Смерть за левым плечом

Юлия Ляпина, 2020

Сын короля – беспомощный калека? Больной наследник – что может быть ужаснее для короля? А как быть с необычайным предсказанием, гласящим, что нервный комок плоти станет великим королем, и имя его будет занесено в Книгу Королей? Есть ли на белом свете человек, способный удивить юношу, мечтающего о смерти? Так начинается эта история… Эта книга о временах суровых мужчин и прекрасных женщин. О кровавых битвах и сладких любовных песнях. О вере в судьбу и борьбе с предназначением. Прекрасная сказка о людях и силах, которые делают их жизнь незабываемой!

Глава 4

Если у вас много свободного времени — родите ребенка и будете о свободном времени только мечтать.

Эстель

Утром маму тошнило, и она попросила тетю Лиису взять меня с собой. Тетя поворчала, но согласилась — ей нравилось идти со мной по улице. Прохожие оборачивались на нас и улыбались. У меня очень красивая тетя!

А во дворце она сразу отводила меня на кухню. Там румяный и кудрявый господин Скай давал нам по куску сладкого пирога с травяным чаем и мы завтракали. А потом шли работать. Тетя несла ведро с водой и тряпки, а я замечательную метелочку из куриных перьев! Ею так здорово можно было обметать резные шкафы и статуэтки!

До обеда мы вытирали везде пыль, расставляли по местам безделушки и книги в библиотеке. Закончив уборку, шли в сад.

Добрейший господин Скай укладывал в корзинку хлеб с сыром или мясной пирог и фляжку с морсом. Сад был такой красивый! Пока тетя расстилала на траве салфетку, я потихоньку заглядывала в самые крупные и красивые цветы — вдруг там прячется фея?

В тот день господин Скай пошел на пикник вместе с нами. Он был такой серьезный — в накрахмаленной белой рубашке, и клетчатом жилете. Наверное, господин повар волновался, потому что все время теребил малиновый шейный платок. Когда мы поели, он велел мне все собрать, а сам вместе с тетей пошел прогуляться в тисовую аллею.

Я быстро сложила салфетку и остатки пирога в корзинку и тоже пошла погулять. Идя по саду, я заглядывала в цветы, но фею не видела. Зато нашла кустик с красивыми красными ягодами и два кустика с синими.

Вдруг я уткнулась носом в скамейку. Это была высокая каменная скамья с завитушками, немножко заросшая зеленым мхом, но все равно очень красивая. Скамейка оказалась восьмиугольной, а в центре ее рос пышный розовый куст с крупными красивыми цветами.

Я полезла на скамейку, что бы заглянуть в самый большой цветок, но поскользнулась и схватилась рукой за ветку. В палец пребольно впился толстый кривой шип, с тонким острым кончиком.

Закричав от неожиданной боли, я побежала к тете, но свернула не туда и выбежала в другую аллею. Там стояло высокое кресло, а в кресле сидел человек. Странный — вроде бы не старый, а сидит в кресле — и очень-очень худой, как старая нищенка у стены храма. Листья винограда шелестели, словно шептали, а человек в кресле смотрел на меня черными, как мокрые виноградины, глазами.

Сначала я испугалась — думала, что он будет ругаться, но он сидел так же неподвижно, только ветер раздувал его длинные темные волосы. Я подошла ближе и мы немного поговорили. Совсем чуть-чуть. Наверное, он болен — голос тихий-тихий, как шелест ветра в листьях. Мне стало его очень жалко, я всем сердцем пожелала ему выздоровления.

А потом прибежала тетя Лииса и утащила меня на кухню. Там она усадила меня на стул и долго кричала, трясясь, как желе. Господин Скай брал ее за руку и что-то говорил, успокаивая. Потом тетя почему-то стала белая, а у меня сами собой закрылись глаза.

По дворцу слухи разносятся быстро: и дня не прошло, как горничная Лииса унесла домой заболевшую малышку-племянницу. Все слуги это обсудили.

Снова новости — принцу опять стало плохо. Он переел за обедом! Теперь спит второй день, никто не может его добудиться. Правда лекарь все равно велел варить укрепляющий бульон — собирается кормить его через серебряную трубку, как всегда после приступов.

Горничная Лииса пришла сама не своя — племянница лежит в постели и тает на глазах. Доктора выписывают укрепляющие микстуры и бульон, а мать девочки ждет ребенка и не в состоянии долго стоять на кухне. Добрый повар отлил ей кувшинчик сваренного для принца бульона, а мажордом отпустил на недельку домой — все равно от расстроенной горничной толку мало, еще разобьет чего!

Тарис

Кхе-кхе, фу! Опять трубка не дает сжимать зубы и теплый бульон льется в горло! Фу, сейчас выплюну все на простыни, пускай меняют! Но как вкусно! Еще!

— Да уберите вы эту трубку!

Лекарь изумленно смотрел на принца, вытолкнувшего трубку и ухватившего чашку с бульоном руками.

— Ммм, Надир, прикажи подать еще! И мяса!

— Ваше высочество! Позвольте!

Лекарь поймал худую руку наследника престола и вслушался в ровный, чуть частящий пульс. Пульс сильный, наполненный, словно в истощенном теле билось здоровое сердце! Но этого не может быть!

— Надир, я сейчас умру с голоду! — в тщедушном теле прорезался удивительно сильный голос.

— Слушаюсь, Ваше Высочество! Одну минуту, сейчас все принесут!

— И пирожков с медом пусть подадут, и еще чего-нибудь вкусного, побольше!

Изумленный лекарь сбежал на кухню. Его переполняло желание поделиться новостями. Среди печей и столов он лично собрал поднос с легкими диетическими блюдами.

Повар, не скрывая удивления, ставил на поднос блюдца с вареными яйцами и отварной птицей. Пекарь же едва не упал от изумления, когда из покоев затребовали корзинку пирожков и молоко. Потом добрейший господин Скай столь же удивленно рассматривал пустые тарелки.

Сытый принц вновь уснул, а утром самостоятельно встал с кровати и посетил туалетную комнату. Потом потребовал обильный завтрак и ванну. А после еды, пошатываясь, выбрался в сад — своими ногами!

Пораженный лекарь отправил донесение королю. В загородном дворце вновь собрался консилиум из самых известных докторов. Посовещавшись три дня, достойные доктора признали принца абсолютно здоровым, только чрезмерно худощавым молодым человеком.

В заброшенную в течении четырнадцати лет летнюю резиденцию тотчас были присланы учителя по чистописанию и фехтованию, преподаватели музыки и танца. Да-да, не удивляйтесь! Принц, имевший в своей голове практически всю Королевскую энциклопедию, не умел писать, потому что до сих пор не мог удержать в пальцах перо.

И начались дни, заполненные учебой. С утра и до вечера принц танцевал, фехтовал, выписывал изящные завитушки и барабанил по клавишам старенького клавесина.

А между тем горничная Лииса вернулась на службу и с грустью в голосе рассказала, что доктора велели родителям крошки Эстель отвезти девочку к морю:

— Пришел тот старенький доктор, который живет у Королевской площади. Вы знаете, какой он добрый, даже денег не взял. Ларине капли выписал, чтобы не плакала. Да сказал, что малышке нужно хорошо кушать да дышать чистым воздухом. Тогда может и поправится. Дети, говорит, сильные и часто выживают там, где взрослые не могут.

Лииса всхлипнула и, утерев глаза фартуком, продолжила:

— Вот Калеб, муж сестренки моей и решил, что лучше уж всем сразу к морю уехать, пока Ларина не родила. Домик продали и поехали. А Эстель пришлось прямо в кроватке везти. Совсем она ослабла и кашляет, страшно так!

Слуги, собравшиеся на кухне, повздыхали и вернулись к своим делам. Поправившись, принц начал кушать много и разнообразно, да и гости в прежде позабытый малый дворец зачастили.

Кто хотел убедиться в выздоровлении наследника и потере собственных перспектив, кто пытался вычислить место принца в политических раскладах, а кто — то просто присматривался к худощавому юноше, неожиданно вернувшемуся к жизни. Так что жизнь в малом дворце набирала обороты.