Настенька. Книга вторая. Кровавая княжна

Элина Лунева, 2023

ЧЕРНОВИК!!! Это вторая книга дилогии "Настенька".Главная героиня этого романа в свои тридцать пять лет, казалось, имела всё для счастливой жизни: яркую внешность, уверенность в себе, образование, прекрасную работу, удачно складывающуюся карьеру, деньги и успех. Но, увы, в её жизни не было счастья. Ни надежного мужчины, ни друзей, ни детей, ни семьи она не нажила. Осознание того, что время и возможности упущены, а свою такую короткую жизнь она прожила не так, как хотелось бы, пришло уже слишком поздно, когда очнувшись в новом теле юной пятнадцатилетней девушки, она поняла, что та прошлая жизнь безвозвратно потеряна, и изменилась не только она сама, но и мир вокруг стал совершенно другим.

Глава 3

Настя

Уход новоявленного супруга был воспринят мною с большим облегчением. Однако, я ещё долго лежала и прислушивалась к разным звукам и скрипам, всерьёз опасаясь возвращения разгневанного мужчины. Но на моё счастье, княжич в опочивальне так больше и не появился.

Уже под утро, поддаваясь усталости, я смежила веки, как вдруг откуда-то из угла послышалось:

— Пс, пс.

Повернув голову, я увидела не что иное, как домовую нечисть. Передо мной стоял самый обыкновенный домовой. Мужичок был примерно одного вида с нашими деревенскими домовыми, разве что костюмчик побогаче, да тяжеленная связка ключей на поясе. А так, ничего особенного.

— Давай завтра, а? — панибратски отмахнулась я от домовика.

Домовой стоял с ошарашенным лицом и раскрытым ртом в виде застывшей буквы «о».

— Ведьма! — взвизгнул нечисть, от чего я мысленно поморщилась, — Знать, правы были дворовые, не иначе как конец пришёл роду княжескому, раз наследник ведьму в жены взял.

Домовик принялся причитать и рвать на себе волосы, а я же медленно, но верно приходила в состояние бешенства.

— А ну-ка, тихо! — довольно грубо осекла я нечисть, — Ты кто такой? Зачем пришёл? И почему именно сейчас, а не вчера? Ведь я уже второй день тут.

Домовик снова вытаращился во все глаза, и с ужасом поговорил:

— Так не мог я, тут ведь службу справляли, молитвы читали. Перед свадьбой священник приходил, да покои окроплял, — принялся объяснять домовик.

— Ясно, не объясняй, — махнула я рукой, понимая, что к чему, — А теперь зачем явился?

— Не поверил я, что ведьму в храм допустили, что княжич наш пресветлый женился на…

Он оборвался, увидев мой злобный взгляд и поднятую вверх бровь.

— На мне, то бишь? — закончила я за него ледяным тоном.

— Ага, — кивнул он с облегчением, — А теперь и сам вижу, что правда. Ты — лютой смерти дочь, пришла, чтобы жизни наши забрать, — обречённо закончил мужичонка.

— Да больно надо, — снова махнула я на него рукой, — Не нужен мне ни ты, ни княжич твой пресветлый, ни всё это княжество в придачу. А уж жизни ваши и подавно.

— Ээ? — снова удивленно открыл рот домовой.

— Не для того меня Князь Кощей сюда послал, — многозначительно произнесла я.

— А для чего? — ещё больше округлил глаза-плошки мужичок и придвинулся, боясь не услышать что-то важное.

— Для равновесия, — сухо ответила я, — Для поддержания миропорядка. Чтобы нечисть распоясавшуюся приструнить, да от нежити землю избавить.

— О! — ещё больше удивился он.

— Я с этим неплохо справлялась в своей деревне, пока княжича не повстречала. А он словно с цепи сорвался, всё проходу мне не давал. Я забавою его стать не захотела, так он в жены взять решил, — развела я руками, вкратце рассказывая всю недолгую историю наших взаимоотношений.

— А обо всём остальном, думаю, тебе самому, как домовику, ведомо, — указала я взглядом на творившийся вокруг беспорядок.

— Не любишь ты его, — удручённо покачал он своей головой, — А вот он тебя сильно любит. Видел я, как смотрел он, как страдал. Ведь не может он без тебя.

— Да не нужна мне его любовь. Тем более такая, — с досадой вспыхнула я, оттягивая край ворота сорочки, указывая на яркие синяки на своей коже.

— Ну не побил же, — встал на защиту горе-муженька домовик, а затем махнул рукой, — А то следы страсти, а не ярости. Молодой он ещо, глупый, да горячий. Остепенится, да успокоится. Дай срок.

Мне оставалось лишь покачать головой, да тяжело вздохнуть.

— Вот что, девонька-княгиничка, раз уж не со злом ты к нам пожаловала, так и от нас зла не будет, — торжественно заявил домовой с поклоном.

— От кого это, от нас? — заинтересованно посмотрела я на него.

— От всей посадской домовой нечисти, — ответил он с важным видом, — Я, почитай, над всеми домовыми, дворовыми, банными и прочими духами, начальствую. Так что, не переживай, ведьмочка, где надо — поддержим, где трудно — поможем, где сама не поспеешь — подсобим.

— Как хоть звать то тебя, умывальников начальник и мочалок командир? — снисходительно усмехнулась я.

— Фомой кличут, — улыбнулся в бороду мужичок, а потом вскарабкался на лавку и притушил свечи, — А теперь спи, давай. Утро вечера мудренее.

А утро началось с неожиданного появления в покоях самой княгини и её многочисленной свиты из бабок-причиталок, боярынь и боярышень, и прочих девиц.

Увидев разгром, княгиня сморщила нос.

— Видимо у молодых была горячая ночка, — сказала она с издевкой, бросив взгляд на меня.

Тем временем девушки с поклоном приблизились ко мне и принялись переодевать, смущенно отводя взгляды от синяков и засосов на моей коже. А одна из боярынь подошла к кровати и сдернула смятую простынь, удовлетворенно качнув головой. Подойдя к княгине, она молча указала на несколько бурых пятен на простыне и скрылась за дверью, унося свой трофей. Девушки стыдливо зашушукались.

— Ну, вот теперь всё как следует быть, — с достоинством проговорила княгиня, оглядев меня с головы до ног, когда две уже знакомые мне девицы закончили приводить меня в порядок, — Я тут тебе девушек сенных подобрала в услужение.

Княгиня повелительно махнула рукой, и передо мной в рядок выстроилось с десяток девиц разной наружности, в числе которых были и Глаша с Машей.

Что требовалось от меня в тот момент, я честно не понимала. Возможно, женщина ждала от меня благодарности или ещё чего-то в этом роде, но, увы, не дождалась. Величаво поднявшись с табурета, княгиня выплыла лебедем из моей опочивальни.

С уходом государыни, сразу стало как-то легче дышать. И видимо не только мне, но и моим прислужницам, которые тут же свободно выдохнули и принялись за привычные им дела. Одна взбивала подушки, вторая перестилала постель, третья открывала окна, четвертая распахнула дверь в смежную комнату и начала накрывать там стол к завтраку. Четверо уселись на лавки подле окна, достали из сундука рукоделия и принялись вышивать, а последние две ловко орудовали длинными деревянными челночками, создавая витиеватое кружево прямо на моих глазах. Одним словом, все были пре деле. И это я ещё молчу, что сопровождалось всё это мелодичным девичьем пением.

— Извольте откушать, княгиничка, — обратилась ко мне одна из девиц, лицо которой я раньше не видела.

— Чем заняться желаете? — подошла другая девушка, когда я немного утолила свой голод молочной пшеничной кашей и теплым хлебом с маслом.

— А чем я могу заняться? — осторожно поинтересовалась я.

Девушки удивлённо переглянулись. Очевидно, их немало позабавил мой вопрос.

— Вышивать можете, вязать, молитвы читать, псалтырь листать, — сухо произнесла самая рослая, выделяющаяся на фоне остальных богатым нарядом, — Самое достойное занятие для княжны.

И тут я заметила, как ещё две разодетых девицы между собой зашептались:

— Псалтырь? Да она ж поди и грамоты-то в глаза не видела. Куда ей, селянке худородной.

Замечание оказалось услышанным не только мной, но и другими девушками. Глаша раздраженно шикнула на языкастых девиц, а Маша злобно наступила на ногу обидчице, от чего та громко ойкнула.

— А вы, значит, все грамотные? — сверкнула я глазами, и почувствовала, как вокруг меня распространяется прохлада, — Как звать?

Девицы что-то пролепетали, кажется, имена и фамилии, а также кем являлись их отцы, и к какому принадлежали роду. Можно подумать, меня это как-то волновало. Я особо не старалась запомнить, а вместо этого внимательно рассматривала выражение их лиц, одежду и украшения. А посмотреть было на что. На лицах читалось откровенное презрение и превосходство. Уж не знаю, насколько были приближены к князю их родичи, но эти трое однозначно считали себя выше меня, да они и не особо пытались скрыть своего отношения.

А вот это было плохо. Если не поставить себя сразу, то всё, сожрут и не подавятся. Поэтому…

— Ты, — ткнула я пальцем в самую разодетую товарку, — Сколько будет восемь прибавить два, да вычесть пять?

— Аа? — удивленно воззрилась та на меня.

— Пять, — послышался шепот от кого-то за моей спиной. Ага, значит, там есть грамотные, в отличие от этих троих, которые стояли и злобно сверкали на меня своими глазищами.

— Вон пошли, все трое, — звучно произнесла я, а напоследок добавила, — Мне дуры в услужении не надобны.

Поджав губы и злобно сверкнув на меня своими глазищами, девицы выскочили из княжеской светёлки, словно ошпаренные.

— Теперь вы, — повернулась я к оставшимся замёрзшим статуям, — Скажу сразу, что кому из вас претит прислуживать бывшей крестьянке чумазой, то скатертью дорожка. Вот Бог, а вон порог. Удерживать никого не буду.

Замолчав, я многозначительно окинула всех присутствующих взглядом. Ещё две девицы выскочили из светлицы. Вот умницы, правильно, куда мне такой многочисленный курятник.

— А вы значит, готовы прислуживать? — внимательно всмотрелась я на оставшихся пятерых. Те согласно кивнули.

Я молча оценивала стоявших передо мной девушек, а те терпеливо ждали, смиренно опустив глаза в пол.

Глашу и Машу я уже оценила, и даже успела пообщаться. А вот об этих троих я пока ничего не знала.

— Вот что, милые, — ровным голосом произнесла я, — Раз уж решили быть со мной, то и я не обижу. За хорошую и верную службу награжу, а ежели, что худое прознаю, то и наказание будет по вине. За предательство и сговор, уж не обессудьте, голова с плеч.

Девушки только переглянулись, но ничего не сказали. Понятливые.

— Глаша, Маша, — позвала я сестер в свою опочивальню и кивнула, чтобы те плотно прикрыли за собой дверь.

Девушки встали рядом, всем своим видом изображая полное внимание.

— Не могли бы вы мне разъяснить, что я могу, а чего нет, как княжна, — смущенно попросила я их.

Сёстры облегчённо выдохнули и понятливо переглянулись.

— Да вы сядьте, — разрешающе махнула я им на лавку возле моего стула, — В ногах правды нет. А мне просто жизненно необходима информация.

Следующие два часа, сестры Медведевы подробнейшим образом рассказывали мне об особенностях жизни правящего рода, а конкретно о быте и обязанностях княжны, супруги молодого князя.

Как оказалось, обязанностей было не много: почитать своего мужа, не перечить его воле и воле князя, с уважением относиться к родичам супруга, и самое главное, а точнее наипервейшее — подарить наследника князю.

Прав было ещё меньше, чем обязанностей. Княжна должна была основную часть времени сидеть под охраной в тереме, под присмотром мамок, нянек, боярынь, боярышень, и прочих знатных девиц, коих толпами отправляли в услужение женским представительницам княжеского рода, дабы хоть как-то засветиться перед князем, а там глядишь, и пристроить своих девиц.

Мне, как княжне и замужней женщине, допускалось изредка выходить на прогулку. Но не одной разумеется, а с целой свитой. Либо в обществе супруга и с его охраной и окружением.

Также не воспрещалось посещать храмы и церкви. Тут достаточно было пары девиц в качестве свиты и пары дружинников в качестве охраны.

А в целом, та заносчивая девица была права. Из всех доступных мне по статусу дел и занятий оставалось лишь вышивать, вязать, молитвы читать, да псалтырь листать. Вот самое достойное занятие для княжны. А остальное? Ай-ай-ай, невместно, не по чину, не положено.

— И это всё? — с ужасом приподняла я брови.

— А что ещё желаете? — с непониманием воззрились на меня сёстры Медведевы.

Я досадливо закусила губу и с тоской посмотрела на цветной витраж окошка, за которым ярко светило солнце и жизнь била ключом. И в очередной раз пожалела о своём таком опрометчивом поступке. Эх, была бы сейчас свободна, как ветер в поле. Ветер…

— Не огорчайтесь, княгиничка, — ласково прошептала мне Маша, видя моё удручённое состояние, — Сейчас на пир пойдете, там и повеселеете.

Оказывается, княжеские свадебные пиры могли длиться неделями. На таких празднествах обычно вино лилось рекой, угощения не поспевали готовиться, а гости не успевали трезветь.

И правда, уже после полудня за мной пришли две разодетые боярыни, которые вместе с двумя моими прислужницами и сопроводили меня на свадебный пир.

Княжич уже сидел за столом и хмуро смотрел на дурацкие кривляния скоморохов, которые из кожи вон лезли, стараясь развлечь пресветлого. Моё появление супруг проигнорировал, старательно делая вид, что меня не заметил.

Я молча заняла своё место и с унылым видом принялась разглядывать подвыпившую веселившуюся толпу. Скука смертная, тоска зелёная, да ещё и угрюмый видок муженька настроения не улучшал.

Князь и княгиня, как и вчера, продолжали восседать за центральным столом. Государь был уже изрядно выпивши, а вот его супруга казалась трезвой, как стёклышко. Она то и дело подливала своему мужу в чашу, а к своей даже не прикасалась. Может здесь женщинам на пиру не положено выпивать? Я взглянула на соседние столы и приметила, что местные боярыни только чуть пригубливали напитки, не злоупотребляя ими.

А между тем, мой муженёк продолжал активно прикладываться к кувшину с вином. И я не смогла не заметить, сколь разительно отличалось его поведение от вчерашнего. Вчера он не пил вовсе, а сегодня словно решил утопиться в вине.

Так прошло ещё несколько дней. Муж мои покои более не посещал, разговоры не заводил, а на пирах игнорировал. Я маялась скукой и бездельем, раздражаясь и злясь на саму себя всё больше и больше. Ни раз и не два пожалев уже о содеянном. В глубине души надеясь, что молодой князёк, разочаровавшись во мне окончательно, вернёт меня обратно, в мой родной и такой любимый дом, в село Грязное.

Оставалась лишь одна проблемка, маленькая такая сложность, размером со слона. Мы были венчаны в церкви. А соответственно, это не предполагало возможности развода. Как говорится, только смерть разлучит нас. Только вот чья смерть? Его или моя?

Убивать я пресветлого не хотела. Оставался вопрос: а мог ли княжич настолько возненавидеть меня, чтобы решиться избавиться от опостылевшей жены?

Ответ на этот вопрос я получила следующим же вечером.

Отослав всех своих девушек отдыхать, я уже почти уснула, как вдруг услышала тихий скрип двери. Через чуть приоткрытые веки я увидела, как в комнату вошел мужчина. Он тихой поступью подошел к кровати и замер. Ведьминское зрение тут же узнало знакомые черты горе-муженька, а обострённое обоняние уловило чуть заметный запах алкоголя.

Хм, если мой «дражайший» супруг продолжит в том же духе, то через пяток лет я смогу обойтись и без развода. Цирроз печени никто не отменял.

Мужчина продолжал тихо стоять возле кровати, молча разглядывая меня якобы спящую. У меня уже изрядно затекло тело. Оказывается, лежать в одном положении и стараться дышать спокойно и размеренно, словно во сне, не так-то и просто. А тем более непрерывно ощущать на себе посторонний внимательный взгляд.

Через некоторое время, княжич устало потер своё лицо ладонями и опустился на пол возле кровати, облокотившись спиной об изножье. Прошло минут двадцать, в течение которых я тщательно вслушивалась в издаваемые им звуки, ведь в поле моего зрения осталась лишь темная макушка волос, да кусочек локтя на перине, на который эта самая макушка была уложена.

Ещё через десяток минут до моего слуха донеслось тихое сопение. А ещё через пяток, я и сама уснула крепким сном младенца.

На следующую ночь ситуация повторилась точь-в-точь. Весь день муженек упорно хмурил брови и игнорировал моё присутствие за столом, а поздно ночью вновь прокрался в мою опочивальню, словно вор.

На третью ночь, скрип двери уже не вызвал во мне испуга, а скорее повеселил. Было забавно наблюдать за взрослым мужчиной, который, словно ребенок, неловко переминается возле кровати жены, думая, что его не видят и не слышат. В этот раз он перетаптывался немного подольше. Я даже заметила, как он занес надо мной свою руку, а затем вдруг замер и осёкся. Ладонь так и не коснулась меня, а безвольно упала. Что он хотел сделать? Ударить? Прикоснуться? Погладить?

На четвертую ночь, визитёр изрядно припозднился. Я уже было решила, что этот извращенец-скопофил уже насмотрелся, и хоть одну ночь да даст мне нормально поспать. Но нет, блин, ошиблась. И покачивающаяся в темноте фигура это подтвердила. А ещё мне в нос ударил сильный запах алкоголя.

Да он набрался что ли?

— Ведьма, — горестно прошептал княжич сам себе, хватаясь за край балдахина кровати и откидывая его в сторону.

— Какая же ты ведьма, — посокрушался он, приваливаясь к столбику, держащему тяжёлый полог, — Я всё для тебя, а ты…

Его пьяный жалобный шепот становился всё громче.

— Вот скажи мне, чего тебе ещё надобно? Я же люблю тебя, — он прикрыл лицо ладонью и тяжело вздохнул, — А ты? А тебе не надо ничего. Ни любви моей, ни ласки.

Я открыла глаза и посмотрела на пьяное существо, что шатаясь, стояло сейчас возле моей кровати. И показался он мне вдруг таким обиженным и несчастным, что где-то очень глубоко в душе у меня шевельнулась жалость. Лишь всего на миг. А в следующее мгновение её перекрыла жалость к себе.

— Отпусти меня, — тихо попросила я его, и от моих слов княжич вздрогнул.

Наши глаза встретились, и я заметила, как потемнел его расфокусированный взгляд.

— Нет, — произнёс он жестко и пьяно встряхнул головой, — Ты моя жена.

— Не люб ты мне, — всё также тихо напомнила ему я, — Отпусти.

— Нет. Нет, нет, нет, — снова затряс он головой.

А потом в мгновение ока, он вдруг оказался возле меня, хищно нависая всем телом.

— Мне уже плевать, — вдруг выдал он, обдавая меня алкогольными парами, — Ты моя, и больше ничья. И я заставлю тебя смириться с этим.

Его крепкие руки вдруг прижали меня к себе и сильно стиснули. Его рот беспорядочно блуждал по моему лицу, шее плечам, и снова возвращался к губам.

— Хорошо как, — протянул он тоскливо, не чувствуя сопротивления и сильнее стискивая меня в своих крепких объятьях.

Руки сами потянулись обхватить его лицо, проведя по нему ледяными ладонями.

— Ммм, — застонал он, прикрывая веки.

— Хорошо тебе княжич? — вкрадчиво поинтересовалась я, опуская заледенелые ладони на его плечи и грудь.

— Даа, — простонал он глухо и покачнулся, выпуская меня из своей хватки.

— А теперь? — я снова провела ладонью по его рукам и плечам, ощущая, как всё вокруг стынет от холода, — Теперь? Тебе нравится?

— Дааа, — снова прошептал он, повалившись на кровать и прикрывая веки, — Продолжай, не останавливайся.

Подавая ещё больше холода в ладони, я вскарабкалась на кровать и, еле касаясь, провела ими по его щекам, замечая, как медленно синеют его губы.

— А сейчас? — снова поинтересовалась я у него, — Сейчас тебе тоже хорошо?

Мои ладони огладили его уже похолодевшую кожу и спустились на грудь мужчины.

— Дааа, — чуть слышно прошептал он онемевшими губами.

Я взглянула в его широко распахнутые глаза с расширенными, словно у наркомана, зрачками, устремленными куда-то в пространство. А под моей ледяной ладонью ещё пока билось его сердце.

Вот оно здесь, рядом. Одно движение моей руки, и оно остановится. Я уже чувствовала, как замедлялся пульс, как остывала горячая кровь.

Одно лишь движение, и я стану свободной. Свободной!