Теория убийства

Эндрю Мэйн, 2019

Профессор биоинформатики и охотник за серийными убийцами доктор Тео Крей получает неофициальный запрос от ФБР о расследовании необъяснимого убийства. Двое криминалистов погибли на том самом месте, где пойманный Креем убийца закапывал тела своих жертв. Под стражей находится судебно-медицинский эксперт в состоянии шока, не проявляющий агрессии. Магнитно-резонансная томография его мозга показывает нечто необычное. Что же заставило его совершить убийство? Вскоре доктор Крей обнаруживает таинственного человека, посещающего места преступлений. Его новый враг обладает не менее великолепным интеллектом, чем сам Крей, и так же патологически одержим…

Глава 1

Полониевый гамбит

Я сижу в подвальном помещении посольства США в Москве, мужчина напротив меня откровенно нервничает. Его зовут Константин Коновалов, и его уже допросили сотрудники посольства и оперативники ЦРУ. Но это стандартная процедура для иностранных сотрудников посольства, я же для него загадка, и он не может оторвать взгляда от алюминиевого чемоданчика на столе. Коновалов уверен, что американцы не станут пытать гражданина России в такой ситуации, по крайней мере, в этом его уверяли те, кто отправлял на задание и принимал отчеты.

В американском посольстве и связанных с ним зданиях более тысячи двухсот сотрудников, большинство из них россияне. Такое количество местных — одновременно рабочая необходимость и адская головная боль для спецслужб.

Коновалов — шпион. До некоторой степени все русские, работающие в посольстве, — шпионы. Нет, это не значит, что они все до единого работают на ФСБ или русскую разведку, но информацию в эти организации передают регулярно. С американцами в российском посольстве точно так же работают наши спецслужбы. Нынешняя ситуация отличается лишь тем, что мне нужно выяснить, убийца Коновалов или нет.

Шесть дней назад другой русский — Тимофей Артемьев — обратился к сотрудникам посольства с предложением информации в обмен на политическое убежище. Артемьев руководил небольшой компанией, разрабатывающей программное обеспечение. Заказы у них были в основном государственные. Фирма Артемьева разрабатывала боты для взлома компьютерных сетей. После того как ему третий раз запретили выехать на конференцию за рубеж, Артемьев понял, что его никогда не выпустят — он был слишком ценным кадром.

Он погиб четыре дня назад на одной из секретных квартир, был отравлен чем-то радиоактивным, скорее всего торием или полонием. Спецы из разведки провели предварительное расследование и определили чуть больше двадцати подозреваемых. Все они недавно были задержаны, но не больше чем через пару часов их придется отпустить, иначе разразится дипломатический скандал.

За это время нужно найти убийцу и заодно выяснить, кто же из посольских сдал расположение секретной квартиры, где прятался Артемьев. Конечно, на главного подозреваемого можно надавить, но если мы вдруг ошибемся, это плохо кончится.

Я не мастер допроса и даже не разведчик. Я ученый. Более того, я специалист в вычислительной биологии, который использует методы компьютерного моделирования для построения моделей биологических систем. Меня пригласили, чтобы я применил свой так называемый нетрадиционный подход.

— Мистер Коновалов, мне нужно будет взять несколько образцов, — говорю я, открывая чемоданчик.

— Вы — врач? — спрашивает он с легким акцентом.

— Просто техник, — я достаю несколько пробирок и ватные палочки. — Это займет лишь пару минут.

Я надеваю тонкие перчатки, поднимаюсь со своего места и подхожу к Коновалову. Он нервничает, но позволяет мне взять мазок из уха. То, что я при этом еще взял волосок, он не замечает.

— Ну, вот практически и все. Образец слюны — плюньте вот в эту пробирку — и мы закончим.

Он выполняет мою просьбу скорее в замешательстве, чем обеспокоенно. Если это он убийца, то прекрасно понимает, что взятые мной образцы ничего не скажут о контакте с радиоактивными изотопами.

Анализ, который я провожу на самом деле, ему не заметен. Даже три анализа, если быть точным. В соседней комнате специалисты уставились в мониторы видеонаблюдения и следят за происходящим. На один из мониторов выводится картинка с тепловизионной камеры, она определяет температуру тела подозреваемого. Система на основе миллиметрового радара, встроенная в стол, отслеживает движения и кожные реакции. Я помещаю образец слюны в пробирку с реактивом, закупориваю и встряхиваю.

— Ищете в моей ДНК следы обезьяны? — шутит Коновалов.

— Нет, следы йода.

Препараты с йодом применяют при лечении лучевой болезни, а те, кому предстоит работать с радиоактивными материалами, принимают их профилактически. Жидкость в пробирке становится синей, и я делаю пометку в блокноте, изо всех сил стараясь не обращать внимания на реакцию Коновалова. Затем убираю пробирку.

— Спасибо, мистер Коновалов.

Он поднимается со стула и направляется к двери.

— Извините, еще один момент.

Его рука уже на дверной ручке. На лице отражается напряженная работа мысли. Если он убийца, то сейчас скорее всего решает, не пора ли попытаться сбежать.

Я поднимаю пробирку, жидкость в ней теперь красная.

— Присядьте, пожалуйста.

Наш убийца не поведется на блеф, если заметит какие-то несостыковки, поэтому сейчас мне нужно быть предельно осторожным. Я достаю из чемоданчика другую пару перчаток, черных с серебристым отливом. Зрачки Коновалова сужаются. Интересно. Это перчатки радиационной защиты. Более того, они произведены в России и куплены мной специально для этого момента.

Из чемоданчика я достаю и кладу на стол небольшую коробочку, на сломанной печати виднеется надпись: «Национальная лаборатория Оукридж».

— Нужно взять еще образец кожи, — говорю я, доставая из коробочки миниатюрную иглу.

Коновалов бледнеет. Это не боязнь уколов, а страх смерти. Тот, кто убил Артемьева, сделал это примерно такой же иголкой и прекрасно знает, что в Оукридже производят радиоактивные компоненты. Я встаю и направляюсь к Коновалову.

— Нет! Прекратите! — кричит он.

Я не спешу к нему приближаться. Скорее всего именно он убийца и наверняка прекрасно владеет боевыми искусствами.

Дверь распахивается, и в комнату входят двое морских пехотинцев, а за ними Чарльз Каман, глава службы безопасности посольства.

— Константин, давай продолжим разговор в моем кабинете, — говорит он спокойно.

Коновалова уводят куда-то, где его допросят, возможно, будут угрожать или подкупят. Я выкидываю пробирку в мусорку и собираю реквизит. Рид Стэнворт, непосредственный помощник регионального шефа ЦРУ, входит в комнату и садится на стул, с которого только что вскочил Коновалов.

— Отличное шоу, просто отличное!

Рид работает в посольстве под прикрытием. Официально он отвечает за освещение посольской деятельности в соцсетях. По виду он эдакий классический братишка из Южной Калифорнии, но я подозреваю, что это только образ.

— Дальше видно будет, — отвечаю я.

— Остальных можем отпускать?

Я пролистываю папку с досье.

— Хорошо бы еще проверить Изольду Ершову, у нее тоже реакции сильно выбиваются из средних показателей.

— Рыженькая? — Рид беззаботно качает головой. — Это вряд ли. У нее отец погиб на подлодке «Курск», и с тех пор она власти не любит. Но на роль шпиона она подходит меньше всех.

— И вам это не кажется подозрительным само по себе?

— Нет, так это не работает, — качает он головой. — Есть куча вещей, которые мы проверяем, характерные признаки, которые ищем.

— Ну, конечно, а русские об этом ничего не знают, да? Если бы я пытался заслать штатного разведчика, а не рядового информатора, то уж постарался бы, чтобы у него эти характерные признаки были как у самого невинного из невинных. А еще узнал бы, какие типажи будут для конкретного сотрудника отдела кадров наиболее привлекательными.

Манера Рида меняется — беззаботность исчезает, а глаза сужаются, как недавно у Коновалова. Он опускает взгляд и понимает, что в буквальном смысле сидит на детекторе лжи — системе, которая измеряет психофизиологические реакции. Насколько я знаю, Рид не двойной агент, просто он некомпетентен, что ничуть не лучше. Из-за его безалаберности Коновалова и Ершову взяли на работу в посольство, что в свою очередь привело к смерти человека, который мог встать на нашу сторону в нынешние непростые времена после холодной войны.

Открывается дверь, и в комнату возвращается Чарльз Каман.

— Рид, похоже, нам надо поговорить.

— Да кто ты такой, мать твою? — бросает тот, сверля меня злобным взглядом.

— Просто ученый.

По крайней мере, так я говорю сам себе каждый день.