«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том I. «Надо уметь дерзать»

Яков Николаевич Нерсесов

Посвящается грядущему 200-летию со дня смерти (5 мая 1821 г.) Наполеона Бонапарта и совсем недавно прошедшему 250-летию со дня его рождения – то ли 15 августа 1769 г., то ли… годом позже!?

Глава 10. «Храбрейший из королей или король храбрецов»

Будущего маршала Франции (19 мая 1804 г.), Великого герцога Клеве и Берга (15 марта 1806 г.), короля Неаполитанского (15 июля 1808 г.), внесшего свою лепту в историю Франции той бурно-дождливой ночью, звали Иоахим Мюрат [25.III.1767 либо 1771 (?) Лабастид-Фортюньер, ныне Лабастид-Мюра, департамент Ло, Гиень — 13.X.1815, Пиццо, Калабрия, Италия]. Тогда 13 вандемьера этому высокому (190 см!), стройному, плечистому молодцу с такими синими глазами с поволокой, что на него заглядывались женщины всех возрастов и сословий, было уже за двадцать!

С той ветреной, дождливой октябрьской ночи 1795 г., когда быстротой и напористостью своих действий он во многом предопределил исход дальнейших событий в истории Франции, началась блестящая карьера капитана Мюрата. Звезда по имени Иоахим Мюрата вспыхивает рядом с кометой по имени Наполеон Бонапарт! «Поймав за хвост жар-птицу», Иоахим стал адъютантом Наполеона, оценившего храбрость и энергию молодого офицера. Таких людей он замечал мгновенно и старался удержать подле себя. Пути их соединились надолго — почти на двадцать лет и он примет участие почти во всех наполеоновских войнах. Тщеславный гасконец сполна реализует свои честолюбивые планы, став маршалом Франции, герцогом Клеве и Берга, а также королем Неаполитанским. Более того, ему выпала особая честь «подхватить» знамя самого знаменитого кавалерийского командира, «выпавшее из рук» полулегендарных: принца Руперта Рейнского (одного из героев Тридцатилетней войны и битв в ходе Английской буржуазной революции) и Зейдлица Прусского из армии Фридриха II Великого! Войти в тройку самых лихих кавалерийских рубак Нового Времени — явление уникальное!

…Между прочим, французская революция (как и все остальные подобные «катаклизмы») дала шанс «прорваться наверх» людям рисковым, решительным, энергичным и удачливым. Остальные могли лишь сетовать, что между 1789 и 1804 гг. не воспользовались случаем пока все «пути-дороги» к чинам, почестям и богатству были открыты. Установление империи Наполеона ознаменовало возвращение к порядку, когда чины и должности снова стали распределяться по старшинству, по окончании престижного заведения или из-за громкого имени. Все стремительные продвижения вверх по социальной лестнице после 1804 г. затормозились очень сильно, а затем и вовсе сошли на нет. Вторых «Мюратов», «Ланнов», «Нейев» — выходцев из простых солдат революции, из «гущи народной» — в период империи Франция уже не получит…

Иоахим Мюрат — наверное, самый колоритный (не путать со степенью дарования) из военачальников Наполеона. Под его началом за пять лет он пройдет путь от капитана до дивизионного генерала! Как полководец он, конечно, уступал многим своим современникам, но как исполнитель был неповторим. Уникально храбрый даже среди «безбашенных» кавалерийских сорвиголов той богатой на героев поры, великодушный, добрый, он был любим войсками и за картинную красоту удалого наездника. Одним из первых став при Наполеоне маршалом Франции, этот нахал и бахвал лично водил в атаку свои эскадроны, вооружившись лишь… золотым маршальским жезлом либо хлыстом! Его балаганные выходки обсуждались на биваках всех армий Европы, но подражать ему не решался никто!

«Храбрейшим из королей и королем храбрецов» называл его сам Бонапарт!

Естественно, что в салонах у дам этот красавец-бретёр пользовался бешеным успехом! Хвастливый Мюрат даже выгравировал у себя на сабле надпись: «Честь и дамы». Правда, в одной из столь обожаемых им неистовых… любовных «схватках» он получает неприятный презент — галантную болезнь — от миланской красавицы м-м Рига, известной «коллекционерши» кавалерийских офицеров! Больше всего он любил в присутствии женщин рассказывать о своих кавалерийских подвигах, в особенности как он во главе своей кавалерии первым вступал в покоренные города. Любимой темой было взятие прусского Любека. Порой, он так увлекался описанием кровавых подробностей, что кое-кто из жеманно-кокетливых красоток по-настоящему падал в обморок от услышанного. Галантный «король храбрецов» тут же принимался собственноручно приводить дамочку… в чувство и нередко так завязывался быстротечный «огневой контакт», столь любимый дамами той поры — «Времени незабвенного, времени славы и восторга!», когда «эти душки-военные» — сегодня были подле них, а завтра — долг службы уносил их за тридевять земель», порой — навсегда… И надо было успеть вкусить с ними «Бокал Любви», причем, «по полной программе»!

Спору нет: хорош был Йоахим как на коне в яростной сабельной рубке, так, судя по тому как млели при его виде дамочки, и в «галантной будуарной схватке».

Впрочем, это — всего «заметки на полях» о храбрейшем кавалеристе времен наполеоновских войн, поскольку его «развернутая» биография не вписывается в узкоспециализированные рамки данного повествования…