Неточные совпадения
— Моя тихонько ходи, — говорил он. —
Думай, какой люди далеко сопках ходи? Посмотри — капитан
есть, казак
есть. Моя тогда прямо ходи.
Я взглянул в указанном направлении и увидел какое-то темное пятно. Я
думал, что это тень от облака, и высказал Дерсу свое предположение. Он засмеялся и указал на небо. Я посмотрел вверх. Небо
было совершенно безоблачным: на беспредельной его синеве не
было ни одного облачка. Через несколько минут пятно изменило свою форму и немного передвинулось в сторону.
— Моя
думай, — сказал он, поглядывая на небо, — ночью тепло
будет, завтра вечером — дождь…
Я невольно обратил внимание на окна. Они
были с двойными рамами в 4 стекла. Пространство же между ними почти до половины нижних стекол
было заполнено чем-то серовато-желтоватым. Сначала я
думал, что это опилки, и спросил хозяйку, зачем их туда насыпали.
— Это худо, — сказал он, указывая на небо. — Моя
думай,
будет большой ветер.
— Ничего, — говорил Дерсу. — Моя
думай, половина солнца кончай, другой ветер найди
есть.
— Как, капитан, наша скоро назад ходи или нет? Моя
думай, ночью
будет худо.
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они
думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять попал в болото и кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло.
Был вечер. На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал пламя костра и разносил искры по полю. По другую сторону огня спал Дерсу.
Ночь
была хотя и темная, но благодаря выпавшему снегу можно
было кое-что рассмотреть. Во всех избах топились печи. Беловатый дым струйками выходил из труб и спокойно подымался кверху. Вся деревня курилась. Из окон домов свет выходил на улицу и освещал сугробы. В другой стороне, «на задах», около ручья, виднелся огонь. Я догадался, что это бивак Дерсу, и направился прямо туда. Гольд сидел у костра и о чем-то
думал.
Вечером стрелки и казаки сидели у костра и
пели песни. Откуда-то взялась у них гармоника. Глядя на их беззаботные лица, никто бы не поверил, что только 2 часа тому назад они бились в болоте, измученные и усталые. Видно
было, что они совершенно не
думали о завтрашнем дне и жили только настоящим. А в стороне, у другого костра, другая группа людей рассматривала карты и обсуждала дальнейшие маршруты.
Наконец мне наскучило сидеть на одном месте: я решил повернуть назад и идти навстречу своему отряду. В это время до слуха моего донесся какой-то шорох. Слышно
было, как кто-то осторожно шел по чаще. «Должно
быть, зверь», —
подумал я и приготовил винтовку. Шорох приближался.
Тогда я понял, что он меня боится. Он никак не мог допустить, что я мог
быть один, и
думал, что поблизости много людей. Я знал, что если я выстрелю из винтовки, то пуля пройдет сквозь дерево, за которым спрятался бродяга, и убьет его. Но я тотчас же поймал себя на другой мысли: он уходил, он боится, и если я выстрелю, то совершу убийство. Я отошел еще немного и оглянулся. Чуть-чуть между деревьями мелькала его синяя одежда. У меня отлегло от сердца.
Читатель, может
быть,
подумает, что это большая каменная постройка.
«Пора возвращаться на бивак», —
подумал я и стал осматриваться, но за лесом ничего не
было видно. Тогда я поднялся на одну из ближайших сопок, чтобы ориентироваться.
— Моя недавно Тадушу пришел, — говорил он. — Моя слыхал, 4 капитана и 12 солдат в Шимыне (пост Ольги)
есть. Моя
думай, надо туда ходи. Сегодня один люди посмотри, тогда все понимай.
— Моя
думай, трубка тут близко
есть. Надо назад ходи.
Наконец мы услышали голоса: кто-то из казаков ругал лошадь. Через несколько минут подошли люди с конями. Две лошади
были в грязи. Седла тоже
были замазаны глиной. Оказалось, что при переправе через одну проточку обе лошади оступились и завязли в болоте. Это и
было причиной их запоздания. Как я и
думал, стрелки нашли трубку Дерсу на тропе и принесли ее с собой.
Я хотел
было сделать привал и варить чай, но Дерсу посоветовал поправить одну седловку и идти дальше. Он говорил, что где-то недалеко в этих местах
есть охотничий балаган. Та м он полагал остановиться биваком.
Подумав немного, я согласился.
Чуть только начало светать, наш бивак опять атаковали комары. О сне нечего
было и
думать. Точно по команде все встали. Казаки быстро завьючили коней; не
пивши чаю, тронулись в путь. С восходом солнца туман начал рассеиваться; кое-где проглянуло синее небо.
Сегодня я заметил, что он весь день
был как-то особенно рассеян. Иногда он садился в стороне и о чем-то напряженно
думал. Он опускал руки и смотрел куда-то вдаль. На вопрос, не болен ли он, старик отрицательно качал головой, хватался за топор и, видимо, всячески старался отогнать от себя какие-то тяжелые мысли.
Я
думал, что промахнулся, и хотел уже
было двинуться вперед, но в это время увидел раненого зверя, подымающегося с земли.
По пути я замечал, что в некоторых местах земля
была истоптана и взрыта. Я
думал, что это кабаны, но Дерсу указал мне на исковерканное деревцо, лишенное коры и листьев, и сказал...
— Погоди, капитан, — сказал Дерсу. — Та к худо ходи. Его могут стреляй. Его
думай, наша чушка
есть.
Подкрепив свои силы едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша дорога стала подыматься куда-то в гору. Я
думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное место. Однако я заметил, что это
была не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не
было конных следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью, в чем я убедился, как только увидел воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик к реке в надежде, что где-нибудь пересечем свою дорогу.
После ужина казаки рано легли спать. За день я так переволновался, что не мог уснуть. Я поднялся, сел к огню и стал
думать о пережитом. Ночь
была ясная, тихая. Красные блики от огня, черные тени от деревьев и голубоватый свет луны перемешивались между собой. По опушкам сонного леса бродили дикие звери. Иные совсем близко подходили к биваку. Особенным любопытством отличались козули. Наконец я почувствовал дремоту, лег рядом с казаками и уснул крепким сном.
Бивак наш
был не из числа удачных: холодный резкий ветер всю ночь дул с запада по долине, как в трубу. Пришлось спрятаться за вал к морю. В палатке
было дымно, а снаружи холодно. После ужина все поспешили лечь спать, но я не мог уснуть — все прислушивался к шуму прибоя и
думал о судьбе, забросившей меня на берег Великого океана.
— Все кругом скоро манза совсем кончай, — сказал Дерсу. — Моя
думай, еще 10 лет — олень, соболь, белка пропади
есть.
Я
думал, что мое объяснение удовлетворило гольда, однако я заметил, что мысли его
были направлены в другую сторону.
Я
думал, что он смотрит, не
будет ли дождя, но у него
были опасения другого рода.
В 12 часов я проснулся. У огня сидел китаец-проводник и караулил бивак. Ночь
была тихая, лунная. Я посмотрел на небо, которое показалось мне каким-то странным, приплюснутым, точно оно спустилось на землю. Вокруг луны
было матовое пятно и большой радужный венец. В таких же пятнах
были и звезды. «Наверно, к утру
будет крепкий мороз», —
подумал я, затем завернулся в свое одеяло, прижался к спящему рядом со мной казаку и опять погрузился в сон.
Время шло, а кругом
было по-прежнему тихо. Я тоже начал
думать, что Дерсу ошибся, как вдруг около месяца появилось матовое пятно с радужной окраской по наружному краю. Мало-помалу диск луны стал тускнеть, контуры его сделались расплывчатыми, неясными. Матовое пятно расширялось и поглотило наружное кольцо. Какая-то мгла быстро застилала небо, но откуда она взялась и куда двигалась, этого сказать
было нельзя.
В другом месте мы спугнули даурского бекаса. Он держался около воды, там, где еще не
было снега. Я
думал, что это отсталая птица, но вид у него
был веселый и бодрый. Впоследствии я часто встречал их по берегам незамерзших проток. Из этого я заключаю, что бекасы держатся в Уссурийском крае до половины зимы и только после декабря перекочевывают к югу.
Дерсу начал
было меня отговаривать, но я не согласился с ним,
думая, что в случае неудачи нам все же удастся выбраться на берег.
— Его шибко хитрый люди. Моя
думай, его обмани хочу. Сегодня моя спи не
буду.
— Надо наша завтра на Вагунбе ходи. Моя
думай, там что-то худо
есть, — закончил он свой рассказ.
За эти дни мы очень утомились. Хотелось остановиться и отдохнуть. По рассказам удэгейцев, впереди
было большое китайское селение Картун. Там мы
думали продневать, собраться с силами и, если возможно, нанять лошадей. Но нашим мечтам не суждено
было сбыться.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я
думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Я даже
думаю (берет его под руку и отводит в сторону),я даже
думаю, не
было ли на меня какого-нибудь доноса.
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе не
будет времени
думать об этом. И как можно и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Городничий. И не рад, что
напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не
быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше
думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Вы, может
быть,
думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге.