Сгорая дотла

Эмма Скотт, 2015

АЛЕКС Меня не случайно называли Леди Акулой: я привыкла выигрывать дела, за которые бралась. Моя жизнь была расписана по минутам. Вот только я не была готова стать заложницей в банке Лос-Анджелеса. В этом ужасном, пахнущем кровью хаосе я познакомилась с Кори. Моя интуиция сразу подсказала: этот парень с золотым сердцем никогда не бросает слова на ветер. В его темных глазах светилась нежность. Казалось, что я знаю Кори тысячу лет. Сейчас мы должны держаться вместе, чтобы выжить. Вот только влюбляться нам никак нельзя. КОРИ Моя жизнь была похожа на рутину. Обязанности перед близкими, мечты о крепкой и надежной семье. Алекс Гарднер. Что общего у меня могло быть с этой прекрасной незнакомкой из другого мира? В те три дня, что нам суждено было провести вместе, мы делились с Алекс самым сокровенным. Я узнал, что отец гордился ее успехами. И какой бы сильной она ни казалась, я испытывал страстное желание защитить Алекс. Но единственное, что я могу сделать, – это отпустить ее. У них есть лишь три дня, чтобы найти друг в друге утешение и опору, раскрыть свои самые сокровенные страхи и секреты. Но разве можно забыть человека навсегда, если уже успел пустить его в глубину своего сердца?

Глава 6

Кори

«Проклятый день…»

Я вздохнул и прислонился к стене, стараясь не думать о том, как это ограбление поимело меня. Нет смысла беспокоиться о том, что я не в силах исправить, но мне придется разгребать чертово месиво, когда мы выберемся.

«Вот невидаль!»

Я отмахнулся от этой мысли. Если бы отец услышал, что я говорю что-то подобное, будучи в здравом уме, он бы отвесил мне подзатыльник за то, что я себя жалею.

И был бы прав.

Произошло дерьмо, с которым нам пришлось иметь дело. Даже тот факт, что меня взяли в заложники при ограблении банка, не освобождает меня от ответственности, по его мнению. Я знаю, что бы он сказал, будь он здесь. Так и слышу его голос, твердый, как гранит: «Ты должен позаботиться об этих людях, чтобы, когда ты выберешься отсюда, тебя не мучила совесть».

Я кивнул и попытался подумать о чем-нибудь другом. О чем-нибудь хорошем.

Кэлли.

Я автоматически улыбнулся, когда подумал о ней. Как рефлекс. Интересно, чем она сейчас занимается. Знает ли она уже об ограблении? Надеюсь, нет. Она бы испугалась, а сказать ей, что со мной все в порядке, не было никакой возможности. Моя улыбка исчезла.

«Защити этих людей, выбирайся и возвращайся к Кэлли».

С такой целью я почувствовал себя немного лучше. Я посмотрел на женщину, дремлющую у меня на плече, и снова улыбнулся.

Александра Гарденер.

Господи, она прекрасна. Великолепна. Неуместные мысли лезли мне в голову с того момента, когда я впервые увидел ее. Она была одним из тех специалистов, что работают в компании Беверли-Хиллз: целеустремленная, богатая, педантичная. Я прожил в Лос-Анджелесе всю жизнь и хорошо знал этот тип людей.

Но Алекс удивила меня светской беседой в очереди — до того, как группа монстров ворвалась в банк, испортив нам день, — и сейчас своей речью, чтобы успокоить группу. Она не была заносчивой или замкнутой. Умная. Веселая. И эти глаза… Точно летнее небо в безоблачный день.

Я был не настолько глуп, чтобы навыдумывать себе, что у нас что-то получится, если мы выживем. Ее туфли, наверное, стоили больше, чем мой кредит за машину.

Но в ней была какая-то изюминка, что-то такое, чего я никак не мог понять. У нее была волевая внешность, но это было что-то вроде ширмы. Ее называли Леди Акулой, и полагаю, она спокойно к этому относилась. Отец гордится ею. Это как раз то, что я ценю. Это то, к чему я стремлюсь всю свою жизнь. Но образ акулы вызывал в воображении картинку закатившихся, черных, как смоль, глаз и рядов острых зубов.

Алекс напомнила мне какую-то ирландскую богиню войны — рыжеволосую и свирепую. Наверное, она потрясающе смотрится в зале суда. Уверен, она бы стерла в порошок того никчемного адвоката-стервятника, которого Джорджия наняла против меня. Но много ума не надо, чтобы понять, что адвокат такого калибра, как Алекс, был мне не по карману — как в принципе и любой другой, даже никчемные адвокаты-стервятники. Поэтому когда Алекс спросила меня, нужен ли мне адвокат, я даже не стал заморачиваться по этому поводу.

И какой бы сильной она ни казалась, я чувствовал странное, почти первобытное желание защитить ее. Скорее всего, это ничего не значило. Эта ситуация — полное дерьмо, у меня уже начиналась аллергия на этого парня, Фрэнки. Меня раздражало то, как он смотрел на меня, но ничего поделать с этим я не мог. А то, как он посмотрел на Алекс, вызвало у меня желание пробить кулаком его маску. Мне придется позаботиться о ней. О них всех.

— Мне нужно помочиться, — сказал Рой.

— Хорошие манеры, — фыркнула Кэрол.

— Мне тоже, — прошептала Таня. — Имею в виду, воспользоваться уборной.

Я был в одной лодке с ними. Мы уже несколько часов заперты в конференц-зале без малейшего представления о том, что происходит между полицейскими и грабителями. Я оглядел комнату:

— Кто-нибудь еще?

Они согласно забормотали и закивали.

Поднимаясь на ноги, я почувствовал мягкое и крепкое прикосновение руки Алекс.

— Эй, — сказала она. — Будь осторожен.

Теперь выражение ее лица было нежным, без доли жесткости, которая присутствовала, когда мы говорили о ее работе. Я ободряюще улыбнулся ей.

Я поднялся на ноги и медленно подошел к окну в стене. Я держался в стороне, давая Фрэнки возможность увидеть меня боковым зрением, но дерганый ублюдок не обернулся. Я легонько постучал по стеклу, а затем вздрогнул, как и все в кабинете, когда Фрэнки обернулся, его лицо исказилось от испуга и ярости. Он сдвинул маску на свои сальные волосы, открывая изможденное, покрытое шрамами лицо. Наверное, из-за наркотиков.

«Потрясающе. Наркоман с винтовкой AR-15».

Я отшатнулся, когда Фрэнки с грохотом распахнул дверь. Раздались крики, когда он направил на меня дуло своего оружия.

Внутри все сжалось, а яйца почти заползли в кишки. Легким касанием руки из такого оружия можно выпустить дюжину пуль, а Фрэнки был чертовски нервным.

«Это конец. Сейчас я умру. Кэлли, я люблю тебя…»

— Какого хрена ты делаешь? — взвизгнул Фрэнки. — На землю, придурок! Сейчас же!

На ватных ногах я вернулся на свое место у стены рядом с Алекс. Мое дыхание сбилось, но страх быстро уступил место гневу.

— Расслабься, мужик, — сказал я. — Я не собирался нападать на тебя. Нам нужно в туалет.

Фрэнки замер на несколько мгновений, а затем разразился непристойным смехом.

— Хотите пойти пописать? — хихикнул он, вытирая нос. — Хорошо. Подождите.

Он исчез на мгновение, и все облегченно вздохнули.

— Спасибо, — сказала мне Таня. Сильвия, сидевшая рядом с ней, кивнула.

Через минуту Фрэнки появился в дверях.

— Так уж и быть, поросята. Полевой выход. По одному, — он приказал Рою встать. — Медленно, толстяк, иначе я забрызгаю стену твоими кишками.

Мы по очереди выходили из кабинета. Нас сопровождал Оборотень, а Фрэнки остался на страже. Когда настала очередь Алекс, я почувствовал, как напрягся каждый мускул моего тела, когда она медленно поднялась на ноги.

— Пошевеливайся, Рыжая, — увещевал Фрэнки. — У нас не так много времени.

Алекс расправила плечи и уже хотела проскользнуть в дверной проем, но Фрэнки преградил ей путь. Он откровенно уставился на нее, а она отвернулась, как будто от него пахло кислятиной. Я крепко сжал руки в кулаки.

— А ты хорошенькая, — усмехнулся Фрэнки. — Хочешь справить нужду, ангелочек? Нужна какая-нибудь помощь?

Алекс ничего не ответила и не выказала раздражения. Она проскользнула мимо него в коридор.

«Молодец, Алекс».

Я облегченно вздохнул, когда Оборотень, который все еще был в маске, увел ее прочь, подальше от Фрэнки.

— Зови, если передумаешь, — крикнул Фрэнки вслед, хихикая, как идиот. Его взгляд, действующий на нервы, словно назойливая муха, остановился на мне, и на его лице появилась уродливая ухмылка. — Вижу, ты наблюдаешь за нами, красавчик, — он склонил голову набок с издевательским любопытством. — Тебе не нравится, как я разговариваю с Рыжей? Тебе это совсем не нравится, не так ли?

«Вот мерзость».

Я отвел глаза, поклявшись смотреть куда угодно, только не на Алекс, когда она вернется.

Слишком поздно. Когда она вернулась, Фрэнки начал танцевать взад и вперед, как нетерпеливая дворняжка.

— Тебе лучше, Рыжая?

Алекс хотела пройти мимо него. Но Фрэнки снова преградил ей путь, подходя ближе, пока она не уперлась спиной в дверной косяк, прижавшись к нему всем телом. Он наклонился, обнюхал ее шею и шумно вдохнул.

— Ммм, приятно пахнешь. Как деньги.

Его взгляд скользнул по мне, затем снова по ней. По мне и по ней, наблюдая за моей реакцией. Мои руки сжались в кулаки.

— Эй, чувак, — сказал я как можно более спокойно. — Оставь ее в покое.

— Но я ей нравлюсь, не так ли, Рыжая? — Фрэнки провел пальцами вверх по телу Алекс к ее груди. — Думаю, что я ей очень нравлюсь…

От ярости мои глаза налились кровью. Я вскочил на ноги, готовый разорвать глотку ублюдку, но Фрэнки быстро отступил и направил свое оружие на меня.

— Я знал, что ты не сможешь сидеть спокойно. Ха! Так и думал, что ты хулиган. Большой сильный парень… разорвет меня пополам собственными руками, не так ли? — он рассмеялся и поднял свой AR-15. — Ты ни хрена в этом не понимаешь.

— Спокойно, чувак, — сказал я, поднимая руки и отчаянно пытаясь последовать своему собственному совету. — Просто оставь ее в покое.

— Пошел ты! — сплюнул Фрэнки.

Думаю, он целился мне в лицо, но он стоял слишком далеко, и желтоватый сгусток приземлился у моих ног.

— Хватит, Фрэнки, — сказал Оборотень из коридора. — Давай закончим с этим. Кто следую-щий?

Фрэнки заколебался, и я увидел, как в его глазах пляшут тысячи чертиков. В конце концов, он рявкнул на Алекс, приказывая ей сесть, что она и сделала, избегая встречи взглядом со мной, когда проходила мимо. Я хотел сказать ей, что все в порядке, как-то утешить ее, но Фрэнки пробормотал мне, чтобы я занял свою очередь в уборную.

— Ты мне не нравишься, — сказал он, когда я направился к двери. — Совсем не нравишься.

— Взаимно, — мне потребовалось много усилий, чтобы не оттолкнуть этого ублюдка от своего лица.

В коридоре Оборотень встал позади меня.

— Смотри вперед. Без разговоров.

Мы прошли по небольшому коридору, перпендикулярному тому, в котором располагался наш кабинет. Я увидел другие кабинеты, заполненные заложниками, не более десяти человек в каждом, и мысленно сделал заметку, чтобы сообщить об этом Амите, а она, в свою очередь, могла бы передать это копам. Я не был уверен, важно ли это, но подумал, что чем больше у них будет информации, тем лучше. Особенно насчет группы монстров. По моим подсчетам, их было всего шестеро, но я не мог сказать наверняка. Я видел только троих с тех пор, как нас увели из общего зала. Я попытался разведать обстановку поточнее, разузнать что-то еще, что, по моему мнению, могло бы пригодиться, но слева появилась мужская уборная для сотрудников.

— Две минуты, — сказал Оборотень.

Я сходил в туалет, а затем задержался на минутку у раковины, чтобы плеснуть немного холодной воды на лицо, пытаясь собраться с мыслями. Фрэнки был особо опасен. Кто-нибудь мог серьезно пострадать или погибнуть, если этого упыря не приструнить.

«А если он снова прикоснется к Алекс…»

Мои кулаки снова сжались при воспоминании о том, как этот мерзкий ублюдок прикасался к ней. Я мгновенно вспыхнул от ярости. Сильной ярости.

«Ты бы чувствовал то же самое, будь там любая другая женщина», — сказал я себе.

Возможно. Я был уверен, что точно так же я бы защищал любую женщину, но неприятное чувство в моей груди, когда он прикоснулся к Алекс, имело оттенок страха, который я не мог объяснить.

Когда мое время вышло, я вернулся к Оборотню.

— Эй, чувак, Фрэнки совсем с цепи сорвался, — сказал я. — Может, вы поставите его куда-нибудь еще? Подальше от заложников?

— Я сказал, никаких разговоров.

Он говорил как обычный парень, а не как какой-нибудь мультяшный злодей, несмотря на маску, которая все еще была у него на лице. Я решил рискнуть и обернулся.

— Послушай, я…

Оборотень мгновенно вскинул AR-15, глаза под маской расширились.

— Какого черта, чего ты делаешь?

— Ничего, клянусь, — я поднял руки вверх. — Просто пытаюсь предупредить тебя, что Фрэнки собирается кого-нибудь убить. Ты ведь знаешь это, верно? Это часть вашего грандиозного плана?

Оборотень в маске был зол на меня, но и напуган тоже. Весьма напуган.

— Заткнись, повернись и продолжай идти.

У меня не было выбора, поэтому я выполнил его приказ, но я все так же держал руки поднятыми, чтобы показать, что не собираюсь причинить никому вреда. Подозреваю, что Оборотень был таким же дерганым, как и Фрэнки.

— Он брат Драка, — тихо сказал Оборотень, как только мы свернули за угол в наш коридор.

— Серьезно? — я оглянулся.

— Да, — он тяжело вздохнул. — Никуда не денется.

В кабинете Фрэнки не вымолвил ни слова, только фыркнул и позволил мне пройти мимо. Остальные по очереди отправились в уборную, и когда дверь закрылась, а Фрэнки благополучно оказался с другой стороны, Алекс взяла меня за руку.

— Он прицепился к тебе, — прошептала она.

— Я заметил.

— Нет, я серьезно. Он что-то замышляет. Я заметила это по его лицу, когда ты уходил, и сейчас, когда ты вернулся. Когда ты стоял к нему спиной.

— Я буду осторожен.

— Будь более чем осторожен, Кори, — она раздраженно фыркнула. — Не говори ему ни слова. Что бы ни случилось. Что бы он ни сделал…

— Я не позволю ему прикасаться к тебе, Алекс, — сказал я с большей настойчивостью, чем намеревался. Остальные наблюдали за происходящим. — Ни к тебе, ни к кому другому, — добавил я громче.

— Какая радость, — Рой закатил глаза. — Я знал, что ты будешь строить из себя героя.

— Заткнись, Рой, — огрызнулась Кэрол, но здоровяк продолжал как ни в чем не бывало.

— Ты не следишь за языком, Бишоп. Но у них есть оружие, а у тебя — нет.

— Он прав, — поддержала Алекс. — И Фрэнки ждет возможности воспользоваться им, Кори. Это видно.

Я пожал плечами. Они ничего не поняли. Рой уж точно ничего не понял, Алекс тоже. Оно и к лучшему. Ей и не нужно было этого понимать. Она просто должна жить.

Я опустил глаза и увидел, что она, прищурившись, наблюдает за мной, анализируя мое молчание.

— Я могу сама о себе позаботиться, — сказала она.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил я, не удивленный тем, что она так хорошо меня поняла. — Но если он снова прикоснется к тебе, я переломаю ему пальцы.

Алекс прислонилась спиной к стене, анализируя сказанное и снова изучая меня своими небесно-голубыми глазами.

— Никогда не слышала, чтобы мужчина говорил что-то подобное и действительно имел это в виду.

Я снова пожал плечами.

— Не дай себя убить, Кори, — ее голос смягчился. — Пожалуйста.

— Я и не собираюсь.

И это была правда. Но правда и в том, что отец однажды сказал мне: жизнь без чести бессмысленна. И иногда, особенно последние пару лет, мне казалось, что честь — это все, что у меня осталось.