Мои любимые преподы

Юлия Гауф, 2023

Они – мои бывшие преподы, наследники двух влиятельных семей города.Они смазливые, порочные, чарующие подлецы.Нас связывали любовь, страсть и летние ночи, а мое счастье казалось бескрайним.Но теперь я не подпущу их близко, не прощу и не дам вернуться.Я жду ребенка.И сохраню эту тайну.МЖМ (отношения девушки с 2 мужчинами)

Глава 7. Ева

Поправляю платье перед зеркалом и отбрасываю за спину волосы.

Опять я в желтом, хотя теперь сменила имидж, стала смелее, у меня есть красное сногсшибательное платье, и черное мини, накупила в июне, больную душу лечила шопингом, и про ребенка тогда еще не знала.

А теперь носить короткие броские наряды мне уже нельзя, наверное, это несолидно для будущей матери. У меня есть пример, моя собственная мама, а она утонченная, настоящая женщина, и я хочу быть такой же.

Да и внимание лишнее мне не нужно. И в клуб идти не надо, что я там забыла — этой мыслью заканчивается мой внутренний монолог и я, вздохнув, присаживаюсь на кровать.

— Ну ты чего, Ева? — Оля водит красной помадой по губам. — Опять реветь собралась? — она щурится.

— Я не ревела, — вскидываю подбородок, вру зачем-то, подруга ведь все видела, тогда, во дворе у Сергея, и я шмыгала носом всю дорогу, разве что в голос не рыдала. — Просто не хочется в клуб. Мне и пить нельзя.

— Почему это? — удивляется Оля.

Прикусываю язык.

Не знаю, как ей сказать, боюсь, что она разволнуется, начнет на мозг капать, что нам с преподами обязательно встретиться надо, и я должна им рассказать.

А рассказывать я ничего не собираюсь, один неизвестно когда из тюрьмы выйдет, второй довольный женится, им не до меня, таким, как они, не нужны дети, тем более, от обычной студентки, это там, у меня дома фамилия Снежинские означает престиж, а в этом городе главные Воронцов, Штерн, и как там, Настиного отца губернатора величают?

— Ева? — напоминает о себе Оля.

— Просто пить вредно, — веско говорю и встаю с кровати. — Ладно, — смотрю в зеркало, — последний день каникул, с завтра на учебу…немножко потанцуем, — решаюсь.

— Это правильно, — деловито кивает подруга и берет меня под руку.

Спускаемся вниз, такси уже ждет возле общежития. По дороге любуюсь вечером, сумерками, первыми огнями и морщу лоб, завтра после линейки нужно будет съездить посмотреть две квартиры, и, если все понравится — переезжать.

Ладонью привычно глажу живот, я начала правильно питаться, читаю много справочников, разбираюсь потихоньку, я счастлива почти.

— И на днях нужно сходить в больницу, проверить тебя, — шепотом делюсь планами с ребенком.

— С кем ты опять разговариваешь? — раздражается подруга и щелкает складным зеркальцем. — Под нос себе что-то бормочешь вечно, бесит уже.

Краснею. Чувствую себя глупо, но ничего поделать не могу, трепещу и жду, я изнутри меняюсь, и мне радостно.

Такси останавливается возле"Да Винчи".

Долго смотрю на яркую вывеску, давлю воспоминания, вздыхаю и выбираюсь на улицу. Под руку с Олей шагаю сквозь разряженные стайки девушек, отмахиваюсь от дыма, когда какой-то парень выдыхает его мне прямо в лицо.

— Фу, — захожу в клуб, и сразу музыка ударяет по ушам.

Оля тянет меня к стойке, а я раздумываю, не вредно ли это мне, я и забыла уже, какая тут громкость, а еще крики, вопли, раскатистый смех.

— Нам два пива! — кричит Оля и ладонями бьет по стойке.

— Я же сказала — не буду, — качаю головой и сажусь на табурет. — Молоко есть?

— Молоко? — переспрашивает бармен с таким видом, словно я у него травку попросила, и после моего кивка хмыкает. — Есть.

— Один стакан, — заказываю.

— Ну это очень странно, — делится впечатлениями Оля и тянет руки, когда перед ней ставят высокий бокал с белой шапкой пены. — Ты не на детский утренник пришла, Ева, а в клуб.

— Хватит нудеть, — улыбаюсь и отпиваю из своего стакана. Разворачиваюсь на стуле с желанием посмотреть на зал и танцующих.

И давлюсь молоком, наткнувшись на пристальный взгляд.

Светлые волосы, небрежная челка. Золотистые светло-карие глаза, чувственный рот.

Несколько дней назад я его во дворе караулила, тогда он шел и смеялся, а сейчас стоит в двух шагах от меня и смотрит так, словно мы не в шумном молодежном клубе встретились, а на похоронах.

— Здравствуйте, Сергей Георгиевич, — тонким голосом приветствует его Оля и толкает меня локтем. — Вот так встреча. А мы тут…последний день каникул.

Сергей словно не замечает никого вокруг, не слышит, хватает меня за руку и почти сдергивает с табурета.

— Иди сюда.

От звуков его голоса сердце сбивается с ритма, его пальцы обхватывают мое запястье, и кожу жжет, семеню за ним сквозь толпу, вокруг столько запахов, алкоголя и пота, а я чувствую лишь его парфюм, свежий, едва уловимый, взглядом впиваюсь в его затылок и нестерпимо хочу пальцы запустить в эти мягкие светлые волосы, потрогать его.

— Знакомься, это, похоже, папа, — негромко говорю, и накрываю ладонью живот.

Сергей оглядывается.

— Чего? — он щурится, по его лицу цветные вспышки носятся, он такой чужой и такой родной.

— Ничего, — пытаюсь выдернуть руку. — Отпусти, куда ты меня тащишь?

— Пришли, — он выдергивает меня из толпы в закуток возле туалетов. Сдвигает к стене, сам напротив встает, загораживая дорогу. Долгим взглядом изучает меня, оценивает мои распущенные волосы, смотрит ниже, на платье и изгибает губы. Возвращается к глазам. И понижает голос. — Ну что. Привет, Ева.