Домик под скалой

Шэрон Гослинг, 2021

Стремясь прийти в себя после болезненного расставания с возлюбленным, Анна Кэмпбелл решает полностью изменить свою жизнь и переезжает из Лондона в шотландскую рыбацкую деревушку Криви, где когда-то провели свой медовый месяц ее родители. Анна тоже надеется начать здесь новую главу своей жизни. Однако реальность оказывается отрезвляющей: ее новый дом, приобретенный через сайт риелторской компании, больше похож на сарай, а деревня расположена на узкой полоске между морем и скалами, в зоне штормов и оползней. Далеко от той романтической картины, которую она себе представляла. Но Анна не из тех, кто легко сдается. Преодолевая сомнения, она останется в этой далекой северной деревне и очень постарается снова стать счастливой. И, несмотря на все трудности, у нее это получится.

Глава пятая

Анна начала с кухни, потому что сама мысль о заросшей грязью столешнице переворачивала ее поварскую душу. В одном из шкафчиков она нашла старый совок для мусора и щетку, отчистила плитку на полу, решив, что вымоет его позже. Потом занялась рабочими поверхностями. Она с удивлением обнаружила, как откликается на ее заботу старая дубовая доска — на поверхности дерева угадывались такие же волны, на которые она смотрела из оконца над побитой фаянсовой раковиной. Сегодня море не волновалось, и Анна жалела, что почти не слышит шума волн, но вскоре убедилась, что окно вообще не открывается. Очевидно, это еще один способ защиты от непогоды, и Анна вспомнила шторм, о котором рассказывали Пэт и Фрэнк. Интересно бы на него посмотреть, особенно из этого крошечного домика.

Она всегда любила бури. К первому дому, в котором она жила, сзади была пристроена старенькая теплица, и с ней связано одно из детских воспоминаний, когда отец разбудил ее посреди ночи — приближалась буря, и он хотел, чтобы девочка увидела ее своими глазами. Мама тогда еще была жива и, когда папа отнес Анну вниз, сидела на кухне и готовила всем горячий шоколад. Отец взял подушки со старого плетеного дивана, разложил их на полу, а сверху бросил одеяла, так что получилось мягкое уютное гнездышко, где они втроем лежали и смотрели сквозь стеклянную крышу теплицы на бушующую над их головами бурю. Даже теперь Анна отчетливо помнила оглушительные раскаты грома, бело-голубые трещины молний, прорезавшие ночное небо над ними, вкус густого горячего шоколада и тихий голос отца, подробно объяснявшего физическую природу каждого удара, хотя в том возрасте она еще не понимала слов, которые он произносил.

Анна отложила щетку и стала смотреть на волны за окном. «Маме и папе здесь понравилось бы, — подумала она. — Собственно, им и понравилось. Я ведь это с самого начала знала, ведь так? Во время свадебного путешествия родители объехали много разных мест, но не все они попали в альбом. Криви попала».

Может, именно печаль подтолкнула ее к покупке этого дома? Одиночество, потребность восстановить связь с чем-то важным, но теперь навсегда утраченным? Так оно, наверное, и было, подумала Анна. Какая же она идиотка! Как будто этот дом мог избавить ее от одиночества, вернуть в то время, когда она жила среди родных людей, чувствовала себя в безопасности, любимой и желанной. Сейчас ей очень хотелось поговорить с отцом.

«Скажи, папа, что мне делать. Я ведь не смогу жить здесь? Не смогу. Тут для меня ничего нет. О чем только я думала?»

Чтобы не вслушиваться в тишину, она вернулась к работе.

Плита и окружавший ее кафель преподнесли ей приятный сюрприз. Под пылью обнаружилась красивая темно-зеленая плитка, ярко засиявшая в свете позднего утра. Анна попробовала включить вытяжку и убедилась, что, несмотря на медленный старт, она прекрасно работает, а чтобы вернуть вытяжному зонту былой блеск, его следовало просто хорошо почистить. После отбеливателя древняя фаянсовая раковина сверкала как новая, хотя на дне остались несколько сколов и царапин, не подвластных чистящим средствам.

Затем наступила очередь шкафчиков и ящиков — их уже освободили, но все-таки требовалось освежить. Потом — холодильника, в котором не оказалось ужасного запаха, чего так боялась Анна. И наконец, соснового обеденного столика.

Закончив уборку на кухне, Анна устала, вспотела и, несмотря на плотный завтрак, которым ее угостили Фрэнк и Пэт, даже проголодалась. Одежда, полотенца, почти все туалетные принадлежности и кухонная утварь остались в машине. Осознав, что проведет здесь как минимум еще одну ночь, Анна решила перенести в дом часть вещей, хотя бы для того, чтобы не возвращаться к машине каждый раз, когда ей что-нибудь понадобится.

Деревня по-прежнему выглядела безлюдной, и Анна радовалась, что ее никто не видит такой — взмокшей и растрепанной после уборки. Приблизившись к своему старому «фиату», она заметила под одним из дворников квадратный листок бумаги, трепетавший от налетевшего с Северного моря ветра. Анна вытащила записку, в которой неровными буквами была составлена короткая недружелюбная фраза:

Парковка для ЖИТЕЛЕЙ

Не выпуская листка из рук, Анна оглянулась, но не увидела никаких следов присутствия того, кто мог быть автором послания. Скорее всего, это дело рук Дугласа Маккина, хотя старик уже знает, что она полноправная хозяйка «Счастья рыбачки» — так какой смысл подсовывать ей подобную записку? Она смяла листок и сунула его в карман, но неприятный осадок в душе все же остался.

«Не волнуйтесь, — мысленно успокоила она того, кто мог наблюдать за ней и желать ее отъезда. — Я здесь ненадолго».

В этот раз она погрузила коробки в тачку и покатила ее по дорожке вдоль моря. Пара местных жителей, которых она повстречала, поздоровались — судя по всему, записку оставили не они, хотя кто знает, что творится в чужой душе?

Дома Анна стерла пыль в миниатюрной ванной, потом попробовала включить душ. Слава богу, вода оказалась горячей, а напор вполне приличным. Душ освежил тело и восстановил силы. Она надела спортивные брюки, толстовку и удобные высокие тапочки, которые Джефф заклеймил как жалкую дешевку.

Выйдя из ванной, Анна удивилась, как хорошо выглядит свежевымытая кухня.

Она решила не заморачиваться и приготовить себе омлет — к счастью, для него хватало ее скромного запаса продуктов. Взяла свою любимую медную сковороду (которую с гордостью купила на первую зарплату и за которой с тех пор тщательно ухаживала), зажгла газ и, улыбаясь, принялась взбивать яйца. Омлет. Первое блюдо, которое Анна научилась готовить в кулинарном колледже, хотя ей, как и всем остальным студентам, показалась бы смешной сама мысль, как можно не знать этого простейшего рецепта. Вообще-то смысл первого урока заключался именно в этом. Все они считали, что умеют готовить омлет, но первая заповедь хорошего повара — признать, что он знает меньше, чем ему кажется. Потому что, утверждала их преподавательница, мадам Шобер, если вы слишком самонадеянны и не готовы овладеть основами, из вас никогда не выйдет великого повара. Согласно ее философии, великие повара, достигшие вершин мастерства, должны признавать, что им есть чему учиться. Поэтому первый шаг в карьере повара — научиться учиться, и начинать лучше всего с самого простого — правильно разбивать яйца.

Джефф, вспоминала Анна, на том первом занятии отказался готовить омлет вместе со всеми, заявив, что родители не для того потратили кучу денег на колледж, чтобы его учили тому, что он и так с шести лет превосходно делает, и грозился пожаловаться на мадам Шобер декану, если та попробует его заставить. Тогда она предложила ему продемонстрировать свое мастерство, и он приготовил омлет быстрее преподавательницы, игнорируя все ее советы, — просто чтобы доказать свою правоту. Именно эта его черта — абсолютно непоколебимое самомнение — почти сразу привлекла внимание Анны. Это и притягивало, и отталкивало ее, тихую провинциальную мышку, которая при поступлении в колледж уже кое-что умела, но свято верила, что должна всему научиться. Тот случай превратил Джеффа в звезду класса и положил начало скандальной репутации, которая определила его дальнейшую карьеру. Все знали, кто он такой, и ему это нравилось.

Теперь-то Анна понимала, что напрасно позволила Джеффу ослепить ее своей дешевой самоуверенностью.

Ощущение сытости и желание прогнать мрачные мысли вызвало новый прилив сил. Когда раздался стук в дверь, Анна пылесосила ковер, обнаружив при этом, что не такой уж он и потертый. Проплешины легко скрыть, немного передвинув мебель и положив сверху новый коврик, — этого хватит, чтобы не спугнуть предполагаемых квартирантов.

— Боже правый! — воскликнула Пэт, когда Анна помахала ей, приглашая в «Счастье рыбачки». — Да вы тут времени зря не теряли. Домик хорошеет прямо на глазах, разве нет?

— Да, — признала Анна, оглядывая комнату, явно повеселевшую при солнечном свете. — И то верно.

— Не буду вас отвлекать, — сказала Пэт. — Просто мы с Фрэнком хотели в субботу вечером пригласить к себе нескольких друзей. Это наши завсегдатаи из Криви, Гарденстауна и других деревень. Приходите — у вас будет возможность увидеть новые лица. Они все хорошие люди, наши друзья.

— О… — Анна растерялась. — Э… вы очень добры, но…

— Не волнуйтесь, ничего особенного не намечается, — успокоила ее соседка. — Обычно по выходным мы собираемся у кого-то дома. Может, познакомившись с местными жителями, вы перестанете чувствовать себя туристкой, только и всего. Вреда от этого не будет, так ведь? Даже если вы действительно решите уехать.

— Дело в том, — сказала Анна, — что я собираюсь привести дом в порядок, сфотографировать и выставить на Airbnb, а потом решу, что делать с ним дальше. Не уверена, что останусь здесь на выходные.

Улыбка Пэт вышла немного грустной.

— Понимаю. Очень жаль.

— Простите, — сказала Анна, почему-то чувствуя себя виноватой.

— Не извиняйтесь. — Пэт покачала головой. — Вы должны поступать так, как считаете правильным. Но послушайте, если за следующие пару дней вы передумаете, приглашение остается в силе. В любое время после семи. Заходите без церемоний.

Привет, шелки!

Последнее увлечение — дельфины, ты заметила? Он изрисовал ими все школьные учебники — поля, обложки и все остальное. Может, такая одержимость — повод для беспокойства? Может, это что-то означает? Это нормально? Подталкивает его мысли в нужном направлении или нет? На прошлой неделе это была геология, помнишь? В ванной до сих пор некуда деться от камней. Наверное, мне следует позвонить мисс Кармайкл. Почему к детям не прилагаются инструкции? На все остальное они есть, хотя все остальное гораздо проще. И обходится дешевле.

С ними так легко ошибиться.

Люблю тебя.

P. S. Да, еще свёкла. Только не проси меня открыть банку. Любовь уводит тебя далеко-далеко, а затем душит парами маринованной свёклы. На эту удочку я не попадусь.

P. P. S. Я не могу позвонить мисс Кармайкл. Думаю, она ко мне неравнодушна. Может, сама позвонишь?