Неточные совпадения
Теперь, принявшись
за это дело, я увидел,
что в продолжение того времени, как я оставил ружье, техническая часть ружейной охоты далеко ушла вперед и
что я не знаю ее близко и подробно в настоящем, современном положении.
Между тем осечка может случиться на охоте
за такою драгоценною добычей, потеря которой невознаградима; не говорю уже о том,
что осечка при стрельбе хищных зверей подвергает охотника великой опасности.
Только в стрельбе с подъезда к птице крупной и сторожкой, сидящей на земле, а не на деревьях, собака мешает, потому
что птица боится ее; но если собака вежлива, [То есть не гоняется
за птицей и совершенно послушна] то она во время самого подъезда будет идти под дрожками или под телегой, так
что ее и не увидишь; сначала станет она это делать по приказанию охотника, а потом по собственной догадке.
Следовательно, приучив сначала молодую собаку к себе, к подаванью поноски, к твердой стойке даже над кормом, одним словом, к совершенному послушанию и исполнению своих приказаний, отдаваемых на каком угодно языке, для
чего в России прежде ломали немецкий, а теперь коверкают французский язык, — охотник может идти с своею ученицей в поле или болото, и она, не дрессированная на парфорсе, будет находить дичь, стоять над ней, не гоняться
за живою и бережно подавать убитую или раненую; все это будет делать она сначала неловко, непроворно, неискусно, но в течение года совершенно привыкнет.
Считаю
за излишнее распространяться о том,
что старая, невежливая собака в два-три поля погубит навсегда молодую.
Неопытный стрелок, начинающий охотиться
за дичью, должен непременно давать много пуделей уже потому,
что не получил еще охотничьего глазомера и часто будет стрелять не в меру, то есть слишком далеко. Но смущаться этим не должно. Глазомер придет со временем, а покуда его нет, надо стрелять на всяком расстоянии, не считая зарядов. Одним словом: если прицелился, то спускай курок непременно.
Вот все,
что я счел
за нужное сказать о технической части ружейной охоты. Может быть, и этого не стоило бы говорить, особенно печатно, но читатель вправе пропустить эти страницы.
Мой скромный труд получил от всех такой благосклонный прием, такую высокую оценку, каких я не смел ожидать] Ученые натуралисты могут смело полагаться на мои слова: никогда вероятных предположений не выдаю я
за факты и
чего не видел своими глазами, того не утверждаю.
Правда, рано утром, и то уже в исходе марта, и без лыж ходить по насту, который иногда бывает так крепок,
что скачи куда угодно хоть на тройке; подкрасться как-нибудь из-за деревьев к начинающему глухо токовать краснобровому косачу; нечаянно наткнуться и взбудить чернохвостого русака с ремнем пестрой крымской мерлушки по спине или чисто белого как снег беляка: он еще не начал сереть, хотя уже волос лезет; на пищик [Пищиком называется маленькая дудочка из гусиного пера или кожи с липового прутика, на котором издают ртом писк, похожий на голос самки рябца] подозвать рябчика — и кусок свежей, неперемерзлой дичины может попасть к вам на стол…
Все породы уток стаями, одна
за другою, летят беспрестанно: в день особенно ясный высоко, но во дни ненастные и туманные, предпочтительно по зарям, летят низко, так
что ночью, не видя их, по свисту крыльев различить многие из пород утиных.
Приступая к описанию дичи, я считаю
за лучшее начать с лучшей, то есть с болотной, о
чем я уже и говорил, и притом именно с бекаса, или, правильнее сказать, со всех трех видов этой благородной породы, резко отличающейся и первенствующей между всеми остальными. Я разумею бекаса, дупельшнепа и гаршнепа, сходных между собою перьями, складом, вообще наружным видом, нравами и особенным способом доставания пищи. К ним принадлежит и даже превосходит их вальдшнеп, но он займет свое место в разряде лесной дичи.
Жидкая, тинистая липкая масса, на дне которой стоит вода, засосет туда человека, если он не успеет или ему будет не
за что схватиться.
Советую и всем охотникам делать то же, и делать аккуратно, потому
что птица, приколотая вскользь, то есть так,
что перо не попадет в мозг, а угодит как-нибудь мимо, также может улететь,
что со мной случалось не один раз, особенно на охоте
за осенними тетеревами.
Не оспаривая этих справедливых причин, я повторяю,
что даю первое место бекасу
за быстроту полета и
за то,
что убить его несравненно труднее.
Я видал по вечерним зарям,
что дупели гоняются друг
за другом, припрыгивают, распустив крылья и подняв веером свои хвостики, подобно токующим косачам или надувающимся индейским петухам.
Белый подбой под их хвостиками, состоящий из мелких перышек, часто мелькает в темноте, но ясно разглядеть ничего нельзя. только с достоверностию предположить,
что самцы совокупляются в это время с самками и горячо дерутся
за них между собою: измятая трава и выщипанные перья, по ней разбросанные, подтверждают такое предположение.
Но недолго тянется дело у охотника — опытного и хорошего стрелка; только новичок, недавно взявшийся
за ружье, может до того разгорячиться,
что задрожат у него и руки и ноги, и будет он давать беспрестанные промахи,
чему способствует близость расстояния, ибо дробь летит сначала кучей.
[Один настоящий охотник и образованный наблюдатель, Н. Т. Аксаков, которому я обязан
за многие сведения, сказывал мне,
что нахаживал куличат и гнезда речных куликов в моховых болотах сосновых больших лесов] Речные кулики держатся в Оренбургской губернии до начала сентября и в это время бывают довольно жирны, с прилета также они не худы, как и вся прилетная птица.
Мне случилось однажды, сидя в камыше на лодке с удочкой, услышать свист, похожий на отрывистый свист или крик погоныша, только не чистый, а сиповатый; вскоре
за тем выплыла из осоки болотная курица, и я подумал,
что этот сиповатый крик принадлежит ей; потом, чрез несколько лет, я услышал точно такой же сиповатый свист в камыше отдельного озерка; я послал туда собаку, наверное ожидая болотной курицы, но собака выгнала мне погоныша, которого я и убил.
Нельзя также сказать, чтобы и водилась она в чрезвычайном изобилии, но охотники смотрят на нее с презрением и, вероятно,
за то,
что она попадается везде и смирнее всякой другой дичи.
Старых, очень жирных пигалиц редко удается застрелить, потому
что они, собравшись в большие стаи к отлету, делаются довольно сторожки и сейчас сваливаются на большие реки, да и охотники
за ними не гоняются; а именно в это-то время они и бывают жирны.
Ничего этого не утверждаю, а
за что купил,
за то и продаю.
Надобно отыскивать благоприятную местность, из-за которой было бы подкрасться к ним поближе. Местность эта может быть: лес, кусты, пригорок, овраг, высокий берег реки, нескошенный камыш на прудах и озерах. Нечего и говорить,
что стрелять надобно самою крупною дробью, безымянной, даже не худо иметь в запасе несколько картечных зарядов, чтоб пустить в стаю гусей, к которой ни подойти, ни подъехать, ни подкрасться в меру нет возможности.
Мне рассказывали многие,
что гусыня перетаскивает на воду поочередно
за шею каждого гусенка, если вода далеко or гнезда или местность так неудобопроходима,
что гусенку и пролезть трудно.
Когда молодые подрастут в полгуся и больше и даже почти оперятся, только не могут еще летать, [Водяная птица в этом отношении совершенно противоположна некоторым породам степной дичи; перья в крыльях Молодых тетеревов, куропаток и перепелок вырастают прежде всего, и они еще в пушку могут перелетывать, а у всей водяной Дичи, напротив, перья в крыльях вырастают последние, так
что даже безобразно видеть на выросшем и оперившемся теле молодого гуся или утки голые папоротки с синими пеньками]
что бывает в исходе июня или начале июля, — охотники начинают охотиться
за молодыми и старыми, линяющими в то время, гусями и называющимися подлинь.
Если же тревога была не пустая, если точно человек или зверь приблизится к стае — быстро поднимаются старики, и стремглав бросаются
за ними молодые, оглашая зыбучий берег и спящие в тумане воды и всю окрестность таким пронзительным, зычным криком,
что услышать его
за версту и более…
Я стреливал гусей во всякое время: дожидаясь их прилета в поле, притаясь в самом еще не вымятом хлебе, подстерегая их на перелете в поля или с полей, дожидаясь на ночлеге, где
за наступившею уже темнотою гуси не увидят охотника, если он просто лежит на земле, и, наконец, подъезжая на лодке к спящим на берегу гусям, ибо по воде подплыть так тихо,
что и сторожевой гусь не услышит приближающейся в ночном тумане лодки.
В продолжение всей осенней охоты
за гусями надобно употреблять дробь самую крупную и даже безымянку; осенний гусь не то,
что подлинь: он делается очень силен и крепок к ружью.
Селезень, сладострастнейший из самцов, не отходит от утки ни на шаг, не разлучается с ней ни на минуту, ни
за что прежде ее первый не слетит с места.
Вот почему народ по применению к себе думает, а
за ним повторяют охотники,
что селезень любит искаться в голове.
Случается,
что селезень приметит и отгадает ее намерение, кинется
за ней в погоню в ту самую минуту, как она юркнет в траву или камыш, настигнет, ухватит носом
за шею, вытащит ее на воду и долго таскает и щиплет так,
что перья летят.
Редкая собака не поддается обману и не погонится
за ней; обыкновенно утка уводит собаку
за версту и более, но охотнику хорошо известно,
что значат такие проделки, и, несмотря на то, он часто по непростительной жадности, позабыв о том,
что утка летит так плохо от яиц, то есть от гнезда,
что с нею гибнет целая выводка, сейчас ее убивает, если не помешает близкое преследованье собаки, у которой иногда она висит над рылом, как говорится.
Это делает каждый охотник без всякого сожаления, потому
что бойкие утята, как бы ни были малы, выкормятся и вырастут кое-как без матери; иногда сироты пристают к другой выводке, и мне случалось видать матку,
за которою плавали двадцать утят, и притом разных возрастов.
Она ест с утра до поздней ночи, ест все
что ни попало: щиплет растущую по берегам молодую гусиную травку, жрет немилосердно водяной мох или шелк, зелень, цвет и все водяные растения, жадно глотает мелкую рыбешку, рачат, лягушат и всяких водяных, воздушных и земляных насекомых;
за недостатком же всего этого набивает полон зоб тиной и жидкою грязью и производит эту операцию несколько раз в день.
Ловко также стрелять их в лет, поднимающихся с небольших речек, по берегам которых ходят охотники, осторожно высматривая впереди, по изгибистым коленам реки, не плывут ли где-нибудь утки, потому
что в таком случае надобно спрятаться от них
за кусты или отдалиться от берега, чтоб они, увидев человека, не поднялись слишком далеко, надобно забежать вперед и подождать пока они выплывут прямо на охотника; шумно, столбом поднимаются утки, если берега речки круты и они испуганы нечаянным появлением стрелка; легко и весело спускать их сверху вниз в разных живописных положениях.
Породы уток так разнообразны величиной и перьями, селезни некоторых пород так красивы, и осенью все они так бывают жирны,
что я и не в молодых летах очень любил ходить
за ними по реке рано утром, когда мороз сгонял утиные стаи с грязных берегов пруда, даже с мелких разливов, и заставлял их разбиваться врозь и рассаживаться по извилинам реки Бугуруслана.
Если же берега травянисты, то без хорошей собаки ни
за что не найдешь подстреленной утки: она вылезет на берег и пропадет.
Журавль очень прожорлив и
за недостатком корма, приготовляемого для него человеческими руками, жадно глотает все
что ни попало: семена разных трав, ягоды всякого рода, мелких насекомых и земляных червей, наконец ящериц, лягушек, мышей, маленьких сусликов и карбышей, не оперившихся мелких птичек и всяких змей; к последним журавль имеет особенный аппетит.
Старинные охотники, да и теперь охотники деревенские, дорожат журавлями
за их величину: хотя мясо и жестковато, зато есть,
что поесть. Я должен признаться,
что в молодости сам с большим увлечением гонялся
за ними, жадничая убить такую крупную дичь.
Однажды подъезжал я к стрепету, который, не подпустив меня в настоящую меру, поднялся; я ударил его влет на езде, и мне показалось,
что он подбит и
что, опускаясь книзу, саженях во ста от меня, он упал; не выпуская из глаз этого места, я сейчас побежал к нему, но, не добежав еще до замеченной мною местности, я на что-то споткнулся и едва не упал; невольно взглянул я мельком,
за что задела моя нога, и увидел лежащего стрепета с окровавленною спиной; я счел его
за подстреленного и подумал,
что ошибся расстоянием; видя,
что птица жива, я проворно схватил ее и поднял.
Охоту
за стрепетами я любил страстно и часто езжал
за ними очень далеко, потому
что там, где я постоянно жил, их водилось не много.
С весны и в продолжение всего лета стрепета в местах степных, далеких от жилья, не пуганые и не стреляные, особенно в одиночку или попарно, довольно смирны, но весьма скоро делаются чрезвычайно дики и сторожки, особенно стайками, так
что нередко, изъездив
за ними десятки верст и ни разу не выстрелив, я принужден бывал бросать их, хотя и видел,
что они, перелетев сажен сто или двести, опустились на землю.
Несмотря на то, добрая собака с долгим и верхним чутьем весьма полезна для отыскиванья стрепетов, которые иногда, особенно врассыпную, так плотно и крепко таятся в траве или молодом хлебе,
что охотник проедет мимо и не увидит их, но собака с тонким чутьем почует стрепетов издалека и поведет прямо к ним охотника; зато боже сохрани от собаки горячей и гоняющейся
за птицей: с ней не убьешь ни одного стрепета.
Все три породы — отличные бегуны, особенно кроншнеп малого рода: когда станет к нему приближаться человек, то он, согнувши несколько свои длинные ноги, вытянув шею и наклонив немного голову, пускается так проворно бежать,
что глаз не успевает следить
за ним, и, мелькая в степной траве какою-то вьющеюся лентою, он скоро скрывается от самого зоркого охотника.
Приглядится ли охотник к кругам, которые дает около него птица, и они начнут казаться ему меньше, или при поворотах, иногда крутых,
за которыми поворачивается и сам охотник, покажется ему,
что кулик летит прямо на него?..
Иногда, убив кроншнепа и смерив расстояние, которое казалось обыкновенным, находил я,
что оно бывало далеко
за семьдесят шагов, а на эту меру я не стал бы и стрелять.
Потом начнешь встречать их изредка, также вместе с другой дичью, по грязным берегам прудов, весенних луж и разлившихся рек, но подъехать к ним в меру ружейного выстрела бывает очень трудно; во-первых, потому,
что они сторожки, а во-вторых, потому,
что другая мелкая дичь взлетывая беспрестанно от вашего приближенья, пугает и увлекает своим примером кроншнепов; подкрасться же из-за чего-нибудь или даже подползти — невозможно потому,
что места почти всегда бывают открытые и гладкие.
С подхода стрелять нельзя: сивки, не подпуская в меру, начнут поодиночке перелетывать с места на место, да и бегут так проворно,
что не поспеешь
за ними.
Надобно принять
за правило: как скоро подъедешь в меру — стрелять в ближайших; целя всегда в одну, по большей части убьешь пару и даже изредка трех. Желая убить больше одним зарядом — измучишь себя и лошадей и убьешь несравненно меньше, потому
что угонишь далеко и беспрестанным преследованьем напугаешь озимых кур гораздо скорее,
чем редкими выстрелами. Обыкновенно после каждого выстрела поднимется вся стая и, сделав невысоко круг или два.