Мои любимые преподы

Юлия Гауф, 2023

Они – мои бывшие преподы, наследники двух влиятельных семей города.Они смазливые, порочные, чарующие подлецы.Нас связывали любовь, страсть и летние ночи, а мое счастье казалось бескрайним.Но теперь я не подпущу их близко, не прощу и не дам вернуться.Я жду ребенка.И сохраню эту тайну.МЖМ (отношения девушки с 2 мужчинами)

Глава 8. Сергей

Настя достает, бесит меня своим постоянным хвастовством, мелким слюнтяйничеством и нытьем, но, пожалуй, я заслужил именно это. Не больше и не меньше — вот такую вот Настю. Ведь примерно на такой я и планировал жениться со временем, лет в тридцать-тридцать пять: на высокомерной кукле, умеющей вести себя в обществе, и с родословной, как у породистой кобылы.

Остальное казалось неважным.

— Куда ты собрался? — ловит меня «невеста» у самого дома, и за руку хватает. — По шлюхам, да?

— Да. Тебя что-то не устраивает?

У Насти нет особого ума, но хитрости и какого-то звериного чутья ей не занимать. Вот и сейчас она чудом почувствовала, что я собираюсь пойти в бар, чтобы выпить, и нарисовалась около моего дома.

— Хоть бы постеснялся! Скоро пойдут разговоры, что не по любви мы женимся, и…

— Дорогая, — отодвигаю Настю, придерживаю за плечи, хотя прикасаться к ней физически неприятно, — никто не питает иллюзий по поводу нашей великой любви. Всем вообще все равно на нашу с тобой звездную пару. Я могу по главной улице ходить в обнимку с проститутками, об этом поговорят один день, и забудут. Расслабься, в обществе я обещаю нежно тебе улыбаться, и даже поцелую разок. В ЗАГСе. А сейчас иди домой, или куда ты сама хочешь.

Отпустил «невесту», хотя больше всего хотелось отшвырнуть ее, как нечто неприятное, но сдерживаюсь — девушка, все же. Дурная, склочная, избалованная сука, но она слабее. А значит, играть придется на ее поле.

— Скоро я к тебе перееду. На днях, до свадьбы, — шипит она, — и тогда ты не посмеешь по шалашовкам ходить! Папа добро дал, разрешил нам съехаться, так что радуйся, пока можешь.

Настя разворачивается с видом оскорбленной невинности, и уходит. Уходит так, словно я за ней побежать должен, но я лишь пожимаю плечами, и иду к машине — и с чего Настя взяла, что я по бабам хожу? Будто для этого у меня есть настроение и силы.

Яр в тюрьме, Ева предательница, а на моей шее висит камень по имени Настя. Но вообще… вообще, Настя права.

— Надо развлечься, пора перестать быть монахом, — попытался сказать это весело, как раньше, но от унылости своего голоса тошно.

Пить не тянет, по бабам тоже идти не хочется, но я заставляю себя поехать не в бар, а в клуб — там моя атмосфера, мой мир. Барные стойки, танцпол, чилаут — это должно поднять мне настроение. И не думать о стерве Насте.

И о Еве.

До «Да Винчи» доезжаю на автомате. Дорога знакома, охранник — нет, но он вежливо кивает, и пропускает меня вне очереди. Так и должно быть, все правильно: я Сергей Штерн, пора об этом вспомнить.

И я пытаюсь. Заказываю смазливой блондинке коктейли, слушаю бессвязный лепет о том, что у всех подруг айфоны двенадцатой модели, а она, как лохушка, ходит со старым.

— Бедняжечка, — говорю ей, и сердце замирает от знакомой фигуры, от знакомого оттенка волос — только у одной девушки они подобного оттенка янтарного меда. — Ничего, с таким ротиком ты быстро заработаешь себе на новый телефон.

— Я согласна.

— Поищи кого-нибудь другого, и угощайся, — протягиваю ей еще один коктейль, и иду туда, где видел Еву.

Это она, нет сомнений. Вернулась, вернулась, черт бы ее побрал…

В голове басы гремят, по коже электрические разряды бегают, насквозь прошивают, пока говорю с ней, когда в ее глаза смотрю. И до сих пор не могу поверить, что все закончилось именно так, именно таким образом.

— Ну что. Привет, Ева.

— Привет, — шепчет, и я не слышу — по губам читаю.

По вкусным губам Евы, которые так любил целовать. В которые и сейчас бы впиться, утянуть ее подальше от толпы, и наслаждаться всю ночь, и всю жизнь.

— С приездом, Ева. Весело проводишь время, я смотрю, — она хмурится, пытается уйти, но я выставляю руку, и не пускаю. — Ты сейчас Ева или Лилит?

— Я всегда была Евой. Кто виноват, что вы оба — слепые? — Ева больше не шепчет.

Хмурится привычно строго, вот только больше я не чувствую себя под этим взглядом нашкодившим мальчишкой. Кто из нас больше натворил — это как посмотреть.

— А Богдан с тобой? — приподнимаю бровь. — Хотелось бы поздороваться, руку пожать…

— При чем здесь Богдан? Я ведь объяснила тебе на вокзале, в чем дело.

— И я, разумеется, поверил. Брось, Ева, — усмехаюсь, — ты та еще интриганка. Здорово ты нас наказала, я восхищен. Тебе бы не в психологию идти, а в юриспруденцию — цены бы не было.

— Мне итак нет цены!

А у Евы острые зубки. Что-то в ней изменилось — она никогда не была особо робкой, но сейчас я вижу перед собой не юную девушку, а молодую женщину — грустную, или делающую вид, что ей не особо весело.

— Про Яра не хочешь спросить? Не интересует его судьба? Или «из сердца вон», Ева?

— У ТЕБЯ я не хочу спрашивать ни о чем, Сергей, — Ева поджимает губы, принимая вид оскорбленной аристократки, а затем добавляет: — Ты утащил меня за собой не разговаривать, а ругаться, и упражняться в остроумии. Срывай злость на ком-нибудь другом… на невесте, к примеру. Кстати, поздравляю с помолвкой, Настя для тебя идеальная пара. А о Яре я узнаю сама, если захочу. Кстати, — кивает она мне за спину, — кажется по тебе кто-то соскучился.

Я хотел вернуть себя прежнего, и это почти получается — от разговора с Евой веселая злость в венах вскипает. И я хочу ответить ей, соврать о том, как жду свадьбы с Настей. И пригласить ее в ЗАГС, но за спиной раздается возмущенный голос моей «любимой» невесты:

— Лучше бы ты по шлюхам пошел, чем снова с этой связался! Могу я узнать, какого черта здесь происходит?