Безупречный

Элси Сильвер (2022)

Правило простое: следить, чтобы мой подопечный не наделал глупостей. Ну и не влюбиться в него. Ретт Итон — профессиональный наездник на быках и настоящая знаменитость в мире родео. Вернее, был ею до тех пор, пока сам же не уничтожил свою репутацию парой скандальных выходок. Его агент, а по совместительству мой отец, решает взять жизнь ковбоя под полный контроль. Привести имидж звезды в порядок придется… мне. Несмотря ни на что, я намерена выполнить просьбу отца, а потому не собираюсь поддаваться обаянию пусть и симпатичного, но грубого парня, к тому же известного своими постоянными интрижками. Хотя порой мне кажется, что образ нахального ковбоя — лишь маска, которую Ретт старательно надевает каждый день. Ему не нужна нянька, мне — лишние проблемы, поэтому мы не станем нарушать установленные границы. Репутация Ретта явно не выдержит новых ударов, как и мое уже и без того израненное сердце. Боюсь, удержать этого наездника в узде будет не так уж и просто.

5

Саммер

Папа: Ну как оно?

Саммер: Очень красиво.

Папа: Я имел в виду ковбоя.

Саммер: А, он? Он меня ненавидит.

Папа: Ты сумеешь расположить его к себе.

Только убедись, что он держит свой член в штанах.

Саммер: Я передам ему.

Так я ему точно понравлюсь!

Мужчины такие неженки.

Я сказала Ретту не отставать, и я почти уверена, что он специально простоял на том поле, дуясь. Это даже в некотором роде забавно. Мои губы невольно подергиваются, пока я раскладываю свои файлы и ноутбук на столе в гостиной. Нам нужно составить расписание на ближайшие месяцы, и для этого мне понадобится «Родео Кинг».

Наконец я слышу хлопок задней двери и тяжелые шаги, которые направляются в мою сторону. Краем глаза я замечаю его фигуру. Широкие плечи, непослушные волосы. Нужно быть мертвым, чтобы не заметить такого человека, как Ретт Итон.

Он не милый, не лощеный. Он суровый и немного грубоватый.

Настоящий мужчина.

Ретт на сто процентов отличается от всех парней, которых я встречала раньше. Такие девушки, как я, обычно не общаются с такими мужчинами, как он. Мы не вращаемся в одних и тех же кругах, но это не мешает мне оценивать его. То, как хорошо сидит на нем пара «Вранглеров», не изменилось с его первых дней на заезде.

— Я уже испугалась, что на тебя напал медведь, — объявляю я, усаживаясь на одно из кожаных клубных кресел.

— Черные медведи редко нападают на людей, — хрипит Ретт, входя в гостиную и разглядывая мои бумаги так, словно они могут оказаться взрывчаткой или чем-то в этом роде.

— А гризли?

— В основном держатся гор, — ворчит он.

— Ладно. Кугуар?

Он возвышается надо мной и приподнимает бровь.

— Точно, — вздыхаю я и откидываюсь на спинку удобного кресла, чувствуя, как медовый взгляд ковбоя буравит мое тело. — Ты вылитая приманка для пумы.

Я еда сдерживаю усмешку, а Ретт качает головой:

— Это будут долгие два месяца.

— Ты всегда можешь броситься в тот колодец, который я видела на обратном пути к дому. Избавишь себя от страданий.

Этот комментарий как будто отрезвляет его, и, вместо того, чтобы бросить что-нибудь дерзкое в ответ, Ретт плюхается на диван напротив меня и проводит руками по волосам. Я внимательно рассматриваю его. Между нами повисает молчание.

— Моя мама обычно загадывала желания у этого колодца вместе со мной и моими братьями. Совсем этого не помню.

Чеерт. Попробуем все исправить. Щемящее чувство в груди заставляет меня шумно откашляться.

— Мне жаль, — говорю я. Потому что это действительно так.

Ретт молча кивает, и я решаюсь вернуть разговор к безопасному предмету, то есть к работе. Уж лучше обсудим наше соглашение, которое он так ненавидит, чем эту неловкую тему, к которой мы перешли по моей вине.

— Расскажи мне, чем ты планировал заняться в следующие два месяца.

— Ты имеешь в виду, если бы я не связался с тобой?

Я просто киваю и тихо говорю:

— Ага-а-а.

Я покручиваю пальцем над головой, как будто набрасываю лассо. Не похоже, что это его забавляет. Ретт ведет себя так, будто я какой-то враг, хотя вообще-то я здесь для того, чтобы облегчить ему жизнь!

Я тянусь к ежедневнику, беру свою любимую серебряную ручку и продолжаю смотреть на Ретта, пока он наконец не заговаривает. Я внимательно слушаю и отмечаю в планнере конкретные даты. Ретт зачитывает их со своего телефона, полностью избегая зрительного контакта со мной.

Мы обмениваемся номерами телефонов и адресами электронной почты, и я ясно даю понять, что Ретт должен вести себя как хороший мальчик, к которому никто не сможет придраться в течение следующих восьми недель.

Не хотелось бы вдаваться в такие подробности, поэтому я излагаюсь довольно расплывчато. Надеюсь, он улавливает смысл моей нотации о хорошем поведении: малышу Ретту следует лучше следить за своими штанишками. Мне не платят за то, чтобы я читала лекцию взрослому мужчине о его сексуальном поведении. Кип может сам обсудить с ним этот вопрос. Ретту и мне нужно сохранять какое-то подобие достоинства, если мы собираемся провести следующие два месяца вместе.

Ретт ворчит, уставившись в потолок, будто хочет, чтобы он разверзся и поглотил его целиком. И, откровенно говоря, я не могу винить его за это.

— Ладно, — я постукиваю пальцами по открытой странице ежедневника передо мной. — Итак, у нас есть три отборочных турнира. Пайн-Ривер — первый, затем Блэквуд-Крик, потом здесь, в Калгари. Ой, а это даже мило. Ты всегда здесь останавливался во время своего тура?

— Ага.

— Нет покоя грешникам^[16], да? Турнир за турниром!

Ретт вздыхает и, наконец, на мгновение задерживает на мне взгляд.

— Во Всемирной Федерации Родео на быках, или ВФР, конкуренция настолько высокая, насколько это вообще возможно. Сейчас я впереди с большим отрывом, но, если бы гонялся за очками, скорее всего, сделал бы еще два заезда перед Вегасом. Обычно мы ездим туда каждые выходные.

— Точно. Мировой финал в Вегасе, — я смотрю на дату в календаре. День, когда я освобожусь от этого задания и от этого ворчливого ковбоя.

— Чемпионат, а не финал. Ты вообще что-нибудь знаешь об этом виде спорта?

Я рисую звездочку в заветном окошке календаря и тоскливо вздыхаю, прежде чем снова поднять голову и посмотреть на Ретта. Он сидит напротив, занимая максимальное количество места на диване. Длинная рука перекинута через спинку, а ноги в джинсах широко раздвинуты.

Мэнспрединг^[17].

— Нет. Только то, что находила в интернете. Но уверена, ты с удовольствием меня просветишь.

Ретт смотрит на меня так, словно пытается понять, каким образом его жизнь превратилась в это, а затем спрашивает:

— А обязательно нужно учиться на юриста, чтобы стать агентом?

— Нет. Ну, не совсем. Но эта работа предполагает большое количество разных контрактов, так что образование помогает.

— Ха, — он прокручивает серебряное кольцо на пальце. — Там, должно быть, полно домашки. Наверняка тебе нравилось.

Я плоско улыбаюсь. Не уверена, что могу назвать себя фанаткой учебы, но говорить об этом клиенту точно не собираюсь.

— Ага. Можешь объяснить, как происходит подсчет очков? Чтобы я понимала, чего ожидать в следующие выходные.

Ретт подозрительно смотрит на меня, но затем начинает:

— Итак, у нас есть два судьи. Каждый судья выставляет две оценки, до двадцати пяти баллов каждую: одну — быку, вторую — наезднику. Сложи их, и получишь общий балл из ста.

— И каковы критерии? — я надеюсь, что Ретт оттает, если дать ему возможность поговорить о любимом занятии.

— Оценивают несколько параметров. Ловкость, скорость, повороты. Если тянуть быка, который спокойно бежит по арене по прямой линии, хороших очков за стиль не получить. Но если твой бык бешено кружится, хочет закинуть копыта на крышу и вообще собирается тебя убить, это другой разговор. — Ретт выглядит оживленным, как никогда раньше. Его возбуждение во время обсуждения спорта почти заразительно.

— Вот так наездник больше заботится о своей форме. Своем равновесии. Своем контроле. — Он показывает мне, как это выглядит, перемещая руки в нужное положение: — Вот так он прикрывает быка. Но если подстегнуть его, бык будет сопротивляться сильнее, и за это начисляются дополнительные очки. Но, конечно, нужно еще продержаться целых восемь секунд.

— А если нет?

Он прищелкивает языком и наклоняет голову.

— Тогда никаких очков.

Я выдыхаю и постукиваю ручкой по столу.

— Сделай или умри, да? Жду не дождусь, когда увижу это вживую.

Теперь Ретт оглядывает меня с ног до головы, как будто не может до конца понять.

— Да, — кончик его языка упирается во внутреннюю сторону щеки, — это действительно будет что-то.

Я не знаю, что, черт возьми, должно означать подобное высказывание, поэтому я просто продолжаю:

— Забронирую билеты и отель на эти даты. Прилетаем на день раньше, улетаем на день позже, так?

— И отдельные номера.

Я закатываю глаза.

Прощай, минимальный позитивный сдвиг в наших отношениях. Да уж, тяжелый случай. Нервозность этого парня сводит на нет весь мой профессионализм!

— Да что ты говоришь.

— Просто хочу обозначить границы, принцесса. — Ретт издевается надо мной, но я не поддаюсь. Даже несмотря на то, что до глубины души желаю, чтобы Кип перестал называть меня так. Особенно в присутствии других людей. — Твой отец обставил все так, будто ты собираешься посадить меня на поводок.

— Только если ты увлекаешься чем-то подобным, — слова вылетают прежде, чем я даже осознаю, что говорю. Я вскидываю голову, чтобы оценить реакцию. Как и все остальные работники нашего офиса, я давно привыкла к едким комментариям моего отца, так что мне комфортно вживаться в эту роль, даже с таким антивеселым человеком, как Ретт Итон.

Он смотрит на меня с самым невозмутимым выражением лица. Задняя дверь снова открывается, прерывая наш разговор, и в комнату со всех ног влетает Люк. Мальчик запрыгивает на колени к Ретту. За ним слышатся тяжелые шаги и глубокие голоса. Первым входит Кейд, за ним его отец, а последним — незнакомец. Должно быть, тот самый третий брат. Он — точная копия любого другого мужчины в этой семье, только, в отличие от братьев, он улыбается, как отец, а глаза у него светлые.

— Ты, должно быть, Саммер, — говорит он, одобрительно улыбаясь мне и прислоняясь к дверному косяку. Его волосы коротко подстрижены, и в нем ощущается какой-то лоск, которого нет ни у Ретта, ни у Кейда.

— Это Бо, — говорит Харви, выдвигая стул за огромным столом. — Тебе повезло застать его дома между командировками.

Я не могу не улыбнуться в ответ пожилому мужчине. Его гордость за сыновей так и плещет. Харви Итон любит своих мальчиков с невероятной силой, которой я восхищаюсь.

— Приятно познакомиться, Бо. Я Саммер Хэмилтон. — Я мягко улыбаюсь. Мне уже нравится семейная атмосфера в этом уютном доме. Даже если тут есть избыток тестостерона.

— Вы уже закончили свое обсуждение? — спрашивает Харви, пока Кейд роется в холодильнике и достает оттуда ингредиенты для ужина.

— Да, — объявляет Ретт, прежде чем я успеваю что-либо сказать.

Я встаю, чувствуя себя отвергнутой из-за холодного тона Ретта:

— Не буду мешать.

— Ты куда, леди? — спрашивает Люк. — Сейчас время ужина. Я думал, ты теперь живешь здесь. Я слышал, как дедушка сказал это.

Я делаю глубокий вдох и поглядываю на Ретта. Его глаза закрыты, на лице играет легкая улыбка.

Ему идет.

— Ты теперь живешь здесь? — Кейд вскидывает голову, на его лице появляется, кажется, его любимое выражение — стервозное.

— Эм. Только на некоторое время. — Мой взгляд останавливается на Харви, который качает головой и смотрит вниз, как будто знает, что сейчас произойдет.

— Подожди. — Бо вертит головой между Реттом и мной, в каждой черте его лица танцует веселье. — Твой агент живет с тобой? Почему?

— Это временно… — начинаю я.

— Это потому, что ты ударил того парня? — допытывается Бо, и его умные глаза ясно видят все происходящее.

— Ты ударил кого-то? — спрашивает Кейд, сдвинув брови.

— Бро, ты хоть иногда включай телек. Живешь как в Средневековье! — Бо смеется.

Кейд поворачивается к Ретту, тот все еще не открыл глаза.

— Он заслужил это?

Теперь Ретт улыбается по-настоящему широкой улыбкой.

— Охренеть как.

— Плохое слово, дядя Ретт! — Люк хлопает ладошками по ушам с самодовольной улыбкой.

Мои глаза мечутся между присутствующими в этом невероятно комфортном доме. Это забавно. Очаровательно. И так отличается от моих детских воспоминаний.

— Есть небольшая проблема со спонсорами, вот и все, — уточняю я.

Кейд ворчит, нарезая морковь.

— А когда у Ретта не было проблем?

— Подожди. — Лицо Бо светлеет. — Тебе назначили няню?

Ретт стонет и откидывает голову на спинку дивана.

— Мне тоже не нравится моя няня, дядя Ретт. — Люк гладит его, как собаку, и из меня вырывается смех. Ретт предсказывал это. Харви предсказывал это. Они точно знали, как все будет происходить, и такая степень близости согревает меня. Мои глаза наполняются блеском, а голова кружится. Здесь уже царит хаос, и мне это нравится.

— Следи за своими манерами, Лукас Итон, — говорит Кейд, вытаскивая сковороду из-под плиты. — Отвечай на вопрос, Ретт.

Ретт бросает взгляд на Бо и говорит:

— Для получения комментария свяжитесь с моим агентом.

Бо издает лающий смешок и смотрит на меня, сложив руки в умоляющем жесте:

— Пожалуйста, Саммер! Порадуй меня. Скажи мне, что он наказан. Скажи мне, что он — тридцатидвухлетний мужчина с няней на постоянке!

Я сжимаю губы, стараясь не подставлять Ретта, как бы сильно мне этого ни хотелось.

— Я новенькая в фирме. Мне поручили эту работу, чтобы я могла получить некоторый опыт за пределами офиса.

— Ага. Мне она тоже так говорила, — вмешивается Кейд, приправляя огромный кусок говядины. — Хотя сдается мне, что мисс Хэмилтон, возможно, полное брехло.

— Следи за своими манерами, папочка! — кричит Люк, одновременно с тем, как Харви выкрикивает: «Кейд!»

Я прижимаю руку ко рту, чтобы скрыть улыбку. Меня вырастил Кип Хэмилтон. Пара неприятных словечек меня не трогает.

— Я пойду поужинаю в городе, оставлю вас наедине. Не хочу мешать.

Бо поднимает руку, чтобы остановить меня.

— Ни за что, Саммер. Ты сядешь и расскажешь нам все за знаменитым тушеным мясом от Кейда. А затем все мы отправимся в город и выпьем в «Рейлспур», чтобы ты ощутила по-настоящему теплый прием в Честнат Спрингс. Познакомишься с моим приятелем Джаспером.

— Джаспер дома? — Харви, до этого наблюдавший за внуком с веселым выражением на лице, вскидывает голову.

И вот так я втягиваюсь в ужин, полный сытной домашней еды, дружеских насмешек и приятного смеха.

Теперь, когда мы не наедине, даже Ретт повеселел. Но на протяжении всего ужина он все еще избегает моего взгляда.

Примечания

16

«Нечестивым же нет мира» — Книга пророка Исайи 48:22.

17

Мэнспрединг (англ.) — привычка мужчин сидеть с широко раздвинутыми ногами, занимая больше одного места.