Неточные совпадения
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу, не нужно ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это самая дальняя мера; по большей части в болоте приходится стрелять гораздо ближе;
еще менее нужно, чтоб ружье било слишком кучно, что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью; ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой дичи; из него гораздо скорее дашь промах, а если возьмешь очень верно на близком расстоянии, то непременно разорвешь птицу: надобно только, чтоб ружье ровно и не слишком широко рассевало во
все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в охоте такого рода, и чтоб заряд ложился, как говорится, решетом.
Едва ли нужно говорить о том, что в ружейном стволе не должно быть: расстрела, выпуклостей, внутренних раковин,
еще менее трещин и что казенный щуруп должен привинчиваться
всеми цельными винтами так плотно, чтоб дух не проходил.
Напротив, если замешается хоть один плохой, неопытный или слишком горячий стрелок, да
еще с невыдержанною, невежливою собакой, то пропало
все поле.
По прошествии времени весенних высыпок, на которых смешиваются
все эти три лучшие породы дичи (дупель, бекас и гаршнеп), о превосходстве которых я уже довольно говорил, дупели занимают обыкновенные свои болота с кочками, кустиками, а иногда большими кустами не мокрые, а только потные — и начинают слетаться по вечерам на тока, где и остаются во
всю ночь, так что рано поутру всегда их найти
еще в сборище на избранных ими местах.
Еще должно заметить, что молодые травники поднимаются, то есть начинают летать, неделями двумя ранее молодых болотных куликов, ранее
всей куличьей породы, кроме бекасов: в моих записках замечено, что в 1815 году травники поднялись 8 июня!..
Все, что я писал о избиении сих последних во время вывода детей, совершается и над травниками; от большей глупости (так нецеремонно и жестко выражаются охотники) или горячности к детям они
еще смелее и ближе, с беспрестанным, часто прерывающимся, коротким, звенящим криком или писком, похожим на слоги тень, тень, подлетают к охотнику и погибают
все без исключения, потому что во время своего летания около собаки или стрелка часто останавливаются неподвижно в воздухе, вытянув ноги и трясясь на одном месте.
Притом надобно признаться, что красивая, бесконечно разнообразная, всегда неправильная пестрота перьев весенних петушков, с их чудными гривами, блестящими на солнце золотистым глянцем
всех цветов: желтого, красноватого, вишневого и
всего чаще зеленого, также привлекали мое внимание и даже возбуждали любопытство, не попадется ли курахтан,
еще не виданный мною?
Болотный коростелек, как и болотная курица, питается разными насекомыми, шмарою, или водяным цветом, и семенами трав; так же тихо, низко, прямо и трудно летит, и так же иногда очень далеко пересаживается; так же, или
еще более,
весь заплывает жиром во время осени, но остается позднее и пропадает в конце сентября, когда морозы начнутся посильнее.
Вот как разнообразны
еще не во
всех видах и не в подробности описанные мною воды. На них-то плавает, ныряет, живет водяная дичь. Итак, обращаюсь к ней.
Когда молодые подрастут в полгуся и больше и даже почти оперятся, только не могут
еще летать, [Водяная птица в этом отношении совершенно противоположна некоторым породам степной дичи; перья в крыльях Молодых тетеревов, куропаток и перепелок вырастают прежде
всего, и они
еще в пушку могут перелетывать, а у
всей водяной Дичи, напротив, перья в крыльях вырастают последние, так что даже безобразно видеть на выросшем и оперившемся теле молодого гуся или утки голые папоротки с синими пеньками] что бывает в исходе июня или начале июля, — охотники начинают охотиться за молодыми и старыми, линяющими в то время, гусями и называющимися подлинь.
В это время уже не трудно подъезжать к рассеянным парам кряковных уток и часто
еще удобнее подходить или подкрадываться из-за чего-нибудь: куста, берега, пригорка, ибо утка, замышляющая гнездо или начавшая нестись, никогда не садится с селезнем на открытых местах, а всегда в каком-нибудь овражке, около кустов, болота, камыша или некошеной травы: ей надобно обмануть селезня, несмотря на его бдительность: надобно спрятаться, проползти иногда с полверсты, потом вылететь и на свободе начать свое великое дело, цель, к которой стремится
все живущее.
Еще большую горячность показывает утка к своим утятам: если как-нибудь застанет ее человек плавающую с своею выводкой на открытой воде, то утята с жалобным писком, как будто приподнявшись над водою, — точно бегут по ней, — бросаются стремглав к ближайшему камышу и проворно прячутся в нем, даже ныряют, если пространство велико, а матка, шлепая по воде крыльями и оглашая воздух особенным, тревожным криком, начнет кружиться пред человеком, привлекая
все его внимание на себя и отводя в противоположную сторону от детей.
Все старые кряковные утки и даже матки, линяющие позднее, успели перелинять, только селезни перебрались не совсем и совершенно выцветут не ближе сентября, что, впрочем, не мешает им бойко и далеко летать;
все утиные выводки поднялись; молодые несколько меньше старых, светлее пером и
все — серые,
все — утки; только при ближайшем рассмотрении вы отличите селезней: под серыми перьями на шее и голове уже идут глянцевитые зеленые, мягкие, как бархат, а на зобу — темно-багряные перышки; не выбились наружу, но уже торчат
еще не согнутые, а прямые, острые, как шилья, темные косицы в хвосте.
В сентябре эта охота
еще приятнее, потому что утки разжиреют и селезни выцветут; казалось бы,
все равно, а спросите любого охотника, и он скажет вам, что убить птицу во
всей красоте ее перьев, в поре и сытую — гораздо веселее.
Еще реже нахаживал я их врассыпную по речкам. Приблизительно сказать, что шилохвостей убьешь вдесятеро менее, чем кряковных. Это довольно странно, потому что во время весеннего прилета они летят огромными стаями. Во
всем прочем, кроме того, что яйца их несколько уже и длиннее яиц кряковной утки, шилохвости в точности имеют
все свойства других утиных пород, следственно и стрельба их одна и та же.
Без особенного острого зрения различить во множестве плавающих уток по озеру или пруду, торчащие прямо, как палки, длинные шеи гагар и гоголей; последние
еще заметнее, потому что они погружают свое тело в воду гораздо глубже
всех других уток и шеи их торчат как будто прямо из воды.
Сначала опаленные степи и поля представляют печальный, траурный вид бесконечного пожарища; но скоро иглы яркой зелени, как щетка, пробьются сквозь черное покрывало,
еще скорее развернутся они разновидными листочками и лепестками, и через неделю
все покроется свежею зеленью;
еще неделя, и с первого взгляда не узнаешь горелых мест.
Я даже полагаю, что встречаемые весной по рекам, озерам и прудам степные кулики —
все пролетные,
еще не долетевшие до своего настоящего местопребывания, а коренные жильцы степей прямо опускаются на степи: они тоже в свою очередь были пролетными и шатались везде, пока не долетели до своих выводных мест.
Стрельба кроншнепов весьма различна и по своей добычливости и по достоинству добычи: степные кулики весною, пролетные,
еще не разбившиеся на пары или по крайней мере не начавшие вить гнезд, бывают довольно сыты, вкусны и, что
всего важнее, редки.
Устройством
всех частей своего тела перепелка есть не что иное, как курица или куропатка в уменьшенном виде, только она кажется
еще складнее и миловиднее даже куропатки: вероятно, оттого, что несравненно ее меньше.
Я нахаживал перепелят,
еще не сбежавших с гнезда, видел, как мать их кормила из своего рта, и
все они были одного возраста.
На ветвях дерев, в чаще зеленых листьев и вообще в лесу живут пестрые, красивые, разноголосые, бесконечно разнообразные породы птиц: токуют глухие и простые тетерева, пищат рябчики, хрипят на тягах вальдшнепы, воркуют, каждая по-своему,
все породы диких голубей, взвизгивают и чокают дрозды, заунывно, мелодически перекликаются иволги, [Иволги имеют
еще другой, противоположный крик или визг, пронзительный и неприятный для уха.
Все это
еще не в такой степени губительно, как выварка поташа и сиденье, или сидка, дегтя: для поташа пережигают в золу преимущественно ильму, липу и вяз, не щадя, впрочем, и других древесных пород, а для дегтя снимают бересту, то есть верхнюю кожу березы.
Во
всех нравах их и приемах видна одна и та же натура; куропатки и перепелки
еще более имеют этого сходства.
— Когда тетеревята подрастут
еще побольше и начнут понемногу мешаться, то уже чаще, особенно если место голо, поднимаются целою выводкой и начинают садиться на деревья: иногда на разные, а иногда
все на одно большое дерево; они садятся обыкновенно в полдерева, на толстые сучья поближе к древесному стволу, и ложатся вдоль по сучку, протянув по нем шеи.
Охотник скачет к ним во
весь опор, чтоб напасть на голодных и
еще не собравшихся в одну большую стаю, ибо большая стая летает иногда за кормом очень далеко в хлебные поля, куда повадилась она летать с осени.
Еще до света охотник, расставив свои чучелы, также зобами против ветра, с ружьем и со
всеми охотничьими снарядами входит в шалаш и отверстие за собой затыкает соломой.
Корм их состоит из всяких древесных и травяных семян,
всего более любят они хлебные зерна, но как во время выкармливания ранних детей хлеба
еще не поспели, да и семена трав большею частию
еще не вызрели, то молодые питаются преимущественно всякими насекомыми, которых ловят отец и мать и к ним приносят.
Сделать их ручными весьма легко, особенно если вынуть голубят из гнезда
еще не совсем оперившихся: надобно только посадить их в просторную клетку, деревянную или из сетки (это
все равно), и хорошенько кормить хлебными зернами; достигнув полного возраста, они начнут выводить детей и жить, как дворовые голуби.
Надобно прибавить
еще одну общую черту к голубиной характеристике:
все изъявления их чувств до такой степени мягки, кротки и робки, что даже любовь к детям, при угрожающей им очевидной опасности, не оказывается никакими стремительными, смелыми порывами.
Нельзя сказать, чтоб дрозды и с прилета были очень дики, но во множестве всякая птица сторожка, да и подъезжать или подкрадываться к ним, рассыпанным на большом пространстве, по мелкому голому лесу или также по голой
еще земле, весьма неудобно: сейчас начнется такое чоканье, прыганье, взлетыванье и перелетыванье, что они сами пугают друг друга, и много их в эту пору никогда не убьешь, [Мне сказывал один достоверный охотник, что ему случилось в одну весьма холодную зиму убить на родниках в одно поле восемнадцать дроздов рябинников, почти
всех влет, но это дело другое] хотя с прилета и дорожишь ими.
Обширные ягодные сады около Москвы, состоящие из малинника, крыжовника, смородинных и барбарисовых кустов, представляют самое богатое и выгодное место для стрельбы вальдшнепов во время весенних и осенних высыпок, которые, как я слыхал, бывают иногда баснословно многочисленны, В этом случае
всего лучше нескольким охотникам идти рядом, растянувшись в какую угодно линию: даже без собак (если идти потеснее) охота будет добычливая, но с вежливыми собаками она будет
еще успешнее и веселее.
Это
все я говорю о тех вальдшнепах, которые вывелись в соседних лесах и свалились из них в мелкие кусты и болотистые уремы; но независимо от них
еще задолго до отлета вальдшнепов, так сказать, туземных начинаются осенние высыпки вальдшнепов пролетных, предпочтительно по мелким лесам и кустам; эти высыпки в иные года бывают необыкновенно многочисленны, а иногда совсем незаметны.
В этой охоте
еще приятно то, что видеть хорошую собаку во
всей ее красоте и вполне ею любоваться.
Надобно
еще заметить, что шея у зайца не повертывается, и он не может оглянуться назад; услыхав какой-нибудь шум сзади или сбоку, он опирается на задние ноги, перекидывает
всего себя в ту сторону, откуда послышался шум, садится на корточки, как сурок, и насторожит свои длинные уши.