Приключения Рольфа

Эрнест Сетон-Томпсон, 1911

«Приключения Рольфа» – повесть канадского писателя Эрнеста Сетона-Томпсона, жанр детская литература, приключения. История мальчика, который волею случая был воспитан индейцем и стал замечательным охотником и следопытом.

Глава 2. Рольф Киттеринг и его дядя солдат

Был"вороний месяц" — март у белых. Приближался"травяной месяц", и по направлению от морского берега неслись уже к северу клинообразные стаи журавлей, радостно возвещавшие сверху, что"голодный месяц"прошёл, и весна не только близится, но уже водворилась на земле. На высоком сухом сучке клохтал глухарь, в лесу барабанил пёстрый дятел, куропатка кричала где-то в соснах, а в небе шумели крыльями и кричали дикие утки. Что удивительного после этого, если душа индейца тоже стремилась выразить свои чувства в песнях своего племени?

И вот Куонеб, вспомнив вдруг о чём-то, направился к югу вдоль горного хребта до того места, где тот расступался, пропуская протекавшую там реку, затем вдоль окраины Стрикленд-Плена поднялся на каменистый холм и там, как и всегда, нашёл голубоглазый, улыбающийся цветок жизни, первый цветок весны. Он не сорвал цветка, а сел и стал смотреть на него. Он не смеялся, не пел, не говорил и не давал ему нежных названий: он только сидел и не спускал с него глаз… Он пришёл сюда, уверенный, что найдёт его здесь. Кто решится сказать, что душа индейца не прониклась его красотой?

Он вынул трубку и мешок для табака, тут же вспомнил, чего ему не хватает, — мешок был пуст. Он вернулся к себе в вигвам, снял с подвешенной вверху полки растянутые на ней шкуры — семь шкурок мускусных крыс и одну шкурку выдры — и направился по тропинке, которая вела к югу, к обширной открытой равнине, известной под названием Стрикленд-Плена. Пройдя последнюю, он перебрался через следующий скалистый хребет и вошёл в маленький портовый городок Мианос.

«Сила Пек Торговый склад» — значилось на вывеске той двери, куда он вошёл. Мужчины и женщины продавали здесь и покупали. Индеец стал скромно в стороне и ждал, пока все были удовлетворены, и мистер Пек крикнул ему:

— А, Куонеб! С чем пришёл сегодня?

Куонеб развернул принесённые шкурки. Торговец осмотрел их внимательно и сказал:

— Опоздал… к весеннему сезону. Я не могу дать больше семи центов за каждую крысу и семидесяти пяти — за выдру.

Индеец собрал шкурки с таким решительным видом, что Сила поспешил сказать:

— Слушай, я дам по десяти за мускусную крысу.

— Десять за крысу и доллар за выдру, вот и всё, и товар, какой мне понравится, — был ответ.

Сила был очень заинтересован в том, чтобы посетитель его не перешёл на другую сторону улицы, где была вывеска:

«Сила МидТорговый склад»

Сделка состоялась, и индеец ушёл, унося с собой запас табаку, чаю и сахару.

Он пошёл вверх по реке Мианос, на берегу которой он расставил несколько капканов для мускусных крыс, опасаясь в то же время, что их украдут или унесут охотники, которые считали эту ловлю нарушением своих прав собственности.

Час спустя он был уже у Демилингского пруда и отсюда повернул к своему вигваму. Он шёл напрямик лесом, пока не дошёл до Кетрокской дороги; по ней он добрался до фермы и ветхого дома Микки Киттеринга. Он слышал, что хозяин фермы продаёт свежую оленью шкуру, и хотел купить её. Когда он подходил к дому, из сарая вышел Микки. Они сразу узнали друг друга. Этого было достаточно Куонебу, чтобы свернуть в сторону. Фермер вспомнил, что был"оскорблён". Он выкрикнул несколько проклятий и бросился за индейцем."Чтобы спустить с него шкуру!" — это было его вполне определённым желанием. Индеец повернулся к нему и, не двигаясь с места, спокойно посмотрел на него.

Есть люди, которые не понимают различия между робостью и трусостью, и только какой-нибудь неожиданный случай даёт им возможность понять эту разницу. Какое-то смутное чувство подсказало белому человеку:"Берегись! Этот краснокожий — опасный человек", — и он пробормотал:

— Уходи прочь отсюда, или я пошлю за констеблем.

Но индеец не трогался с места и не спускал глаз с фермера, пока тот не ушёл, и только тогда продолжил свой путь к лесу.

Нрав у Киттеринга был неприятный. Он хвастался тем, что служил солдатом. До некоторой степени он, пожалуй, походил на солдата: густые седые усы торчали, точно рога, кверху по обе стороны его красного носа на красном лице, и придавали ему крайне воинственный вид. Плечи у него были широкие, поступь важная, а в распоряжении его вдобавок был целый набор самых отборных выражений, которые были новы и производили поэтому сильное впечатление в Коннектикуте. Он женился поздно на женщине, которая была бы ему хорошей женой, дай он ей на это возможность. Но он был пьяница и задался мыслью переделать её на свой лад. Старания его увенчались плачевным успехом. Детей у них не было, но к ним явился сын его брата, пятнадцатилетний мальчик; если бы они обращались с ним хорошо, он стал бы благословением их дома. Но Микки зашёл слишком далеко. Природное добродушие его потонуло в спиртных напитках. Хвастливый и ограниченный, он делил людей на две части: на лиц высшего разряда, перед которыми он пресмыкался, и на людей низшего разряда, с которыми он становился крикливым, злоязычным, нахальным грубияном, за исключением проблесков доброты в те редкие минуты, когда он не был пьян или не мучился желанием снова напиться. Сын его брата не унаследовал, к счастью, наклонностей со стороны семьи отца и походил на свою мать, дочь учёного духовного лица, который положил все силы, чтобы дать ей образование, но оставил её без гроша, неспособной к улучшению своего материального положения.

Рольф рано лишился отца, а когда ему исполнилось пятнадцать лет, умерла его мать, которую он очень любил.

Рольф остался один на свете. Он прошёл только начальную школу, ничего не читал, кроме Библии и"Робинзона Крузо", имел смутное сознание, что Бог везде, и питал недоверие к тем, которые могли быть его близкими.

В день похорон матери он покинул селение Риддинг и направился по незнакомой дороге к югу, где у его дяди Микаэля была ферма, и где он надеялся найти приют.

В этот день он прошёл пятнадцать миль, ночевал на гумне, а на следующий день сделал двадцать пять миль и добрался до своего будущего дома.

— Войди, мальчик, — сказали ему довольно дружелюбно: приход его совпал по счастливой случайности с полосой хорошего настроения духа, да к тому же он, пятнадцатилетний юноша, являлся подспорьем для фермы.