Неточные совпадения
Я думал сначала
говорить подробно в моих записках вообще о ружейной охоте, то
есть не только о стрельбе, о дичи, о ее нравах и местах жительства в Оренбургской губернии, но также о легавых собаках, ружьях, о разных принадлежностях охоты и вообще о всей технической ее части.
Едва ли нужно
говорить о том, что в ружейном стволе не должно
быть: расстрела, выпуклостей, внутренних раковин, еще менее трещин и что казенный щуруп должен привинчиваться всеми цельными винтами так плотно, чтоб дух не проходил.
Несправедливо
говорят, что будто ружье отдает и малыми зарядами: малый заряд тогда только отдает, когда дроби
будет положено больше, чем пороху; малый заряд слышен по жидкости звука выстрелов, похожих на хлопанье арапника или пастушьего кнута, по слабому действию дроби и по тому, что при стрельбе в цель дробь всегда обнизит, то
есть ляжет ниже цели.
Пули известны всем. Надобно прибавить, что только теми пулями бить верно, которые совершенно приходятся по калибру ружья. Впрочем, из обыкновенных охотничьих ружей, дробовиков, как их прежде называли, редко стреляют пулями: для пуль
есть штуцера и винтовки. Эта стрельба мне мало знакома, и потому я об ней
говорить не
буду.
Я
говорю о собаке, хорошо дрессированной, то
есть выученной.
Для приучения к подаванию поноски должно сначала употреблять мячики, потом куски дерева и всякие, даже железные, вещи, [Некоторые охотники находят это вредным; они
говорят, что от жесткой поноски собака
будет мять дичь; я сомневаюсь в этом] которые может щенок схватить зубами и принести, наконец — мертвых птиц.
Во-вторых, в охотах, о которых я сейчас
говорил, охотник не главное действующее лицо, успех зависит от резвости и жадности собак или хищных птиц; в ружейной охоте успех зависит от искусства и неутомимости стрелка, а всякий знает, как приятно
быть обязанным самому себе, как это увеличивает удовольствие охоты; без уменья стрелять — и с хорошим ружьем ничего не убьешь; даже сказать, что чем лучше, кучнее бьет ружье, тем хуже, тем больше
будет промахов.
Вот все, что я счел за нужное сказать о технической части ружейной охоты. Может
быть, и этого не стоило бы
говорить, особенно печатно, но читатель вправе пропустить эти страницы.
Как скоро обогреет хорошенько солнце — снежная кора распустится, раскровеет, как
говорит парод, начнет садиться с глухим гулом, похожим на отдаленный пушечный выстрел, и не поднимет ноги человека; с каждым шагом
будет он вязнуть по пояс в снежную громаду.
Приступая к описанию дичи, я считаю за лучшее начать с лучшей, то
есть с болотной, о чем я уже и
говорил, и притом именно с бекаса, или, правильнее сказать, со всех трех видов этой благородной породы, резко отличающейся и первенствующей между всеми остальными. Я разумею бекаса, дупельшнепа и гаршнепа, сходных между собою перьями, складом, вообще наружным видом, нравами и особенным способом доставания пищи. К ним принадлежит и даже превосходит их вальдшнеп, но он займет свое место в разряде лесной дичи.
Говоря о болотной дичи, я часто
буду упоминать о месте ее жительства, то
есть о болотах. Я стану придавать им разные названия: чистых, сухих, мокрых и проч., но людям, не знакомым с ними в действительности, такие эпитеты не объяснят дела, и потому я хочу
поговорить предварительно о качествах болот, весьма разнообразных.
Хотя камыш и тростник растут иногда в обыкновенных мокрых болотах и даже в топких, на местах, которые потверже, как я уже
говорил, но
есть собственно камышистые, или тростниковые, болота, принадлежащие только по почве к роду болот мокрых.
Наконец,
есть болота зыбкие, которые народ не совсем верно называет трясинами, ибо они не трясутся, а зыблются, волнуются под ногами человека, ходенем ходят, как
говорит тот же народ.
Надобно отыскивать благоприятную местность, из-за которой
было бы подкрасться к ним поближе. Местность эта может
быть: лес, кусты, пригорок, овраг, высокий берег реки, нескошенный камыш на прудах и озерах. Нечего и
говорить, что стрелять надобно самою крупною дробью, безымянной, даже не худо иметь в запасе несколько картечных зарядов, чтоб пустить в стаю гусей, к которой ни подойти, ни подъехать, ни подкрасться в меру нет возможности.
Если он найдет гнездо ее с яйцами или только что вылупившимися утятами, то гнездо разроет и растаскает, яйца
выпьет (как
говорят) или по крайней мере перебьет, а маленьких утят всех передушит.
Хотя утки всегда
едят очень много, о чем я уже
говорил, но никогда они так не обжираются, как в продолжение августа, потому что и молодые и старые, только что перелинявшие, тощи и жадны к еде, как выздоравливающие после болезни.
Многие охотники
говорили мне, что
есть две породы серых уток, сходных перьями, но различающихся величиною. Сначала я сам разделял это мнение, потому что точно в величине их замечал большую разницу; впоследствии же убедился, что она происходит от разности возраста. Впрочем, все еще остается некоторое сомнение, и я предоставляю решить его опытнейшим охотникам.
[Некоторые охотники утверждают, что свиязь и чирки летают в хлебные поля] К этому надобно присовокупить, что все они, не
говорю уже о нырках, чаще пахнут рыбой. предположить, что, не питаясь хлебным кормом и не
будучи так сыты, как бывают кряковные, шилохвость и серые утки, они ловят мелкую рыбешку, которая именно к осени расплодится, подрастет и бесчисленными станицами, мелкая, как овес, начнет плавать везде, по всяким водам.
Я не
говорил о величине яиц предыдущих утиных пород, кроме кряковной;
будучи сходны между собою цветом и фигурой, они уменьшаются соразмерно с уменьшением величины утки, но яйца чирят так малы и матовый, слегка зеленоватый цвет их так нежен, что нельзя не упомянуть о них особенно.
Дрофу в одиночку и даже в паре заездить, как
говорят охотники, то
есть, увидав их издали, начать ездить кругом; сначала круги давать большие, а потом с каждым разом их уменьшать; дрофа не станет нажидать на себя человека и сейчас пойдет прочь, но как везде
будет встречать того же, все ближе подъезжающего охотника, то, походя взад и вперед, ляжет в какую-нибудь ямку, хотя бы в ней негде
было спрятать одной ее головы: в этом глупом положении, вытянув шею и выставив напоказ все свое объемистое тело, подпускает она охотника довольно близко.
Весело слушает крестьянин весною эти звуки и верит им, хотя бы стояла холодная погода: эти звуки обещают близкое тепло; зато в жаркие дни, какие изредка бывают у нас в исходе августа и даже в начале сентября, крик высоко летящих журавлей наводит грусть на его сердце: «
Быть рано зиме, —
говорит он, — журавли пошли в поход», — и всегда почти верно бывает такое предсказание.
В болотах же, где он также иногда держится,
есть свой коростель, постоянно в них живущий, — погоныш, о котором я уже
говорил.
Яиц я не находил более десяти, но,
говорят, их бывает до пятнадцати, чему я не совсем верю, потому что в последнем случае коростели
были бы многочисленнее; яички маленькие, несколько продолговатой формы, беловато-сизого цвета, покрыты красивыми коричневыми крапинками.
Нечего и
говорить, что этот жалкий, заглушаемый шумом крик не похож на звучный, вольный перепелиный бой в чистых полях, в чистом воздухе и тишине; как бы то ни
было, только на Руси бывали, а может
быть и теперь где-нибудь
есть, страстные охотники до перепелов, преимущественно купцы: чем громче и чище голос, чем более ударов сряду делает перепел, тем он считается дороже.
Бортевые промыслы в Оренбургской губернии
были прежде весьма значительны, но умножившееся народонаселение и невежественная жадность при доставанье меда, который нередко вынимают весь, не оставляя запаса на зиму, губят диких пчел, которых и без того истребляют медведи, большие охотники до меда, некоторые породы птиц и жестокость зимних морозов] Трав и цветов мало в большом лесу: густая, постоянная тень неблагоприятна растительности, которой необходимы свет и теплота солнечных лучей; чаще других виднеются зубчатый папоротник, плотные и зеленые листья ландыша, высокие стебли отцветшего лесного левкоя да краснеет кучками зрелая костяника; сырой запах грибов носится в воздухе, но всех слышнее острый и, по-моему, очень приятный запах груздей, потому что они родятся семьями, гнездами и любят моститься (как
говорят в народе) в мелком папоротнике, под согнивающими прошлогодними листьями.
А как весело ссадить косача метким выстрелом с самой вершины огромного дерева и смотреть, как он, медленно падая, считая сучки, как
говорят, то
есть валясь с сучка на сучок, рухнет, наконец, на землю!
4-я и 5-я породы — черные дрозды, величиною
будут немного поменьше большого рябинника; они различаются между собою тем, что у одной породы перья темнее, почти черные, около глаз находятся желтые ободочки, и нос желто-розового цвета, а у другой породы перья темно-кофейного, чистого цвета, нос беловатый к концу, и никаких ободочков около глаз нет; эта порода, кажется, несколько помельче первой [Тот же почтенный профессор, о котором я
говорил на стр. 31, сделал мне следующие замечания: 1] что описанные мною черные дрозды, как две породы,
есть не что иное, как самец и самка одной породы, и 2) что птица, описанная мною под именем водяного дрозда, не принадлежит к роду дроздов и называется водяная оляпка.
Это я
говорю про больших дроздов рябинников; малые же появляются позднее и всегда в небольшом числе; они гораздо смирнее и предпочтительно сидят или попрыгивают в чаще кустов, у самых корней; их трудно
было бы заметить, если б они сидели молча, но тихие звуки, похожие на слоги цу-цу, помогают охотнику разглядеть их.
Но всегда
есть исключения: иногда и в степи попадаются беляки, иногда и в лесных местах, как, например, около Москвы, водятся русаки, только они почти никогда не ложатся на дневку в большом лесу, а всегда на открытых местах или в мелком кустарнике; старый русак, матерой, как
говорят охотники, всегда крупнее и жирнее беляка одного с ним возраста и в то же время как-то складнее: уши у русака острее; лапки его, особенно передние, поменьше и поуютнее, и потому русачий малик (след) отличается с первого взгляда от беличьего.
Что же тут
есть особенно веселого, возбуждающего, лестного, как
говорят простые охотники?..
Все соглашались, что точно это странность, и всякий объяснял ее по-своему: один
говорил, что заяц — крупная штука, а на крупную штуку всегда охотник зарится, то
есть жадничает ее добыть; другой объяснял вопрос тем, что весело бить зайцев в поре, когда они выцвели, выкунели, что тут не пропадет даром и шкурка, а пойдет кому-нибудь в пользу.
Очевидно, что по пороше в один день не много сойдешь и убьешь зайцев; а когда первозимье устанавливается беспутно,
говоря по-охотничьи, то
есть снег идет днем, а не ночью и пороши ложатся неудобно, и если скоро сделается на снегу наст, который поднимает зайца, а не поднимает охотника, хрустит под его ногами и далеко вспугивает русака, — тогда этой заманчивой стрельбы вовсе не бывает.
Еще недавно на моей памяти народ не
ел зайцев; теперь в некоторых местах начинают употреблять в пищу задки или почки, а передки бросают,
говоря, что передок у зайца собачий.