Неточные совпадения
Пыжом называется
то вещество
или материал, которым сначала прибивается всыпанный в дуло ружья порох и которым отделяется этот порох от всыпаемой потом сверх него дроби;
другим пыжом прибивается самая дробь.
Первое и важнейшее правило, чтоб у собаки был один хозяин и никто
другой не заставлял ее повторять
те уроки, которые она учит, а потому весьма недурно, если первый и даже второй год уже настоящей охоты она будет запираема
или привязываема на цепочке
или веревочке немедленно по возвращении с поля да и во все свободное время от охоты; впоследствии это сделается ненужным.
Если же мне случалось по нездоровью долго не ходить на охоту,
то они, истощив все
другие знаки нетерпенья, садились
или ложились передо мною и принимались лаять и выть; потом бросались ко мне ласкаться, потом подбегали к ружьям и
другим охотничьим снарядам и потом снова принимались визжать и лаять.
Этот лет по одним и
тем же местам называется охотниками «тяга»] издавая известные звуки, похожие на хрюканье
или хрипенье, часто вскакивая с большим шумом из-под ног крестьянина, приезжающего в лес за дровами, также был им замечен по своей величине и отличному от
других птиц красноватому цвету и получил верное название.
Я полагаю, что остаются
те бекасы, которые позднее
других вывелись
или слабые, не совсем здоровые.
— Гаршнеп обыкновенно очень смирен, вылетает из-под ног у охотника
или из-под носа у собаки после долгой стойки без малейшего шума и летит, если хотите, довольно прямо,
то есть не бросается
то в
ту,
то в
другую сторону, как бекас; но полет его как-то неверен, неровен, похож на порханье бабочки, что, вместе с малым объемом его тела, придает стрельбе гаршнепов гораздо более трудности, чем стрельбе дупелей, особенно в ветреное время.
Если болотные кулики не будут истреблены в первый раз
или по неуменью стрелять,
или по излишней горячности охотника,
то в
другой раз сделаются гораздо осторожнее: налетают близко только сначала, а потом возьмут такой вepx, что их не достанешь и утиною дробью, да и летают над охотником лишь несколько куликов, а остальные все посядут кругом в безопасном расстоянии.
Он не очень смирен,
или по крайней мере его не скоро добудешь, может быть, от
того, что, подкрадываясь
или подъезжая к нему, всегда пугаешь наперед
других куликов, вместе с которыми гуляет он по отлогим берегам прудов, беспрестанно опуская нос в жидкую грязь.
Имя же перевозчика дано ему охотниками вследствие
того, что он очень часто перелетает с одного берега на
другой — речки, реки, пруда
или озера.
Если двое охотников идут по обоим берегам и своим приближением спугивают зуйка,
то он будет повторять этот маневр,
то есть перелет с одного берега на
другой, противоположный, всегда с обычным криком, пожалуй сто раз сряду, точно переправляется
или перевозится с одной стороны на
другую.
Если случится застать болотную курицу на месте проходимом,
то она сейчас уйдет в непроходимое; застрелить ее, как дупеля
или коростеля из-под собаки, — величайшая редкость; скорее убить, увидев случайно, когда она выплывет из камыша
или осоки, чтоб перебраться на
другую сторону болотного озерка, прудового материка
или залива, к чему иногда ее принудить посредством собаки, а самому с ружьем подстеречь на переправе.
В местах привольных,
то есть по хорошим рекам с большими камышистыми озерами, и в это время года найти порядочные станицы гусей холостых: они обыкновенно на одном озере днюют, а на
другом ночуют. Опытный охотник все это знает,
или должен знать, и всегда может подкрасться к ним, плавающим на воде, щиплющим зеленую травку на лугу, усевшимся на ночлег вдоль берега,
или подстеречь их на перелете с одного озера на
другое в известные часы дня.
От ледку
или от чего
другого, только чем позднее осень,
тем вкуснее становится гусь.
Укрывательство же утки от селезня, его преследованье, отыскиванье, гнев, наказанье за побег и за
то, если утка не хочет лететь с ним в
другие места
или отказывает ему в совокуплении, — разоренные и растасканные гнезда, разбитые яйца, мертвых утят около них, — все это я видел собственными моими глазами не один раз.
Селезень присядет возле нее и заснет в самом деле, а утка, наблюдающая его из-под крыла недремлющим глазом, сейчас спрячется в траву, осоку
или камыш; отползет, смотря по местности, несколько десятков сажен, иногда гораздо более, поднимется невысоко и, облетев стороною, опустится на землю и подползет к своему уже готовому гнезду, свитому из сухой травы в каком-нибудь крепком, но не мокром, болотистом месте, поросшем кустами; утка устелет дно гнезда собственными перышками и пухом, снесет первое яйцо, бережно его прикроет
тою же травою и перьями, отползет на некоторое расстояние в
другом направлении, поднимется и, сделав круг, залетит с противоположной стороны к
тому месту, где скрылась; опять садится на землю и подкрадывается к ожидающему ее селезню.
Странное дело: у кряковных и
других больших уток я никогда не нахаживал более девяти
или десяти яиц (хотя гнезд их нахаживал в десять раз более, чем чирячьих), а у чирков находил по двенадцати, так что стенки гнезда очень высоко бывали выкладены яичками, и невольно представляется
тот же вопрос, который я задавал себе, находя гнезда погоныша: как может такая небольшая птица согреть и высидеть такое большое количество яиц?
[Крестьяне называют иногда гагарой лысуху] Когда хотят выразить чью-нибудь заботливость и любовь к
другому лицу,
то говорят: «Он (
или она) дрожит над ней, как крохаль».
Если вдруг выпадет довольно глубокий снег четверти в две, пухлый и рыхлый до
того, что нога зверя вязнет до земли,
то башкирцы и
другие азиатские и русские поселенцы травят,
или, вернее сказать, давят, в большом числе русаков не только выборзками, но и всякими дворными собаками, а лис и волков заганивают верхами на лошадях и убивают одним ударом толстой ременной плети, от которой, впрочем, и человек не устоит на ногах.
Народ называет его иногда стрепел; и
то и
другое имя характерно выражает взлет,
или подъем, и самый полет этой птицы.
Каждое перо, по бланжевому полю, испещрено в разные стороны идущими прямыми и извилистыми полосками, но правильно и однообразно расположенными; все же перья вместе на спине представляют общую пестроту
того же цвета с черноватыми пятнами, которая происходит от
того, что одно перо складывается с
другим своими темными полосками
или извилинками: из этого составляются как будто пятна.
Убить несколько стрепетов одним зарядом — великая редкость: надобно, чтоб большая стая подпустила в меру и сидела кучно
или чтоб вся стая нечаянно налетела на охотника; убивать пару,
то есть из обоих стволов по стрепету, мне случалось часто, но один только раз убил я из одного ствола трех стрепетов сидячих, а из
другого двух влет; это случилось нечаянно: я наскакал на порядочную стаю, которая притаилась в густой озими, так что ни одного стрепета не было видно; в нескольких саженях двое из них подняли свои черные головки, кучер мой увидел их и указал мне; из одного ствола выстрелил я по сидячим, а из
другого по взлетевшей стае: трое остались на земле, два упали сверху; стрепетов было штук тридцать.
Я убеждаюсь в справедливости этого предположения
тем, что почти всегда, объезжая весною разливы рек по долинам и болотам, встречал там кроншнепов, которые кричали еще пролетным криком
или голосом, не столь протяжным и одноколенным, а поднявшись на гору и подавшись в степь, на версту
или менее, сейчас находил степных куликов, которые, очевидно, уже начали там хозяйничать: бились около одних и
тех же мест и кричали по-летнему: звонко заливались, когда летели кверху, и брали
другое трелевое колено, звуки которого гуще и тише, когда опускались и садились на землю.
Кроншнепы с прилета, как и всякая птица, довольно сторожки; но оглядясь, скоро делаются несколько смирнее, и тогда подъезжать к ним на охотничьих дрожках
или крестьянских роспусках; как же только примутся они за витье гнезд,
то становятся довольно смирны, хотя не до такой степени, как болотные кулики и
другие мелкие кулички.
Если же палы случатся поздно (что иногда бывает) и у степных куликов пропадут яйца уже насиженные
или они сами обожгутся как-нибудь во время пожара, особенно в ночное время,
то кулики
других гнезд не заводят и остаются на этот год холостыми, продолжая колотиться около
тех мест, где погорели их гнезда.
Правда, чем крупнее дробь,
тем шире она разносится и реже летит и
тем труднее попасть в цель, но дело в
том, что на далеком расстоянии,
то есть шагов на шестьдесят
или на семьдесят, не убьешь большого кроншнепа даже дробью 3-го нумера, ибо степной кулик гораздо крепче к ружью, чем болотные и
другие кулики.
Если и наткнешься как-нибудь нечаянно, объезжая берега пруда, озера
или речного плеса, на большую станицу степных куликов,
то хорошо, если удастся и один раз в них выстрелить; надобно, чтобы места были очень обширны и привольны и чтобы стая кроншнепов пересела на
другой берег
или другое место после вашего выстрела, а не улетела совсем.
Я становился обыкновенно на средине
той десятины
или того места, около которого вьются красноустики, брал с собой даже собаку, разумеется вежливую, и они налетали на меня иногда довольно в меру; после нескольких выстрелов красноустики перемещались понемногу на
другую десятину
или загон, и я подвигался за ними, преследуя их таким образом до
тех пор, пока они не оставляли поля совсем и не улетали из виду вон.
Не лучше ли объяснить это странное обстоятельство
тем, что выводка, у которой мать как-нибудь погибла, разбегается и присоединяется к
другим выводкам, старшим
или младшим, как случится?
По моему мнению, найденные зимой перепелки были поздыши
или хворые: и
те и
другие не имели сил улететь
или уйти вовремя и принуждены были зазимовать.
Если же не удастся схватить добычу,
то он взмоет вверх крутой дугою, опять сделает ставку и опять упадет вниз, если снова поднимется
та же птичка
или будет вспугана
другая.
Уремы
другого рода образуются по рекам, которых нельзя причислить к рекам средней величины, потому что они гораздо меньше, но в
то же. время быстры и многоводны; по рекам, протекающим не в бесплодных, песчаных, а в зеленых и цветущих берегах, по черноземному грунту, там редко встретишь вяз, дуб
или осокорь, там растет березник, осинник и ольха; [Ольха самое чивое к росту дерево; она любит почву сырую и обыкновенно густо растет по берегам небольших речек и ручьев, если же грунт болотист,
то покрывает и гористые скаты.
Все это еще не в такой степени губительно, как выварка поташа и сиденье,
или сидка, дегтя: для поташа пережигают в золу преимущественно ильму, липу и вяз, не щадя, впрочем, и
других древесных пород, а для дегтя снимают бересту,
то есть верхнюю кожу березы.
Подъехать в меру на санях
или дрожках редко удавалось по неудобству местности, и я подкрадывался к глухарям из-за деревьев; если тетерева совершенно не видно и стрелять нельзя,
то я подбегал под самое дерево и спугивал глухаря, для чего иногда жертвовал одним выстрелом своего двуствольного ружья, а
другим убивал дорогую добычу в лет, целя по крыльям; но для этого нужно, чтоб дерево было не слишком высоко.
Употреблял я также с успехом и
другой маневр: заметив, по первому улетевшему глухарю,
то направление, куда должны улететь и
другие, — ибо у всех тетеревов неизменный обычай: куда улетел один, туда лететь и всем, — я становился на самом пролете, а товарища-охотника
или кучера с лошадьми посылал пугать остальных глухарей.
Кто не знает тетерева, простого, обыкновенного, полевого тетерева березовика, которого народ называет тетеря, а чаще тетерька? Глухарь,
или глухой тетерев, — это дело
другое. Он не пользуется такою известностью, такою народностью. Вероятно, многим и видеть его не случалось, разве за обедом, но я уже говорил о глухаре особо. Итак, я не считаю нужным описывать в подробности величину, фигуру и цвет перьев полевого тетерева,
тем более что, говоря о его жизни, я буду говорить об изменениях его наружного вида.
Начинается остервенелая драка: косачи, уцепив
друг друга за шеи носами, таскаются по земле, клюются, царапаются, без всякой пощады, перья летят, кровь брызжет… а между
тем счатливейшие
или более проворные, около самой арены совокупляются с самками, совершенно равнодушными к происходящему за них бою.
На
другой день она опять вылетает на токовище, тщательно прикрыв гнездо травой и перьями, опять оплодотворяется от первого ловкого косача, кладет второе яйцо и продолжает
ту же историю до
тех пор, пока гнездо будет полно
или временное чувство сладострастия вполне удовлетворено, Несколько времени косачи продолжают слетаться на токовища, постепенно оставляемые курочками, и тока, слабея день от дня, наконец прекращаются.
Здесь совсем
другое дело: если подкрался к ближайшему дереву, из-за которого нельзя высунуться, не испугав птицы,
то уж близко ли, далеко ли, ловко
или неловко, стрелять надо.
От гнезд с яйцами, особенно от детей, старые дрозды бывают еще смирнее,
или, вернее сказать, смелее, и если не налетают на охотника,
то по крайней мере не улетают прочь, а только перепархивают с сучка на сучок, с дерева на дерево, немилосердно треща и чокая и стараясь отвести человека в
другую сторону.
Если нужда заставляет охотиться с собакой, которая гоняется,
то как скоро она найдет высыпку, надобно сейчас привязать собаку, потому что гораздо больше убьешь без нее, особенно если несколько человек с ружьями
или без ружей будут идти около охотника не в дальнем расстоянии
друг от
друга, равняясь в одну линию.
Мало этого, даже ночью сторожат зайцев на мирных гулянках большие совы и филины, [Мне рассказывали охотники, что совы и филины ловят по ночам зайцев следующим образом: они подстерегают их на тропах; одною ногою сова вкогтится в зайца,
другою ухватится за ветку куста
или дерева и таким образом держит его до
тех пор, пока он не выбьется из сил; тогда сова вкогтится в него и
другою лапой и окончательно задушит.