Неточные совпадения
Старик поднял голову и
посмотрел на
меня такими глазами, в которых
я прочел тоску.
Наконец
я узнал, в чем дело. В тот момент, когда он хотел зачерпнуть воды, из реки выставилась голова рыбы. Она
смотрела на Дерсу и то открывала, то закрывала рот.
Действительно, кто-то тихонько шел по гальке. Через минуту мы услышали, как зверь опять встряхнулся. Должно быть, животное услышало нас и остановилось.
Я взглянул на мулов. Они жались друг к другу и, насторожив уши,
смотрели по направлению к реке. Собаки тоже выражали беспокойство. Альпа забилась в самый угол палатки и дрожала, а Леший поджал хвост, прижал уши и боязливо поглядывал по сторонам.
На берегу реки
я заметил Дерсу. Он ходил и внимательно
смотрел на воду.
Перед сумерками
я еще раз сходил
посмотреть на воду. Она прибывала медленно, и, по-видимому, до утра не было опасения, что река выйдет из берегов. Тем не менее
я приказал уложить все имущество и заседлать мулов. Дерсу одобрил эту меру предосторожности. Вечером, когда стемнело, с сильным шумом хлынул страшный ливень. Стало жутко.
Стрелки Сабитов и Аринин стали собираться в дорогу, а
я отправился на реку Билимбе, чтобы
посмотреть, насколько спала вода за ночь.
Он замолчал и сосредоточенно стал
смотреть на огонь.
Я почувствовал усталость и пошел спать.
Он
посмотрел на
меня недоумевающе и в свою очередь задал вопрос...
Напившись чаю, мы опять пошли вперед. Уходя,
я велел людям внимательно
смотреть под ноги, чтобы не повторить ошибки. Через два часа мы достигли того места, где в Сакхому с правой стороны впадает река Угрюмая.
— Кругом люди понимай. Разве тебе, капитан,
посмотри нету? — спрашивал он
меня в свою очередь.
Пока стрелки готовили чай,
я от нечего делать пошел к берегу моря
посмотреть птиц.
Вечером, после ужина,
я пошел немного побродить по галечниковой отмели. Дойдя до конца ее,
я сел на пень, принесенный водой, и стал
смотреть на реку.
Он сидел все на том же месте, подперев голову руками,
смотрел на угли и вспоминал далекое прошлое.
Я хотел было его окликнуть, но почему-то не решился этого сделать.
На краю полянки старик обернулся и еще раз
посмотрел на место, где столько лет он провел в одиночестве. Увидев
меня, он махнул
мне рукой,
я ответил ему тем же и почувствовал на руке своей браслет.
Вечером, после ужина,
я пошел
посмотреть, что он делает. Дерсу сидел, поджав под себя ноги, и курил трубку.
Мне показалось у него так уютно, что
я не мог отказать себе в удовольствии погреться у огня и поговорить с ним за кружкой чая.
Следующие три дня были дневки. Мы отдыхали и собирались с силами. Каждый день
я ходил к морю и осматривал ближайшие окрестности. Река Амагу (по-удэгейски Амули, а по-китайски Амагоу) образуется из слияния трех рек: самой Амагу, Квандагоу, по которой мы прошли, и Кудя-хе, впадающей в Амагу тоже с правой стороны, немного выше Квандагоу. Поэтому когда
смотришь со стороны моря, то невольно принимаешь Кудя-хе за главную реку, которая на самом деле течет с севера, и потому долины ее из-за гор не видно.
Меня сильно мучила жажда. Вдруг
я увидел бруснику; она была мороженая.
Я начал ее есть с жадностью. Дерсу
смотрел на
меня с любопытством.
Стрелки не поняли, в чем дело, и в недоумении
смотрели на мои движения. Но в это время подошли Дерсу и Чжан Бао. Они бросились ко
мне на помощь: Дерсу протянул сошки, а Чжан Бао стал бросать
мне под ноги плавник. Ухватившись рукой за валежину,
я высвободил сначала одну ногу, потом другую и не без труда выбрался на твердую землю.
Следующие 4 дня были посвящены осмотру рек Тахобе и Кумуху. Сопровождать нас вызвался младший из солонов, Да Парл. Это был молодой человек крепкого телосложения, без усов и бороды. Он держал себя гордо и свысока
посматривал на стрелков.
Я невольно обратил внимание на легкость его походки, ловкость и изящество движений.
Стрелки принялись таскать дрова, а солон пошел в лес за сошками для палатки. Через минуту
я увидел его бегущим назад. Отойдя от скалы шагов сто, он остановился и
посмотрел наверх, потом отбежал еще немного и, возвратившись на бивак, что-то тревожно стал рассказывать Дерсу. Гольд тоже
посмотрел на скалу, плюнул и бросил топор на землю.
Я шел впереди, а Дерсу — сзади. Вдруг он бегом обогнал
меня и стал внимательно
смотреть на землю. Тут только
я заметил человеческие следы; они направлялись в ту же сторону, куда шли и мы.
17-го утром мы распрощались с рекой Нахтоху и тронулись в обратный путь, к староверам. Уходя,
я еще раз
посмотрел на море с надеждой, не покажется ли где-нибудь лодка Хей-ба-тоу. Но море было пустынно. Ветер дул с материка, и потому у берега было тихо, но вдали ходили большие волны.
Я махнул рукой и подал сигнал к выступлению. Тоскливо было возвращаться назад, но больше ничего не оставалось делать. Обратный путь наш прошел без всяких приключений.
После короткого отдыха у туземцев на Кусуне
я хотел было идти дальше, но они посоветовали
мне остаться у них еще на день. Удэгейцы говорили, что после долгого затишья и морочной погоды надо непременно ждать очень сильного ветра. Местные китайцы тоже были встревожены. Они часто
посматривали на запад.
Я спросил, в чем дело. Они указали на хребет Кямо, покрытый снегом.
Дерсу замолчал, повернулся к окну и опять стал
смотреть на улицу. Он тосковал об утраченной свободе. «Ничего, — подумал
я. — Обживется и привыкнет к дому».
Рабочие изумленно
посмотрели на
меня.
Мне не хотелось при посторонних давать волю своим чувствам;
я отошел в сторону, сел на пень и отдался своей печали.
В это время прилетел поползень. Он сел на куст около могилы, доверчиво
посмотрел на
меня и защебетал.
Неточные совпадения
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато,
смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что
я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Городничий.
Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот
посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы
мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Марья Антоновна. Право, маменька, все
смотрел. И как начал говорить о литературе, то взглянул на
меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда
посмотрел на
меня.
Хлестаков. Да что?
мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)
Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а
меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще!
смотри ты какой!..
Я заплачу, заплачу деньги, но у
меня теперь нет.
Я потому и сижу здесь, что у
меня нет ни копейки.
Бобчинский. Ничего, ничего,
я так: петушком, петушком побегу за дрожками.
Мне бы только немножко в щелочку-та, в дверь этак
посмотреть, как у него эти поступки…