Безупречный

Элси Сильвер, 2022

Правила простые: держаться подальше от его дочери и неприятностей. Но правила созданы для того, чтобы их нарушать… Я – профессиональный наездник на быках. Знаменитость в мире родео. Вернее, был им. До тех пор, пока сам не испортил свою репутацию. Поэтому теперь мой агент приставил ко мне дочку в качестве «постоянного надзирателя» до конца сезона. Мне не нужна чертова нянька в обтягивающих джинсах и с соблазнительной улыбкой. Улыбкой, о которой я не могу перестать думать. Саммер – не просто очередное завоевание. Она видит меня настоящего и не убегает, а притягивает. Она говорит, что есть границы, которые мы не должны нарушать. Что моя репутация не выдержит новых ударов, как и ее израненное сердце. А я говорю, что все равно украду его.

5

Саммер

Папа: Как дела?

Саммер: Здесь так красиво.

Папа: Я имел в виду ковбоя.

Саммер: А, он? Он меня ненавидит.

Папа: Ты расположишь его к себе. Просто убедись, что он держит свой член в штанах.

Саммер: Я передам это сообщение. Верный способ расположить его к себе!

Мужчины такие хрупкие.

Я сказала Ретту не отставать, и я почти уверена, что он стоял на том поле, дуясь, просто чтобы доказать свою точку зрения. Это в некотором роде забавно. Мои губы подрагивают, когда я раскладываю свои файлы и ноутбук на столе в гостиной.

Нам нужно составить расписание на ближайшие месяцы, и для этого мне понадобится «Родео Кинг».

Наконец я слышу хлопок задней двери и тяжелые шаги, направляющиеся в мою сторону. Краем глаза я замечаю его фигуру. Его широкие плечи, непослушные волосы и темный затылок. Нужно быть мертвым, чтобы не заметить такого человека, как Ретт Итон.

Он не милый и не лощеный. Он суровый и немного грубоватый.

Он настоящий мужчина.

На сто процентов отличается от любого мужчины, которого я встречала. Такие девушки, как я, обычно не общаются с такими мужчинами, как он. Мы даже не вращаемся в одних и тех же кругах, но это не мешает мне ценить его. То, как пара «Вранглеров» подходит ему, не изменилось с его первых дней на заезде.

— Я боялась, что на тебя напал медведь, — объявляю я, усаживаясь на одно из кожаных клубных кресел.

— Черные медведи редко нападают на людей, — хрипит он, входя в гостиную и разглядывая мои бумаги так, как будто это может быть взрывчатка или что-то в этом роде.

— Гризли?

— В основном держатся гор, — ворчит он.

— Ладно. Кугуар?

Он возвышается надо мной и приподнимает бровь.

— Да, — вздыхаю я и откидываюсь на спинку удобного кресла, чувствуя давление его медового взгляда на мое тело. — Ты определенно выглядишь как приманка для пумы.

Он качает головой, в то время как я сдерживаю усмешку.

— Это будут долгие два месяца.

— Ты всегда можешь броситься в тот колодец, который я видела на обратном пути к дому, и избавить себя от страданий.

Этот комментарий отрезвляет его, и вместо того, чтобы ответить чем-нибудь легкомысленным, он усаживается на диван напротив меня и проводит руками по волосам. Между нами царит молчание, пока я внимательно рассматриваю его.

— Моя мама обычно загадывала желания у этого колодца вместе со мной и моими братьями. Совсем этого не помню.

Чеееееерт. Поговорим о том, что ты погорячилась, Саммер. Щемящее чувство в груди заставляет меня шумно откашляться.

— Мне жаль, — говорю я. Потому что это действительно так.

Он просто кивает, и я решаю сменить тему. Вернуть разговор к безопасному предмету, то есть к работе. Наше соглашение, которое он так ненавидит, предпочтительнее того, где я только что перегнула.

— Расскажи мне, как выглядели для тебя следующие два месяца до того, как я появилась.

— Ты имеешь в виду, до того, как я связался с тобой? Они выглядели довольно здорово.

Я просто киваю и тихо говорю:

— Да-а-а. — Покручиваю пальцем у виска, как будто раскачиваю лассо. Потому что не похоже, что он получает удовольствие. Он ведет себя так, будто я его враг, хотя на самом деле я здесь просто для того, чтобы облегчить ему жизнь.

Я тянусь к ежедневнику перед собой, беру свою любимую серебряную ручку и продолжаю смотреть на него, пока он не заговорит. Слушаю и отмечаю конкретные даты, пока он зачитывает их со своего телефона, полностью избегая зрительного контакта со мной.

Мы обмениваемся номерами телефонов и адресами электронной почты, и я ясно даю понять, что он должен вести себя как хороший мальчик, к которому никто не сможет придраться в течение следующих восьми недель.

Я не вдаюсь в подробности, потому что надеюсь, что он улавливает то, что я имею ввиду, когда говорю о его поведении — Маленькому Ретту нужно оставаться в штанах. Потому что необходимость диктовать мужчине сексуальную активность просто выходит за рамки моей зарплаты. Кип может сам позвонить ему и сообщить эти подробности. Ретту и мне нужно сохранять какое-то подобие достоинства, если мы собираемся провести следующие два месяца вместе.

Ретт отвечает ворчанием и смотрит в потолок, как будто хочет, чтобы он разверзся и поглотил его целиком. И, откровенно говоря, я не могу его винить.

— Хорошо. — Я постукиваю пальцами по открытой странице передо мной. — Итак, у нас есть три отборочных турнира. Пайн-Ривер — первый, затем Блэквуд-Крик и потом здесь, в Калгари. Это в некотором роде мило. В вашем туре всегда была остановка здесь?

— Ага.

— Нет покоя грешникам ^[16], да? Они идут подряд.

Он вздыхает и наконец на мгновение задерживает на мне взгляд.

— Всемирная федерация родео на быках, или ВФР, настолько конкурентоспособна, насколько это возможно. Если бы я уверенно не находился впереди и гонялся за очками, я бы, вероятно, сделал еще два заезда перед Вегасом. Обычно мы ездим туда каждые выходные.

— Точно. Мировой финал в Вегасе. — Я смотрю на дату в календаре. В этот день я освобожусь от этого задания и от этого ворчливого ковбоя.

— Чемпионат, а не финал. Ты вообще что-нибудь знаешь об этом виде спорта?

Я рисую звезду на этом квадрате календаря и тоскливо вздыхаю, прежде чем снова поднять голову, чтобы посмотреть на Ретта, сидящего напротив меня и занимающего почти все место на диване. Длинная рука перекинута через спинку, а ноги широко раздвинуты.

Мэнспрединг ^[17].

— Нет. Только то, что я нашла в Интернете. Но уверена, ты бы с удовольствием мне все об этом рассказал.

Он смотрит на меня так, словно пытается понять, как его жизнь превратилась в это, а затем спрашивает:

— Почему тебе нужно было идти на юридический факультет, чтобы стать агентом?

— Не нужно. Ну, не совсем. Но это большая работа по контракту, так что это определенно помогает.

— Ха, — это все, что он говорит, крутя серебряное кольцо на пальце. — Много занятий. Тебе, должно быть, это нравится.

Я одариваю его ровной улыбкой. Не уверена, что зашла бы так далеко, но я не собираюсь говорить об этом клиенту.

— Да. Ты можешь мне объяснить подсчет очков? Чтобы я понимала, что я буду смотреть в следующие выходные?

Он подозрительно смотрит на меня, а потом начинает:

— Итак, у нас есть двое судей. Каждый судья выставляет наезднику оценку от одного до двадцати пяти, быку тоже от одного до двадцати пяти. Сложи их и получишь общий балл из ста.

— И по чему они судят? — Я надеюсь, что, если я смогу заставить его говорить о чем-то, что ему нравится, он немного оттает.

— Важны несколько вещей. Их ловкость, скорость, поворачиваются ли они. Если тебе достается бык, который бежит по арене по прямой линии, ты не получишь хороших очков за стиль. Но стоит вытащишь того, кто захочет тебя убить, и он закружится по кругу, пытаясь сбросить тебя, — вот это здорово. — Ретт удивительно оживлен, когда рассказывает о спорте. Его возбуждение почти заразительно.

— Тогда наезднику приходится беспокоиться о своем положении. Своем равновесии. О контроле. — Он показывает мне, как это выглядит, перемещая руки в нужное положение. — О том, как он удерживает быка. Если ты сможешь подстегнуть его, он будет сопротивляться сильнее, и за это начислят дополнительные очки. И, конечно, ты должен продержаться целых восемь секунд.

— А если ты этого не сделаешь?

Он прищелкивает языком и наклоняет голову.

— Тогда никаких очков.

Я выдыхаю и постукиваю ручкой по столу.

— Сделай или умри, да? Я не могу дождаться, когда увижу это вживую.

Теперь он оглядывает меня с ног до головы, как будто не может до конца понять.

— Да. — Его язык прижимается к щеке. — Это действительно будет что-то.

Я не знаю, что, черт возьми, должно означать подобное высказывание, поэтому просто продолжаю:

— Я закажу нам авиабилеты и отели на эти даты. Мы должны прилететь на день раньше и улететь на день позже?

— Отдельные комнаты.

Я закатываю глаза.

Прощай, весь этот позитивный сдвиг. Этот парень действительно нервирует. Он заставляет весь мой профессионализм исчезнуть.

— Да ладно.

— Просто пытаюсь обозначить границы, принцесса. — Он издевается надо мной, но я не поддаюсь. Даже несмотря на то, что до глубины души желаю, чтобы Кип перестал называть меня так — особенно в присутствии других людей. — Твой отец сделал вид, что ты собираешься посадить меня на поводок.

— Только если ты увлекаешься подобными вещами. — Слова вылетают прежде, чем я осознаю, что говорю. Я вскидываю голову, чтобы оценить его реакцию. Я так привыкла к едким комментариям моего отца вместе со всеми остальными в офисе, что мне комфортно играть эту роль, даже с таким скучным человеком, как Ретт Итон.

Он смотрит на меня с самым невозмутимым выражением лица, когда задняя дверь снова открывается. Наш разговор прерван.

Люк со всех ног влетает в дом и прыгает на колени к Ретту. Слышатся еще более тяжелые шаги и глубокие голоса. Кейд заходит на кухню первым, за ним его отец, а затем еще один мужчина, должно быть, третий брат.

Он точная копия любого другого мужчины в этой семье, только глаза у него светлые. И он улыбается, как и его отец.

— Ты, должно быть, Саммер, — говорит он с одобрительной улыбкой, прислоняясь к дверному косяку. Его волосы коротко подстрижены, и в нем есть лоск, которого нет у Ретта и Кейда.

— Это Бо, — говорит Харви, выдвигая стул за огромным столом. — Ты застала его дома между командировками. — Я не могу не улыбнуться в ответ пожилому мужчине. Его гордость выплескивается повсюду.

Харви Итон любит своих мальчиков с яростью, которой я восхищаюсь.

— Приятно познакомиться с тобой, Бо. Я Саммер Хэмилтон. — Я мягко улыбаюсь, мне уже нравится семейная атмосфера здесь, в уютном доме. Даже если это избыток тестостерона.

— Вы уже закончили свою встречу? — спрашивает Харви, в то время как Кейд начинает рыться в холодильнике и доставать продукты для ужина.

— Да, — объявляет Ретт, прежде чем я успеваю что-либо сказать.

Я встаю, чувствуя себя достаточно отрешенной из-за холодного тона Ретта.

— Я не буду мешать.

— Куда ты направляешься, леди? — спрашивает Люк. — Сейчас время ужина. Я думал, ты теперь живешь здесь? Я слышал, как дедушка сказал это.

Я делаю глубокий вдох и смотрю вниз на Ретта: его глаза закрыты, на лице играет легкая улыбка.

Ему это идет.

— Ты сейчас здесь живешь? — Кейд вскидывает голову, на его лице появляется, кажется, его любимое выражение — стервозное.

— Эм. Только на некоторое время. — Мой взгляд останавливается на Харви, который качает головой и смотрит вниз, как будто знает, что сейчас произойдет.

— Подожди. — Голова Бо поворачивается между Реттом и мной, в каждой черте проглядывает веселье. — Твой агент живет с тобой? Почему?

— Это временно… — начинаю я.

— Это потому, что ты ударил того парня? — Бо продолжает, его умные глаза так ясно видят происходящее.

— Ты ударил кого-то? — спрашивает Кейд, сдвинув брови.

— Братец. Вам нужно время от времени включать телевизор. Вы живете в темные века. — Бо смеется.

Кейд поворачивается к Ретту, который все еще не открыл глаза.

— Он заслужил это?

Теперь Ретт улыбается по-настоящему широкой улыбкой.

— Чертовски сильно.

— Плохое слово, дядя Ретт! — Люк с самодовольной улыбкой хлопает руками по ушам.

Мой взгляд мечется между мужчинами в комнате, живущими в своем комфортном мире. Это забавно. Это очаровательно. Это так отличается от того, каким был дом моего детства.

— Он в затруднительном положении со своими спонсорами, вот и все, — уточняю я.

Кейд ворчит, нарезая морковь.

— Когда у него не было неприятностей?

— Подожди. — Лицо Бо светлеет. — Тебе назначили няню?

Ретт стонет и откидывает голову на спинку дивана.

— Мне тоже не нравится моя няня, дядя Ретт. — Люк гладит его, как собаку, и из меня вырывается смех. Потому что Ретт предсказал это. Харви предсказал это. Они точно знали, как все будет происходить, и такая степень близости согревает меня. Здесь уже царит хаос, и мне это нравится. От воодушевления у меня кружится голова.

— Следи за своими манерами, Лукас Итон, — произносит Кейд, вытаскивая сковороду из-под плиты. — Отвечай на вопрос, Ретт.

Ретт бросает взгляд на Бо и говорит:

— Вы можете связаться с моим агентом и получить комментарий.

Бо хрипло смеется и смотрит на меня, подняв руки в молитвенном жесте.

— Пожалуйста, Саммер. Порадуй меня. Скажи мне, что он наказан. Скажи мне, что он, тридцатидвухлетний мужчина, с постоянной няней.

Я сжимаю губы, стараясь подобрать слова, чтобы не подставлять Ретта — как бы сильно мне этого ни хотелось.

— Я новичок в фирме. Это задание позволит мне получить некоторый опыт работы за пределами офиса.

— Да. Мне она тоже так сказала, — вмешивается Кейд, приправляя огромный кусок говядины. — Хотя я думаю, что мисс Хэмилтон, возможно, полное брехло.

— Следи за своими манерами, папочка! — кричит Люк, и в это же время раздается голос Харви:

— Кейд!

Я прижимаю руку ко рту, чтобы скрыть улыбку. Когда ты растешь рядом с Кипом Хэмилтоном, несколько плохих слов не могут тебя смутить.

— Я пойду поужинаю в городе, оставлю вас наедине. Не хочу быть помехой.

Бо поднимает руку, чтобы остановить меня.

— Ни за что, Саммер. Ты присядешь и расскажешь нам все за знаменитым тушеным мясом, приготовленным Кейдом. А потом я предлагаю нам всем отправиться в город и выпить в «Рейлспур», чтобы ты могла получить теплый прием в Честнат-Спрингс и познакомиться с моим приятелем Джаспером.

— Джаспер дома? — Харви, с веселым выражением лица наблюдавший за внуком, поднимает голову.

И вот так я втягиваюсь в ужин, состоящий из сытной домашней еды, дружеских насмешек и приятного смеха.

Теперь, когда разговор не касается только нас, даже Ретт повеселел, хотя и продолжает избегать моего взгляда.

Примечания

16

Пр. Исаия, 48:22.

17

Мэнспрединг — привычка мужчин сидеть с широко раздвинутыми ногами, занимая больше одного места.