Неточные совпадения
Если найдутся лентяи, которые,
не имея настоящей охоты к уженью,
а просто
не зная, куда деваться, чем занять себя, предпочтут сиденье на берегу с удочкой беганью с ружьем по болотам,
то неужели их можно назвать охотниками?
Но у нас они
не переведены,
а если б и были переведены,
то могли бы доставить более удовольствия при чтении, чем пользы в применении к делу.
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность толстой красивой палки; кто увидит их в первый раз,
тот и
не узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой рыбы оно
не удобно и
не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка,
то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки,
а для вытаскивания крупной рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда в руках или класть на что-нибудь сухое,
а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно,
то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к
тому же размокшие коленца, покуда
не высохнут,
не будут свободно вкладываться одно в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
Надобно выбирать стволы тонкие, длинные и прямые; тщательно обрезать все сучочки, оставя главный ствол неприкосновенным во всю его длину, до самой последней почки, причем должно наблюдать, чтобы удилище
не было тонко в комле; нижнюю половину, идущую к руке, надобно оскоблить, даже сострогать, если она слишком толста,
а верхнюю непременно оставить в коже; несколько таким образом приготовленных удилищ должно плотно привязать к прямому шесту или доске и в таком принужденном положении завялить,
то есть высушить в комнате или на воздухе под крышей, где бы
не брали их ни дождь, ни солнце.
Всякому известно, что такое сачок. Но вот какие качества должен иметь он: 1) сачок должен быть легок; 2) ободок, к которому прикрепляется сетка, лучше употреблять железный,
а чтобы ржавчина ее
не переедала, можно обшивать ободок холстиной и к ней уже пришивать сетку; 3) мешок из сетки — тонкой и
не частой; 4) мешок этот должен быть
не мелок, четверти в три глубиною, для
того чтобы рыба
не могла выпрыгнуть и чтобы даже можно было ее завернуть в нем.
Прикрепление грузила из свинца делается следующим образом: берется кусочек свинца такой величины, какой надобно, разбивается в длинную узенькую пластинку и навертывается на лесу или поводок;
а чтобы грузило
не передвигалось,
то легким ударом молотка бока его сжимаются.
Притом есть такого рода клев, где только глазами можно различить, когда надобно подсечь;
а если судить по силе дерганья (без наплавка же иначе судить нельзя),
то будешь беспрестанно ошибаться: станешь подсекать
не вовремя и пропускать настоящее мгновение для подсечки,
ту небольшую потяжку, которую никогда нельзя различить рукой.
При раннем весеннем уженье, которое может иногда начинаться в исходе апреля, когда в реках еще много воды и они бегут быстрее обыкновенного, надобно грузило прибавить, чтобы крючок опускался как можно глубже, потому что удить приходится в натяжку,
то есть леса стремлением воды будет натягиваться и крючок
не будет касаться дна,
а это весной необходимо.
Все это правда,
а не менее
того и
то правда, что существует большое уменье удить рыбу.
Например, от усиленного народонаселения, скотоводства, постройки мельниц вода делается мутнее и теплее; берега теряют обраставшие их прежде травы, в разливах прудов вырастают новые, свойственные только воде мелкой и запруженной; породы рыб отчасти замещаются другими; рыба от сытного корма делается
не так жадна,
а с
тем вместе изменяется ее клев.
Пятое. Удочку должно закидывать,
не шлепая по воде удилищем, всегда подальше и потом привесть на
то место, на котором вы назначаете держаться наплавку (
не дав крючку лечь на дно); закинутую же удочку никак
не должно подтаскивать к берегу,
а если это нужно,
то вынуть ее совсем и закинуть ближе: подтаскивая, сейчас заденешь за какую-нибудь неровность дна.
В отношении к рыбам хищным оно верно всегда, наплавок, точно, погружается; но в отношении к другим породам рыб, особенно некрупным, это правило вредно: они
не проглатывают,
а берут насадку в рот и плывут в сторону, очень часто
не утаскивая наплавка; если встретится какое-нибудь препятствие (и оно встретится непременно от упора натягиваемой лесы), особенно если рыба услышит жесткую спинку крючка,
а всего более, если уколется его жалом,
то она сейчас выбросит насадку вместе с крючком.
Надобно быстро подсечь, и если рыба невелика,
то легонько ее вытащить; если же вы послышите большую рыбу,
то после подсечки, которая должна быть довольно сильна, чтобы жало крючка могло вонзиться глубже, надобно дать ей свободу ходить на кругах,
не ослабляя лесы, и
не вдруг выводить на поверхность воды,
а терпеливо дожидаться, когда рыба утомится и сделается смирна; тогда, смотря по удобству берега или подведя поближе, взять ее рукою под жабры, если берег крут — или вытащить ее таском, если берег полог, для чего надобно отбежать назад или в сторону.
Рыба бывает непостижимо своенравна и прихотлива, по крайней мере так кажется нам по нашему неведению: сколько раз со мной случалось, что на удочку, хуже других устроенную,
не на месте лежащую, на один и
тот же обрывок червяка или рака беспрестанно брала хорошая рыба, тогда как наплавки других удочек, во всем ее превосходящих, с живою, лакомою насадкой, лежали неподвижно; таким указанием пренебрегать
не должно, и,
не мудрствуя лукаво, советую, оставя другие удочки, продолжать удить на
ту, на которую берет,
то есть на счастливую, насаживая на нее
не целых червей и раков,
а небольшие обрывки их и закидывая удочку на
то же самое место.
Я много знавал рыбаков, у которых если сначала что-нибудь
не удавалось, например: запутывалась или зацеплялась удочка,
а всего хуже, если срывалась первая хорошая рыба,
то они, рассердясь, и насаживать начнут дурно, и подсекать станут рано и слишком резко, да и удить бросят.
Никогда
не должно спешить отдеванием зацепившейся удочки. Очень часто бывает, что рак затаскивает крючок в нору,
а рыба — под берег. Удилище надобно положить,
не натягивая лесы; нередко случается, что через несколько времени удочка отцепится сама,
то есть ее отцепит рыба, или выпустит рак, или вымоет из берега водой.
Не могу определить, в каком возрасте рыбьи самки начинают метать, или бить, икру, способную к принятию оплодотворения,
а молоки самцов — получают способность оплодотворять; но
то не подвержено сомнению, что икру и молоки через год после своего рождения ежегодно имеют маленькие, молодые рыбки,
не достигшие и десятой доли своей природной величины.
Кроме
того, что она бывает необыкновенно толста, даже пузаста — из самок течет жидкая икра,
а из самцов — беловатая слизь, похожая на молоко.] и рыбьи самки почувствуют охоту или надобность выкинуть из себя обременяющую их икру,
а самцы — молоки, и
те и другие собираются стаями; самцы теснятся вплоть за самками, даже смешиваются с ними: первые выпускают икру, вторые обливают ее молоками; за ними следят другие породы рыб, преимущественно хищные: щуки, окуни, судаки, жерихи, налимы и проч., и даже
не называемые хищными головли и язи.
3) Это сдыханье, при одних и
тех же обстоятельствах, случается
не каждый год,
а лет через десять и более.
Нередко случается, однако, что, зайдя слишком высоко или далеко в луговые поймы,
не находит она водяного пути для возвращения в реку и остается в ямках и бокалдинах: если увидят люди,
то поймают ее,
а если нет и бокалдины высыхают уединенно, рыба гибнет и достается на пищу воронам и разным другим птицам — иногда и свиньям.
Самый лучший способ, да и более удающийся, к разведению известных рыбьих пород в проточных и непроточных прудах, в которых они сами собой
не держатся или
не заводятся, состоит в следующем: надобно ловить рыбу, которую желаешь развесть, перед самым метаньем икры; на каждых шесть икряных самок отобрать по два самца с молоками, посадить их в просторную сквозную огородку или сажалку, устроенную в назначенном для
того пруде; когда из выметанной в свое время икры выведется рыбешка и несколько подрастет — загородку разобрать всю и рыбу выпустить в пруд: старая уйдет,
а молодая останется и разведется иногда, если температура воды
не будет уже слишком много разниться с
тою, в которой была поймана старая рыба.
Не знаю, что теперь находится на их вершинах, но лет пятьдесят
тому назад на двух из них были небольшие озера с чистою и холодною водою, и в одном озерке, кажется на горе Юрак-Тау, водились караси,
а может быть, и другая рыба.
Нетрудно наловить их сколько угодно недоткой из рединки, частым саком или хребтугом, [Хребтугом называется раскрытый мешок из рединки же, в котором задают лошадям овес.] привязанным двумя узкими боками к двум палкам; но если
не случится под руками и этих нехитрых рыболовных снастей,
а есть небольшая удочка,
то лошки станут беспрестанно брать на навозного червяка (без хвостика вернее) и простую муху: чем удочка меньше,
тем лучше.
Если кому угодно ее удить,
то надобно употреблять маленькие удочки, наплавок пускать очень мелко, с крошечным грузилом или даже без грузила; всего охотнее и вернее берет она на мушку; на червяка с хвостиком также клюет хорошо, но
не так верно, потому что часто хватает только за свесившуюся половину червяка; без хвостика же клюет неохотно,
а на хлеб еще неохотнее.
Клев ее быстр; она налетает с разбега и вдруг утаскивает наплавок в сторону, иногда погружая его и в воду;
а если сама попадет на крючок, что бывает нередко,
то натянет лесу и дернет даже за удилище, если вы
не вдруг подсечете.
Мне попадались реки; в которых плотва ни на что
не брала, кроме червяка, [Один почтенный охотник (С. Я.
А.) сообщил мне; что в реке Неме, протекающей близ г. Вереи, плотва, водящаяся во множестве,
не берет совсем на удочку, так что в иной год выудишь две или одну плотицу.] и
то с хвостом,
а это клев самый неверный;
не знаю, чем объяснить такую странность: непривычкой ли к хлебу и зерну, или изобилием питательных трав и разных водяных насекомых?
Язь довольно широк, но уже
не кругловат и ровнее плотицы; иногда достигает трех четвертей длины и двух вершков толщины, разумеется в спине; хвост и нижние перья имеет красные,
а верхние — сивые, глаза светло-коричневые; покрыт чешуей, которая около спины крупнее и темнее, по большей части серебристого цвета, но попадаются изредка язи, в одной и
той же реке, желтовато-золотистые.
С начала весны язи охотно берут на куски умятого хлеба, величиною с небольшой грецкий орех, потом на крупных земляных и на кучу навозных червей, или глист, также на раковые шейки; вначале и средине лета — на линючих раков и на большого белого червя (сальника); попозднее — на кобылок,
а осенью язи почти
не берут; если и возьмет какой-нибудь шалун,
то уже
не на большую насадку и удочку,
а на удочку маленькую, мелко пущенную и насаженную на пшеничку, муху или
тому подобную мелочь.
Наибольшую часть крупной рыбы, выуженной мной в течение всего рыболовного моего поприща, составляют язи; река Бугуруслан, на которой я вырос, изобиловала в
то время преимущественно язями; головли переводились,
а лещи еще
не заводились.
Хотя очевидно, что имя его происходит от большой головы, но она у него совсем
не так велика,
а если и кажется большей величины, чем у других рыб,
то единственно оттого, что лоб у головля очень широк и как-то сливается с его брусковатым станом.
Без всякого сомнения, чем рыба больше,
тем лестнее ее выудить,
а потому и огромные лещи, которые берут
не часто, представляют для охотника заманчивое уженье; но тасканье лещей мелких,
то есть подлещиков, весом фунтов до двух, которые берут беспрестанно, до чрезвычайности верно и однообразно, сейчас всплывают наверх, и неподвижные вытаскиваются на берег, как деревянные щепки, — по-моему, совсем невесело: я пробовал такое уженье, и оно мне
не понравилось.
Говоря о сазане, я уже сказал, что он и карпия — одна и
та же рыба, с
тою разницею, что карпия в прудах имеет цвет
не яркий,
а серовато-грязный и
не достигает такой огромной величины, как сазаны, водящиеся в больших реках и особенно в их устьях, при впадении в море; в Астрахани, например, улов сазанов бывает невероятно велик и замечателен как по множеству, так и по крупноте их.
В самом деле, это было забавное зрелище: как скоро бросят калач в воду,
то несколько из самых крупных карпий (
а иногда и одна) схватят калач и погрузят его в воду; но,
не имея возможности его откусить, скоро выпустят изо рта свою добычу, которая сейчас всплывет на поверхность воды; за нею немедленно являются и карпии, уже в большем числе, и с большею жадностью и смелостью схватывают калач со всех сторон, таскают, дергают, ныряют с ним, и как скоро он немного размокнет,
то разрывают на куски и проглатывают в одну минуту.
Уженье линей на мелких местах, посреди густых водяных трав, что случается очень часто, требует особенной ловкости и уменья: запутавшись, завертевши лесу за траву, линь вдруг останавливается неподвижно; разумеется, тащить
не должно; но если рыбак, ожидая времени, когда линь придет в движение, опустит удилище и будет держать лесу слишком наслаби,
то иногда линь с такою быстротою бросается в сторону, что вытянет лесу в прямую линию и сейчас ее порвет (разумеется, линь большой);
а потому советую удить в травах на лесы самые толстые, крепкие и употреблять удилища
не слишком гибкие.
Перемену в характере клева я объясняю
тем, что покуда держатся около удочек караси средние, ровные,
то клев продолжается верный; когда же привалят стаи мелких карасей (вот почему
не годится бросать много прикормки),
то начнется одно пустое троганье и поталкиванье, так что порядочный карась должен протесняться сквозь кучу мелких и
не может взять тихо и спокойно,
а берет также урывками, хватая за хвост червяка, следственно также неверно.
Почти все охотники очень любят уженье окуней, и многие предпочитают его всем другим: во-первых, потому, что окуни клюют часто и если подойдет стая окуней (
а осенью они собираются стаями),
то уже немногие из них пойдут прочь,
не хватив предлагаемой пищи; во-вторых, потому, что они берут жадно и верно, даже до
того, что большею частью совсем проглатывают насадку; и, наконец, в-третьих, потому, что уженье их
не требует осторожности.
Если окуни берут
не часто,
то можно удить и на три удочки, из которых одну, большего размера, насадив крупной насадкой, положить на дно,
а две пустить на весу.
Тут уже дело
не в
том, чтобы успеть подсечь,
а в
том, чтоб окуни
не слишком далеко заклевывали и
не утаскивали удилищ совсем в воду.
Я имел случай много раз наблюдать его в прозрачных водах: завидя добычу, крупный окунь прямо бросается к ней, сначала быстро, но чем ближе,
тем медленнее; приближаясь, разевает рот и, почти коснувшись губами куска, вдруг останавливается неподвижно и,
не делая движения ртом, как будто потянет в себя воду: крючок с насадкой исчезает,
а окунь продолжает плыть как ни в чем
не бывало, увлекая за собой и лесу, и наплавок, и даже удилище.
Хотя на удочке они очень бойки и в движениях быстры, но как-то
не упористы,
а ходки и на поворотах повадливы: вероятно, брусковатая, челнообразная фигура их
тому причиной; небольшие щуки, фунтов до трех, довольно легко выкидываются на берег даже без сачка; разумеется, леса должна быть толстая и поводок здоровый; равного с ней весу окунь покажется гораздо тяжеле.
Для кого
не скучно переходить с места на место,
а, напротив, скучно сидеть на одном и
том же месте, напрасно ожидая клева порядочной рыбы; кто любит скорое решение: будет или
не будет брать; кто любит повозиться с рыбой проворной, живой, быстрой в своих движениях, которая выкидывает иногда необыкновенные, неожиданные скачки, —
тому уженье щук и вообще хищных рыб должно преимущественно нравиться.
Первое имя, вероятно, происходит от глагола жировать,
то есть играть, прыгать, что весьма соответствует свойствам этой рыбы, ибо она очень любит выпрыгивать из воды и плескаться на ее поверхности из одного удовольствия,
а не для преследования добычи; второе же имя должно происходить от
того, что жерих, выскакивая из воды, расширяет свои плавательные, и без
того весьма широкие, перья и гребень.
На перекатах реки, в которой водятся налимы, загораживаются язы,
то есть вся ширина реки или только
та сторона, которая поглубже, перебивается нетолстыми сплошными кольями, четверти на две торчащими выше водяной поверхности, сквозь которые может свободно течь вода, но
не может пройти порядочная рыба; в этой перегородке оставляются ворота или пустое место, в которое вставляется морда [Мордою называется сплетенный из ивовых прутьев круглый мешок; задний конец его завязывается наглухо,
а в переднем, имеющем вид раскрытого кошелька, устраивается горло наподобие воронки, так что рыбе войти можно свободно,
а выйти нельзя.] (или нерот), крепко привязанная посредине к длинной палке: если отверстая ее сторона четыреугольная,
то ее можно вставить между кольями очень плотно; если же круглая (что, по-моему, очень дурно),
то дыры надобно заткнуть ветками сосны или ели,
а за неименьем их — какими-нибудь прутьями.
Мне
не один раз случалось вынимать щук с вывороченным, как чулок, кутырем,
то есть желудком,
а щуки были еще живы и бойко ходили.
Крючки имеют значительную выгоду в
том, что их можно ставить скрытно, так что никто кроме хозяина,
не увидит и
не найдет их;
а это обстоятельство очень важно, если ловля производится на бойких местах, где много шатается народа: редко кто
не полюбопытствует посмотреть поставленную снасть, если ее увидит;
а много найдется и таких людей, которые будут нарочно приходить и вынимать вашу добычу.
Впрочем, можно ловить блесной, или блеснить, как говорят охотники, зимой в прорубях,
а осенью с берега на местах глубоких, у самого берега, причем необходимо надобно часто потряхивать и подергивать за лесу, чтоб искусственная рыбка сколько можно казалась похожею на настоящую. Блеснить с берега и в проруби
не так удобно; что же касается до уженья зимой,
то в зимнюю стужу у меня пропадает охота удить.