забывай. Если не будет твоей мамаши, ты не забудешь ее? не забудешь, Николенька?
Почти месяц после того, как мы переехали в Москву,
я сидел на верху бабушкиного дома, за большим столом и писал; напротив
меня сидел рисовальный учитель и окончательно поправлял нарисованную черным карандашом головку какого-то турка в чалме. Володя, вытянув шею, стоял сзади учителя и
смотрел ему через плечо. Головка эта была первое произведение Володи черным карандашом и нынче же, в день ангела бабушки, должна была быть поднесена ей.
Удовлетворив своему любопытству, папа передал ее протопопу, которому вещица эта, казалось, чрезвычайно понравилась: он покачивал головой и с любопытством
посматривал то на коробочку, то на мастера, который мог сделать такую прекрасную штуку. Володя поднес своего турка и тоже заслужил самые лестные похвалы со всех сторон. Настал и мой черед: бабушка с одобрительной улыбкой обратилась ко
мне.
Я с участием
посмотрел на бедняжку, который, лежа на полу и спрятав лицо в лексиконах, плакал так, что, казалось, еще немного, и он умрет от конвульсий, которые дергали все его тело.
При шуме каждого мимо ехавшего экипажа
я подбегал к окну, приставлял ладони к вискам и стеклу и с нетерпеливым любопытством
смотрел на улицу.
Мы довольно долго стояли друг против друга и, не говоря ни слова, внимательно всматривались; потом, пододвинувшись поближе, кажется, хотели поцеловаться, но,
посмотрев еще в глаза друг другу, почему-то раздумали. Когда платья всех сестер его прошумели мимо нас, чтобы чем-нибудь начать разговор,
я спросил, не тесно ли им было в карете.
Лакей, который с виду был человек почтенный и угрюмый, казалось, горячо принимал сторону Филиппа и был намерен во что бы то ни стало разъяснить это дело. По невольному чувству деликатности, как будто ничего не замечая,
я отошел в сторону; но присутствующие лакеи поступили совсем иначе: они подступили ближе, с одобрением
посматривая на старого слугу.
— А это что, — сказала она, вдруг схватив
меня за левую руку. — Voyez, ma chère, [
Посмотрите, моя дорогая (фр.).] — продолжала она, обращаясь к г-же Валахиной, — voyez comme ce jeune homme s’est fait élégant pour danser avec votre fille. [
посмотрите, как расфрантился этот молодой человек, чтобы танцевать с вашей дочерью (фр.).]
Бабушка крепко держала
меня за руку и серьезно, но вопросительно
посматривала на присутствующих до тех пор, пока любопытство всех гостей было удовлетворено и смех сделался общим.
В пятой фигуре, когда моя дама перебежала от
меня на другую сторону и когда
я, выжидая такт, приготовлялся делать соло, Сонечка серьезно сложила губки и стала
смотреть в сторону.
Еще не скоро должен был прийти наш черед танцевать, а молчание возобновилось:
я с беспокойством
посматривал на нее, желая знать, какое произвел впечатление, и ожидая от нее помощи.
Но в ту самую минуту, как
я раздвинул ноги и хотел уже припрыгнуть, княжна, торопливо обегая вокруг
меня, с выражением тупого любопытства и удивления
посмотрела на мои ноги.
Все
смотрели на
меня: кто с удивлением, кто с любопытством, кто с насмешкой, кто с состраданием; одна бабушка
смотрела совершенно равнодушно.
Зачем Володя делал
мне знаки, которые все видели и которые не могли помочь
мне? зачем эта противная княжна так
посмотрела на мои ноги? зачем Сонечка… она милочка; но зачем она улыбалась в это время? зачем папа покраснел и схватил
меня за руку?
Но молодой человек, как кажется, хотел во что бы то ни стало развеселить
меня: он заигрывал со
мной, называл
меня молодцом и, как только никто из больших не
смотрел на нас, подливал
мне в рюмку вина из разных бутылок и непременно заставлял выпивать.
—
Я сама, — говорила Наталья Савишна, — признаюсь, задремала на кресле, и чулок вывалился у
меня из рук. Только слышу
я сквозь сон — часу этак в первом, — что она как будто разговаривает;
я открыла глаза,
смотрю: она, моя голубушка, сидит на постели, сложила вот этак ручки, а слезы в три ручья так и текут. «Так все кончено?» — только она и сказала и закрыла лицо руками.
Я вскочила, стала спрашивать: «Что с вами?»
Только
я вышла
посмотреть, что питье не несут, — прихожу, а уж она, моя сердечная, все вокруг себя раскидала и все манит к себе вашего папеньку; тот нагнется к ней, а уж сил, видно, недостает сказать, что хотелось: только откроет губки и опять начнет охать: «Боже мой!
Я остановился у двери и стал
смотреть; но глаза мои были так заплаканы и нервы так расстроены, что
я ничего не мог разобрать; все как-то странно сливалось вместе: свет, парча, бархат, большие подсвечники, розовая, обшитая кружевами подушка, венчик, чепчик с лентами и еще что-то прозрачное, воскового цвета.
Я забывал, что мертвое тело, которое лежало предо
мною и на которое
я бессмысленно
смотрел, как на предмет, не имеющий ничего общего с моими воспоминаниями, была она.
Я воображал ее то в том, то в другом положении: живою, веселою, улыбающеюся; потом вдруг
меня поражала какая-нибудь черта в бледном лице, на котором остановились мои глаза:
я вспоминал ужасную действительность, содрогался, но не переставал
смотреть.
Старушка
посмотрела на
меня с недоумением и любопытством, должно быть, не понимая, для чего
я спрашиваю у нее это.
И она указывала вверх. Она говорила почти шепотом и с таким чувством и убеждением, что
я невольно поднял глаза кверху,
смотрел на карнизы и искал чего-то.
Глаза ее были очень открыты, но взор неопределенен и туп: она
смотрела прямо на
меня, но, должно быть, не видала.
Я думал, что она обращается ко
мне, и подошел ближе, но она
смотрела не на
меня.
Неточные совпадения
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато,
смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что
я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Городничий.
Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот
посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы
мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Марья Антоновна. Право, маменька, все
смотрел. И как начал говорить о литературе, то взглянул на
меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда
посмотрел на
меня.
Хлестаков. Да что?
мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)
Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а
меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще!
смотри ты какой!..
Я заплачу, заплачу деньги, но у
меня теперь нет.
Я потому и сижу здесь, что у
меня нет ни копейки.
Бобчинский. Ничего, ничего,
я так: петушком, петушком побегу за дрожками.
Мне бы только немножко в щелочку-та, в дверь этак
посмотреть, как у него эти поступки…