Неточные совпадения
В конском снаряжении
пришлось сделать некоторые изменения. Из опыта выяснилось,
что путы — вещь малопригодная. Они цепляются за пни, кусты и сильно стесняют движение коней, иногда совершенно привязывая их к месту. Лошади часто их рвут и теряют, в особенности в сырую и дождливую погоду. Вместо пут мы купили канат для коновязи, недоуздки в двойном числе и колокольчики.
Миноносцы уходили в плавание только во второй половине июня.
Пришлось с этим мириться. Во-первых, потому,
что не было другого случая добраться до залива Джигит, а во-вторых, проезд по морю на военных судах позволял мне сэкономить значительную сумму денег. Кроме того, потеря времени во Владивостоке наполовину окупалась скоростью хода миноносцев.
В заливе Джигит нам
пришлось просидеть около двух недель. Надо было дождаться мулов во
что бы то ни стало: без вьючных животных мы не могли тронуться в путь. Воспользовавшись этим временем, я занялся обследованием ближайших окрестностей по направлению к заливу Пластун, где в прошлом году у Дерсу произошла встреча с хунхузами. Один раз я ходил на реку Кулему и один раз на север по побережью моря.
Густой подлесок, состоящий из чертова дерева, виноградника и лиан, делает места эти труднопроходимыми, вследствие
чего наш отряд подвигался довольно медленно:
приходилось часто останавливаться, высматривать, где меньше бурелома, и обводить мулов стороной.
Летом, в жаркие дни, багульник выделяет такое обилие эфирных масел,
что у непривычного человека может вызвать обморочное состояние. За багульником идут мхи и лишайники. Осыпи для людей не составляют помехи, но для коней и мулов они являются серьезным препятствием.
Приходится обходить их далеко стороною.
Кому
приходилось странствовать по тайге, тот знает,
что значит во время непогоды найти зверовую фанзу. Во-первых, не надо заготовлять много дров, а во-вторых, фанза все же теплее, суше и надежнее,
чем палатка. Пока стрелки возились около фанзы, я вместе с Чжан Бао поднялся на ближайшую сопку. Оттуда, сверху, можно было видеть,
что делалось в долине реки Билимбе.
Замечено,
что для отправления естественной надобности выдра выходит из воды постоянно на одно и то же место, хотя бы для этого ей
пришлось проплыть значительное расстояние.
Чжан Бао говорил,
что Дерсу так крепко ухватился за сук,
что он подумал, не
приходится ли он сродни медведю?
Пришлось выкурить две трубки, прежде
чем олень испустил последний вздох.
Когда мы спустились до 1200 м, снег сменился дождем,
что было весьма неприятно; но делать было нечего —
приходилось терпеть.
К полудню дождь усилился. Осенний дождь — это не то
что летний дождь: легко можно простудиться. Мы сильно прозябли, и потому
пришлось рано стать на бивак. Скоро нам удалось найти балаган из корья. Способ постройки его и кое-какие брошенные вещи указывали на то,
что он был сделан корейцами. Оправив его немного, мы натаскали дров и принялись сушить одежду. Часа в четыре дня дождь прекратился. Тяжелая завеса туч разорвалась, и мы увидели хребет Карту, весь покрытый снегом.
По сторонам высились крутые горы, они обрывались в долину утесами. Обходить их было нельзя. Это отняло бы у нас много времени и затянуло бы путь лишних дня на четыре,
что при ограниченности наших запасов продовольствия было совершенно нежелательно. Мы с Дерсу решили идти напрямик в надежде,
что за утесами будет открытая долина. Вскоре нам
пришлось убедиться в противном: впереди опять были скалы, и опять
пришлось переходить с одного берега на другой.
Утром был довольно сильный мороз (–10°С), но с восходом солнца температура стала повышаться и к часу дня достигла +3°С. Осень на берегу моря именно тем и отличается,
что днем настолько тепло,
что смело можно идти в одних рубашках, к вечеру
приходится надевать фуфайки, а ночью — завертываться в меховые одеяла. Поэтому я распорядился всю теплую одежду отправить морем на лодке, а с собой мы несли только запас продовольствия и оружие. Хей-ба-тоу с лодкой должен был прийти к устью реки Тахобе и там нас ожидать.
Я объясняю это тем,
что люди, которым
приходится бродить по горам, привыкают сверху видеть поверхность земли и проекции.
Наш обоз состоял из восьми нарт [Две нарты принадлежали сопровождавшим нас туземцам.]. В каждой нарте было по 30 кг полезного груза. Ездовых собак мы не имели, потому
что у меня не было денег, да и едва ли на Кусуне нашлось бы их столько, сколько надо. Поэтому нарты нам
пришлось тащить самим.
Он принес дуплистое дерево и положил его на землю так,
что один конец его
пришелся около костра, а другой остался снаружи.
Чем ближе мы подвигались к перевалу, тем больше становилось наледей. Такие места видны издали по поднимающимся от них испарениям. Чтобы обойти наледи, надо взбираться на косогоры. На это
приходится тратить много сил и времени. Особенно надо остерегаться, чтобы не промочить ног. В этих случаях незаменимой является удэгейская обувь из рысьей кожи, сшитая жильными нитками.
Жаль мне было с ним расставаться, но жаль было и задерживать.
Пришлось уступить. Я взял с него слово,
что через месяц он вернется обратно, и тогда мы вместе поедем на Уссури. Та м я хотел устроить его на житье у знакомых мне тазов.
Потому ли,
что на своей жизни ему много
приходилось убирать брошенных трупов и он привык относиться к этой работе равнодушно, или потому,
что хоронили какого-то безвестного «инородца», только по выражению лица его я понял,
что особенно заниматься розысками убийц он не будет и намерен ограничиться одним протоколом.
Неточные совпадения
Осип. Любит он, по рассмотрению,
что как
придется. Больше всего любит, чтобы его приняли хорошо, угощение чтоб было хорошее.
Говорят,
что я им солоно
пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял с иного, то, право, без всякой ненависти.
Бобчинский. Да если этак и государю
придется, то скажите и государю,
что вот, мол, ваше императорское величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинскнй.
Но злаков на полях все не прибавлялось, ибо глуповцы от бездействия весело-буйственного перешли к бездействию мрачному. Напрасно они воздевали руки, напрасно облагали себя поклонами, давали обеты, постились, устраивали процессии — бог не внимал мольбам. Кто-то заикнулся было сказать,
что"как-никак, а
придется в поле с сохою выйти", но дерзкого едва не побили каменьями, и в ответ на его предложение утроили усердие.
Во время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая
приходилась ему внучатной сестрой. В начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял,
что платит за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.