На соседней стене висели большие
оленьи рога, фотографии каких-то бородатых людей в куртках и сапогах, среди которых один был поменьше ростом и без бороды.
Расстелили мягкие
оленьи шкуры, поужинали и легли спать, прижавшись друг к дружке.
Его подкладка, или внутренний слой, сделанный из прекрасно выделанной мягкой
оленьей кожи, поднималась на высоту шести футов и была украшена замечательными варварскими узорами и геометрическими фигурами разных цветов.
Его
оленьи глаза с длинными ресницами радостно блестели, выделяясь на тёмном лице.
Когда мы прибежали к реке, там было очень много
оленьих упряжек.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: фонография — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Помню высокие, с дубовыми панелями стены, украшенные
оленьими головами, и в углу – белый мраморный бюст, при виде которого у меня сердце ушло в пятки.
Они старались избегать крутых и опасных склонов зимой, но периодически заходили в горы для охоты или выпаса
оленьих стад в летнее время.
Вскоре грузовые кабины заполнили десятки
оленьих туш, банки с пельменями, изготовленными руками жён тиксинских старожилов.
На огне костра жарились куски
оленьего мяса, и воздух был напоён тонким и пряным ароматом.
Леса полны
оленьих троп, которые сбегают или к рекам, или к соляным ямам, – словом, к местам, известным каждому.
Теперь он был одет в кухлянку – рубаху из
оленьего меха шерстью наружу.
Палки и кровь – это у него через плечи
оленьи ноги перекинуты.
Сырое моржовое мясо, нерпичий жир, строганина из рыбы,
оленья кровь, сырое мясо добытых охотой животных стали привычной пищей на всём пути.
Каждый день ему приходилось отмеривать десятки миль по снегу, и всё же с наступлением ночи он возвращался в свою избушку, так и не увидев
оленьего следа.
Где-то в пластичной глине кроссовок запрятаны тонкие прочные
оленьи жилы.
– Что? – Королева швырнула ей в голову
оленьим копытом. – Прекрати мямлить, я и так вся в нервах. Только раздражаешь меня!
– Около тела мы нашли вот это! – сказал охотник и протянул вождю кусок
оленьей кости с вырезанными на ней фигурками.
На стенах висели
оленьи рога, опущенные вниз, а на их концах – светильники со свечами.
– Но дерево сплошь заросло
оленьим мхом, а значит, стена очень старая.
С обжигающим чаем подали лепёшки и колобки масла, взбитого из жирного
оленьего молока.
Потом бабушка выдернула зубами клочок
оленьей шерсти, и малышка набросилась на бок добычи.
Они так хорошо приспособились, что теперь в
оленьем парке их бегало не меньше сотни.
Для лезвия гарпуна он нашёл крепкую
оленью кость, заострил её и вырезал в ней несколько глубоких борозд, которые, застряв в добыче, не дали бы гарпуну выпасть.
На следующий день островитянин обычно ехал в гости к охотнику на оленей, но теперь они ели только оленину, а особенно
олений жир.
– Соскучились? – спросил он весело, захохотал, красиво поклонился, срывая шляпу, эффектным жестом швырнул её в сторону, и она повисла, слегка покачиваясь, на торчащих из стены
оленьих рогах.
Он слышал, что хозяин фермы продаёт свежую
оленью шкуру, и хотел купить её.
Чёрные сапоги из тонкой
оленьей кожи, спереди вырезанные сердечком и украшенные коричневыми кисточками, просто подошли ему по размеру.
Потом с неловкой поспешностью очень сытого человека проходит большой рыжеусый помещик с ружьём в чехле и в
оленьей дохе поверх серого охотничьего костюма, а за ним приземистый, но очень широкий в плечах генерал.
– Ваша светлость, – залепетал слуга, – разумеется, они не позволят… я полагаю, что нет… впрочем, припоминаю, они изволили отбыть в ског на
оленью охоту.
Он знал, что даже если в супе будет
оленье мясо, он проглотит всё содержимое миски ровно за пять секунд.
Павильон внутри представлял собою большой высокий зал, украшенный
оленьими рогами – охотничьими трофеями.
По веками сложившемуся порядку каждый род потомственно владел своими
оленьими пастбищами и охотничьими угодьями, у одних они были побольше, у других – поменьше, кому сколько надо.
Представьте себе чум, покрытый
оленьими шкурами, – жилище ненцев-кочевников.
Конечно, я бы не стала рычать при встрече с ним, и тем более не собиралась угощать его сырым
оленьим окороком.
Комната была забита до потолка: башни из коробок возвышались над ковром из шкуры медведя; полки ломились от книг, часов и странных незнакомых медных приборов; огромные стеклянные банки с засушенными растениями и маленькими костями; а сверху на всё это смотрело чучело огромной
оленьей головы.
На плечах они несли две
оленьи туши, рога запрокинутых голов пропахивали в снегу глубокие борозды.
По многим деталям – сражения оленей, лошадей, тигров, медведей, фантастических животных, а также концы рукояток, выполненные в виде
оленьих и ланьих голов, – ордосское искусство напоминает минусинское, хотя и превосходит его в богатстве фантазии.
В точёной деревянной миске плескалось ещё тёплое
оленье молоко.
Он стоял во весь свой мощный рост, с торчащими вверх наушниками
оленьей шапки, и, казалось, не спускал глаз с бегущих назад сосен, а я сперва не спускал глаз с него и чувствовал только одно – ужасную ненависть к нему за то, что он совершенно не заметил моего присутствия, ни разу даже не взглянул на меня, точно я и не был в вагоне, а в силу этого и за всё прочее: за его барское спокойствие, за княжески-мужицкую величину, хищные круглые глаза, небрежно запущенные каштановые усы и бороду и даже за плотный и просторный коричневый костюм, за лёгкие бархатистые валенки, натянутые выше колен.
Их костюм состоял из выделанных
оленьих кож; таким образом оба спутника, по-видимому, принадлежали к числу людей, проводивших свою жизнь в дремучих лесах на рубеже возникающей цивилизации.
К нему-то и подошёл путник с ребёнком, сбросил с себя шубу, завернул в неё малютку, безмятежно спавшую крепким детским сном, снял широкий кожаный пояс, подпоясывавший его тёплую
оленью куртку, благословил, нежно поцеловал ребёнка и привязал его к дереву при помощи ремня, который и обвил вокруг ствола дуба.
Брошенная, не одушевлённая больше игла затерялась в белом
оленьем мху, но она оставалась смертельно острой и ядовитой.
Правая рука нимфы обвивает
оленью шею.
Точно так же «бакс» (buck), как называют американский доллар, когда-то был настоящей
оленьей шкурой (buckskin), которую продавали охотники за мехом.
Их чум обтянут мягкими
оленьими шкурами.