Смерть за левым плечом

Юлия Ляпина, 2020

Сын короля – беспомощный калека? Больной наследник – что может быть ужаснее для короля? А как быть с необычайным предсказанием, гласящим, что нервный комок плоти станет великим королем, и имя его будет занесено в Книгу Королей? Есть ли на белом свете человек, способный удивить юношу, мечтающего о смерти? Так начинается эта история… Эта книга о временах суровых мужчин и прекрасных женщин. О кровавых битвах и сладких любовных песнях. О вере в судьбу и борьбе с предназначением. Прекрасная сказка о людях и силах, которые делают их жизнь незабываемой!

Глава 20

Не смерть, а жизнь есть испытание мужества.

Альфьери Витторио

В Северный замок мы уехали быстро. Отец оставался в окружении своих фаворитов и потенциальных наследников, а я принял на себя управление Северными провинциями.

Доходов эти земли давали не много, эти края небогаты, но так король не будет видеть меня и успокоится. К тому же, мать пошептала мне, что она вновь в тягости и это может отвлечь отца от меня.

В дороге я много читал присланные прежним наместником бумаги, и любовался пейзажами. Тихая супруга оказалась истинным сокровищем — вместе с помощницей доктора Майоса Элизия рукодельничала, читала травники, или рисовала на удивление искусные портреты.

Я заметил, что физические недостатки часто компенсируются развитием талантов. Так и моя жена подмечала все нюансы в выражении лиц и, глядя на ее наброски, я узнал много нового об окружающих меня людях.

На лице доктора Майоса, например, Элизия изобразила светлую печаль и ожидание будущей встречи. Лицо одного из охранников светилось любовью, а на следующем рисунке я увидел к кому — к хитренькой кошечке из горничных.

Некоторые рисунки Лиззи не показывала никому, убирала в красивую кожаную папку и запечатывала ее личной печатью. Я не стремился туда заглянуть, у каждого должно быть что-то для себя, но однажды попросил жену нарисовать меня. Элизия посмотрела на меня крайне серьезно, и черкнула на листочке:

— Не обидишься?

— Нет, дорогая, не обижусь. Я хочу увидеть себя твоими глазами.

Мы ехали по небольшой долине, почему-то лишенной растительности. Заняться было нечем — бумаги я прочел, а до замка оставалось часа три пути. Поэтому я сел поближе к окну и замер, позируя своей супруге, одновременно рассматривая ее. Лиззи похорошела, ее недуг прошел, на лице появился легкий румянец, и она улыбалась всякий раз, как видела меня. Я удовлетворенно вздохнул: выбор сделан правильно, быть женатым не так плохо!

Когда рисунок был закончен, Лиззи устало откинулась на подушки. Девочка тотчас подала ей стакан с водой и осторожно принялась вытирать лицо госпожи влажным платочком, одновременно слушая ее пульс.

Я неверяще смотрел на картон: в центре листа среди штрихов угля проступало мое лицо с выражением бесконечной доброты и терпения. Слева, то же лицо искажала мука, а за плечом маячила тень в черном капюшоне, скрывающем глаза. Я вздрогнул, заметив блеск лезвия и обреченность в своем взгляде. А вот справа, справа на меня смотрел человек, переживший утрату, опущенные уголки губ, легкие морщинки у глаз, и строгая печаль траурного наряда…

Я поднял взор на Лиззи и она, отстранив девочку, взяла картон из моих рук. Бережно касаясь краешка листа, уложила в папку, затянула тесемки и, разогрев воск на стекле светильника, приложила личную печать.

— Так ты предсказательница?

Лиззи покачала головой: нет.

— А кто?

Элизия написала на листочке несколько слов:

— Иногда я могу увидеть человека таким, каким он был, или будет, но я не могу изменить его судьбу.

— Так в этой папке твои рисунки-предсказания? — сообразил я

— Откроешь ее после того, как меня не станет, — четко вывела на листе принцесса.

— Лиззи? — я попытался стряхнуть мистический ужас, — ты хочешь сказать, что, будучи древним старичком, я открою сундук с твоими рисунками и буду вспоминать всех слуг и придворных, которые умрут за предыдущие пятьдесят лет?

Но Лиззи грустно улыбнулась и показала мне еще один лист: на нем хрупкая девочка сидела за прялкой в углу, узор на ее платье говорил о древнем северном роде. Рядом стояла женщина в наряде северной невесты, а дальше лежал комок, имеющий мало сходства с человеческим телом.

— Лиззи, — я взял в ладони холодные пальчики жены, обнял ее за плечи, привлек к себе на колени, — я не допущу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

Дверь экипажа тихонько стукнула — девочка выскользнула на ходу, оставляя нас одних. До самого прибытия я целовал и утешал Лиззи, говоря разные любовные глупости. Наконец она заснула на моих руках, а я бережно сцеловывал слезинки с ее ресниц и думал о том, что храброму сердцу этой женщины позавидуют и берсерки.