Неточные совпадения
И теперь, в смутном сквозь грезу видении обнаженного поля, в волнистости озаренных холмов, вблизи таких простых и ясных, а дальше
к горизонту смыкавшихся в вечную неразгаданность
дали, в млечной синеве поджидающего леса, — ему почудились знакомые теперь и властные черты.
И о матери ни разу не подумал, а что-то собирался думать о ней — изменил матери Саша; о Линочке не подумал и не
дал ни любви, ни внимания своей чистой постели, знавшей очертания еще детского его, тепленького тела — для любви
к чужой девушке изменил и дому и сестре.
— Жигулеву, Александру Иванычу, он тебя
к делу приспособит и поесть
даст. И за хлеб-соль, братцы, спасибо, а что касается дела, то уж не невольте, не по моей части кровь…
Что-то грозное пробежало по лицам, закраснелось в буйном пламени костра, взметнулось
к небу в вечно восходящем потоке искр. Крепче сжали оружие холодные руки юноши, и вспомнилось на мгновение, как ночью раскрывал он сорочку, обнажал молодую грудь под выстрелы. — Да, да! — закричала душа, в смерти утверждая жизнь. Но ахнул Петруша высоким голосом, и смирился мощный бас Колесникова, и смирился гнев, и чистая жалоба, великая печаль вновь раскрыла
даль и ширь.
К утру и совсем успокоился Саша:
к нему пришла Женя Эгмонт и все остальное назвала сном, успокоила дыханием и ужасным, мучительным корчам луны
дала певучесть песни, — а
к пробуждению, сделав свое дело, ушла из памяти неслышно.
Не думалось об утрате, и невозможность раскрыла двери: вышел он на свидание
к любви своей,
дал ей первый поцелуй, сказал слова нежности, встречи и прощания, всю уместил ее в сердце, широком, теплом и любовном, как июньская ночь, когда только что распустился жасмин.
— Поди-ка, сунься
к нему, он тебе такого леща
даст! Черт немазаный! И голова же у него, братцы; не голова, а омет. Смехота!
Андрей Иваныч краснеет: по слабости человеческой он завел было чувствительный роман с солдаткой, со вдовой, но раз подсмотрели их и не
дают проходу насмешками. Не знают, что со вдовой они больше плакали, чем целовались, — и отбили дорогу, ожесточение и горечь заронили в скромное, чистое, без ропота одинокое сердце. До того дошло с насмешками, что позвал его как-то
к себе сам Жегулев и, стесняясь в словах, попросил не ходить на деревню.
— Н-нет, семейство не в Сицилию, а семейство ваше на Кавказ, раннею весной… дочь вашу на Кавказ, а супругу… продержав курс вод тоже на Кав-ка-зе ввиду ее ревматизмов… немедленно после того на-пра-вить в Париж, в лечебницу доктора пси-хиатра Ле-пель-летье, я бы мог вам
дать к нему записку, и тогда… могло бы, может быть, произойти…
— Пора, пора! Что это, молодой человек, все валяетесь! — говорила Катишь, покачивая головой. — Вот другие бы и
дамы к вам приехали, — но нельзя, неприлично, все в халате лежите.
— Вестимо нужно, да взять-то негде: не всё же на барский двор ходить! Коли нашему брату повадку
дать к вашему сиятельству за всяким добром на барский двор кланяться, какие мы крестьяне будем? А коли милость ваша на то будет, на счет дубовых макушек, чтò на господском гумне так, без дела лежат, — сказал он кланяясь и переминаясь с ноги на ногу: — так, може, я, которые подменю, которые поурежу и из старого как-нибудь соорудую.
Неточные совпадения
Хлестаков (голосом вовсе не решительным и не громким, очень близким
к просьбе).Вниз, в буфет… Там скажи… чтобы мне
дали пообедать.
Жаль, что Иохим не
дал напрокат кареты, а хорошо бы, черт побери, приехать домой в карете, подкатить этаким чертом
к какому-нибудь соседу-помещику под крыльцо, с фонарями, а Осипа сзади, одеть в ливрею.
Анна Андреевна. Послушай: беги
к купцу Абдулину… постой, я
дам тебе записочку (садится
к столу, пишет записку и между тем говорит):эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею
к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.
По правую сторону его жена и дочь с устремившимся
к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный
к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три
дамы, гостьи, прислонившиеся одна
к другой с самым сатирическим выраженьем лица, относящимся прямо
к семейству городничего.
Растаковский (входит).Антона Антоновича поздравляю. Да продлит бог жизнь вашу и новой четы и
даст вам потомство многочисленное, внучат и правнучат! Анна Андреевна! (Подходит
к ручке Анны Андреевны.)Марья Антоновна! (Подходит
к ручке Марьи Антоновны.)