Онуфрий. Нет, Сережа, — пополуночи. Все бы это ничего, но только меня губит любовь к людям, Анна Ивановна… Вдруг мне до того жалко стало этого адвоката, что не вытерпел я, прослезился и начал барабанить кулаками в дверь, где они с женой почивают: вставай, говорю, адвокат, и жену подымай, пойдем на бульвар гулять! На бульваре, брат, грачи поют, так хорошо!
Ну и что же?
Неточные совпадения
Глуховцев.
Ну что ты, — выпьем все понемножку, вот
и все. Бежим!
Глуховцев.
Ну видел, положим. Но
что же отсюда следует? Правда, это нелепо; может быть, над этим нужно было задуматься, но мне как-то
и в голову не пришло.
И вообще (с некоторой подозрительностью смотрит на нее),
и вообще я действительно не задавался вопросом, кто ты, кто твоя мать. Знаю,
что твой отец был военный,
что твоя мать получает пенсию…
Онуфрий.
И до
чего все это глупо!..
Ну, держись, Коля, я сейчас! (Быстро уходит, оборачиваясь.) Вы же тут сидите, слышите?
Евдокия Антоновна (с ужасом).
Ну что ты говоришь! А клялся,
что абрикосовский. Погоди, Олечка, не кушай, я все это соберу
и брошу ему назад в его подлую харю!
Евдокия Антоновна.
Ну и будет дурак! Тут полковник, почтенный человек, а
что такое он, мальчишка, я сама с ним поговорю.
Глуховцев.
Ну, ты женщина, то есть девочка, если принять в расчет твои года, —
ну а я? Меня Онуфрий называет испанским ослом, а вот как начали мы вместе с ним соображать, так оказалось,
что и он такой же осел. Ты знаешь, уже третью ночь мы с ним не спим
и все обсуждаем этот инцидент.
Глуховцев. Он против тебя
и против меня, а сегодня
и против себя оказался. (Гундосит, передразнивая Онуфрия.) Ты, Коля, дурак,
ну и я, Коля, тоже дурак. Знаю только,
что тебе не удалось образовать тихое семейство, — но почему, про то написано в энциклопедическом словаре. Осел!
Фон Ранкен.
Ну, это едва ли; я тогда только
что поступил,
и ваш супруг меня не знал. Но я его помню, да, да… Достойнейший был человек, но игра в карты… Не так ли, Евдокия Григорьевна?
Фон Ранкен.
Ну и напитков там… хотя я вообще
и не пью, но ради такого приятного знакомства… не так ли, Оля? Будем как дети! (Смеется.) Не думайте, Олечка,
что если с виду я немного
и строг, то не умею резвиться. Нет, я очень, очень умею резвиться!
Григорий Иванович. Ах, да!
Ну конечно,
ну конечно… Скажите ей, мамаша,
чего она боится? Ведь я же не волк
и не троглодит. Тащите ее сюда, мамаша!
Глуховцев. А вот
что. (Быстро отскакивает в угол
и вытаскивает шашку.)
Ну, иди.
Онуфрий.
Ну и извинится, эка важность! Ты думаешь, Гриша, он помнит,
что он болтал? Колька, иди извинись!
Онуфрий. Так, так! Действуй, ребята!
И до
чего приятно выпить теперь коньячку, — так это в романах только бывает.
Ну, роман
что? Роман — беллетристика, а это, Гриша, — святая действительность. Кувырнем.
Представь, Петр Ипполитович вдруг сейчас стал там уверять этого другого рябого постояльца, что в английском парламенте, в прошлом столетии, нарочно назначена была комиссия из юристов, чтоб рассмотреть весь процесс Христа перед первосвященником и Пилатом, единственно чтоб узнать, как теперь это будет по нашим законам и что все было произведено со всею торжественностью, с адвокатами, прокурорами и с прочим…
ну и что присяжные принуждены были вынести обвинительный приговор…
— Чего ж ты сердишься, Лиза? Я ведь не виновата, что у меня такая натура. Я ледышка, как вы называли меня в институте,
ну и что ж мне делать, что я такая ледышка. Может быть, это и лучше.
Неточные совпадения
Осип. Давай их, щи, кашу
и пироги! Ничего, всё будем есть.
Ну, понесем чемодан!
Что, там другой выход есть?
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны
и приняться.
Ну, да уж попробовать не куды пошло!
Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в
чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков (пишет).
Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе
и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи,
что я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили
и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Городничий (жене
и дочери).Полно, полно вам! (Осипу.)
Ну что, друг, тебя накормили хорошо?
Городничий.
Что, Анна Андреевна? а? Думала ли ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство!
Ну, признайся откровенно: тебе
и во сне не виделось — просто из какой-нибудь городничихи
и вдруг; фу-ты, канальство! с каким дьяволом породнилась!