Вечеринка в турецких банях

Ирина Хрусталева, 2009

Ника никогда не знала, что в следующий раз выкинет ее экстравагантная маман. Выйдя замуж за пожилого американского миллионера и укатив с ним в Майами, родительница вроде бы остепенилась. Но Аннушка – так мама требовала себя называть – быстро стала вдовой и решила осчастливить дочку визитом, а заодно новостью: все свое состояние она собирается перевести на Нику. Зря она поторопилась с этим заявлением – кое-кто очень заинтересовался денежной мадам, решив, что неплохо было бы поделиться наследством. И неизвестный похитил Аннушку! Наивный, эта дама еще покажет ему небо в алмазах!..

Глава 2

— Что ты все молчишь? — спросила Анна Михайловна на пути из аэропорта домой. — Разве тебе нечего мне рассказать?

— Я потеряла дар речи, увидев тебя, мама, никак не могу прийти в себя, — засмеялась Ника.

— А ты будь попроще. — Анна пожала плечами. — Итак, слушаю.

— А что рассказывать-то, мам?

— Как что? Как дела, что нового в Москве?

— Особых новостей нет, все по-старому. Москва строится, молодеет на глазах. Очень много приезжих, тесновато стало. В моей семье все отлично. Я же тебе звоню два раза в неделю и обо всем рассказываю.

— По телефону ты обычно отделываешься банальными фразами: «Все хорошо, все здоровы, все бесконечно счастливы».

— Если действительно все хорошо и все счастливы, почему я должна говорить по-другому?

— Так не бывает, не вешай мне на уши спагетти, — фыркнула Анна Михайловна.

— Лапшу, — машинально поправила ее Ника. — Господи, мама, что это за сленг? Ты прилетела всего час назад, но с каждой минутой удивляешь меня все больше и больше.

— Прекрати, ради бога, меня воспитывать. Разговариваю так, как мне нравится, никто мне не указ, тем более ты.

— Раньше ты сама чуть в обморок не падала, когда я говорила что-то подобное, все время учила меня, что девушка должна разговаривать культурно. Вспомни, как ты хваталась за голову и стонала: «Боже мой, какой кошмар! Куда мы катимся? Я не понимаю, на каком языке говорит молодежь. У России нет будущего, караул, помогите!» — Ника, смеясь, передразнила Анну.

— Времена меняются, привычки и мнения — тоже, — беспечно отмахнулась Анна и положила в рот пластинку жвачки.

— Я это уже поняла, увидев тебя и твою новую подружку. — Ника бросила взгляд в зеркало на Марину. Девица сидела на заднем сиденье молча, нацепив наушники, и покачивала головой в такт музыке. Ее челюсти не прекращали свою работу ни на минуту. Вероника посмотрела на жующую жвачку мать и еле удержалась от смеха.

— Марина, почему ваша семья уехала из России? — спросила она у девушки, когда Марго на минуту сняла наушники.

— А че здесь делать? — хмыкнула Марго. — Все помешались на деньгах, сексе и шмотках. В институте — ваще бардак, преподы шизеют на глазах. Знаешь, сколько за один зачет берут?

— Ты училась в институте? В каком?

— Ага, целый курс промучилась. Предки запихнули в экономический по великому блату, — усмехнулась Марина. — А на фига мне экономика, когда я от цифр в коматозный транс впадаю?

— Зачем же они тебя туда запихнули, если вы собирались уезжать из страны? — удивилась Вероника.

— Чтобы я после школы зря не болталась. Боялись, попаду под влияние улицы. — Марина пожала плечами. — От меня скрывали, что свалить отсюда собираются, чтобы я не расслаблялась. Только я не дура, глаза и уши вроде на месте. Что с них взять, с отсталых? Они уверены, я до сих пор думаю, что меня аист в клюве принес, — засмеялась она. — Вот отстой!

— Глядя на тебя, я бы на месте твоих родителей так не думала. — Ника хихикнула. — На девочку-конфеточку ты не похожа, скорее наоборот.

— Видела бы ты меня года два тому назад, не то что конфеточка — сплошной мармелад в шоколаде. Юбочки ниже колен, кофточки застегнуты под горлышко, белые носочки; короче, кошмарики на воздушном шарике.

— Что же с тобой произошло? Влияние Запада?

— На меня влиять бесполезняк, я — сама себе хозяйка. Шесть месяцев назад мне исполнилось восемнадцать, я стала совершеннолетней, значит, независимой. Раньше что — из дома выхожу, как послушная девочка, потом к подружке забегу, накрашусь, в ее шмотки переоденусь — и на дискотеку! А вечером, когда домой возвращаться нужно, снова к ней, и возвращаюсь уже умытая и с хвостиком.

— Боялась родителей?

— Не, я своих предков не боюсь, просто расстраивать их не хотелось, — объяснила Марго. — Они у меня ничего, нормальные, только отсталые малость. Что с них взять, с бывших комсомольцев? Трудное детство, кругом дефицит, зарплата по тарифу, и одеты все в одно и то же, как в униформе. Я ведь у них единственный поздний ребенок, предкам под полтинник уже, вот они и берегли меня как могли от тлетворного влияния улицы.

— А теперь уже не боишься их расстроить, раз такой крутой имидж себе выбрала?

— Им не до меня, у них заморочек и без этого выше крыши. В чужой стране рот не разевай, только успевай поворачиваться, тем более когда почти все с нуля начинать приходится. Деньги, конечно, есть, но отнюдь не столько, чтобы не думать о завтрашнем дне. Расслабляться нельзя, иначе быстро из обоймы выпадешь и на помойке окажешься. Да и поняли предки, что выросла уже их девочка, сама должна знать, что хорошо, а что плохо.

— И ты знаешь?

— Не боись, не дура, — хмыкнула Марина.

— Эпатаж всегда привлекает к себе внимание, — заметила Вероника. — Ты не боишься слишком пристального внимания к своей персоне?

— А чего бояться-то?

— Думаю, это тебе не нужно объяснять, ты же выросла в России, — заметила Ника. — Отморозков у нас хватает, даже с избытком.

— Я мастер спорта, у меня второй дан по карате, так что пусть эти придурки сами меня боятся. А броской внешностью я выражаю свою индивидуальность, и никто теперь не вправе мне этого запретить. Хватит, назапрещались! — проворчала Марго.

«Это называется духом противоречия, девочка старается наверстать упущенное», — подумала Вероника и произнесла:

— Второй дан по карате — это здорово! Научишь меня каким-нибудь приемам?

— Не вопрос, — снисходительно хмыкнула Марина и, нацепив наушники, впала в музыкальный транс.

Через полчаса Ника загнала машину во двор своего загородного дома.

— Добро пожаловать, — улыбнулась она.

— Ничего избушка, клевая, — проговорила Марина, окинув взглядом трехэтажный особняк и выдув пузырь из жвачки.

— Избушка? — изумленно икнула Ника. — Ничего себе сравнение!

— Не переживай, это лучшая похвала, скоро привыкнешь, — со смехом успокоила ее Анна. — Надеюсь, твой муж дома и нам не придется тащить чемоданы самим?

— Роман на работе, я занесу ваши вещи, — ответила Вероника. — Мама, проходи в дом, а Марина мне поможет.

В это время из двери выскочила маленькая кудрявая болонка с бантиком на челке и с разбега запрыгнула Веронике на руки.

— Ах ты, безобразница! — засмеялась Ника. — Мам, помнишь Дусю?

— Помню, помню, это твой ангел-хранитель. — Анна погладила собачку. — Мне кажется, что она раньше чуть больше была?

— Просто на ней шерсти меньше, ее недавно подстригли. Посмотри, какая она стала красавица! У нее теперь личный парикмахер есть.

— Ой, Кристиночка, деточка моя, — расцвела, как майская роза, Анна, увидев, что из дверей вышла молодая девушка, держа на руках розовощекую девочку.

Та протянула пухлые ручки к Веронике и закричала:

— Мама, мама!

— Господи, как она выросла за этот год, — заметила Анна, и Ника невольно рассмеялась:

— Мам, это же ребенок, ты ее видела, когда ей было десять месяцев. Ей уже третий год пошел. Естественно, выросла.

— Вылитая ты в твои три годика, — растрогалась Анна. — Те же рыженькие кудряшки, тот же курносенький носик с веснушками, те же глазки! Господи, как бежит время, как быстро проходит наша жизнь! Иди ко мне, моя милая, иди ко мне, мой персик. — Она протянула руки к ребенку.

Девочка внимательно посмотрела на незнакомую экзотическую тетеньку и издала такой пронзительный вой, что от неожиданности Анна остолбенела.

— И орала ты точно так же, все соседи от тебя с ума сходили, — отметила Анна.

— Мама, проходи в дом, — улыбнулась Ника, опуская болонку на землю и забирая плачущую дочку у няни. — Она всегда так реагирует, когда видит чужих людей.

— Какая же я ей чужая? — нахмурилась Анна. — Я ведь ей родная бабушка, хоть и заграничная.

— Ей нужно привыкнуть, она еще маленькая и не понимает этого. Погоди, она еще так надоест тебе, что будешь мечтать, где бы спрятаться, чтобы отдохнуть немного, — засмеялась Вероника. — Кстати, познакомься, это Наташа, няня Кристины.

— Няня? — удивилась та. — А где же прежняя? Людмила Афанасьевна, кажется?

— Людмила Афанасьевна ушла от нас по состоянию здоровья, — вздохнула Ника. — У нее обнаружился сахарный диабет и появились проблемы с поджелудочной железой. В больнице лежала два месяца, бедняжка, а потом ее дочь к себе забрала.

— Очень жаль. По твоим рассказам я поняла, что она была хорошая женщина.

— Да, очень хорошая, мне было откровенно жаль ее отпускать, но, сама понимаешь, она не могла больше работать. Нет худа без добра: Наташа ничуть не хуже Людмилы Афанасьевны, — улыбнулась Вероника, глядя на молодую няню. — У нее и образование подходящее: педагог младших классов.

— А почему же ты в няни пошла, педагог? — спросила Анна у девушки.

— Не буду лукавить. Может, я и не пошла бы в няни, только зарплата в школах сами знаете какая. В детских садах — тем более. А я — девушка молодая, мне хочется красиво одеваться, хорошо выглядеть и прочее, — откровенно призналась Наташа. — Подруга посоветовала мне обратиться в агентство по подбору обслуживающего персонала для семей, где требуются няни, гувернантки или домработницы. Узнав, что у меня специальное образование, они направили меня к Веронике Дмитриевне, и она взяла меня на работу.

— Кристина вас как воспринимает?

— Мам, зачем ты девушке допрос устроила? — укорила Вероника Анну. — Посмотри, она уже покраснела, как морковка. Наташа — очень хорошая няня, и, главное, она ладит с Кристей. У них полное взаимопонимание.

— Раз так, очень приятно с вами познакомиться, Наташа. Я — Анна, мать Вероники. Прибыла из Майами, где всегда прекрасная погода. И хочу сразу предупредить: не называйте меня по имени-отчеству, я терпеть этого не могу! Просто Энни, как меня звал мой незабвенный, горячо любимый супруг Эдвард, царство ему небесное! — набожно перекрестилась Анна.

— Хорошо, Энни, — улыбнулась Наташа. — Очень приятно. Вероника много рассказывала о вас.

— Надо же, оказывается, здесь меня еще помнят? — усмехнулась Анна.

— Ты сомневаешься? Тебе не стыдно, мама? — упрекнула родительницу Ника. — Я покажу вам с Мариной комнаты. Примете душ и немного отдохнете с дороги. Потом пообедаем.

— Ты разве не хочешь сначала показать мне весь дом? — удивленно поинтересовалась Анна. — Ты случайно не забыла, что я была здесь в последний раз, когда все еще только строилось и стояли одни голые стены?

— Мам, ты же не маленькая! Пройди по дому сама и все посмотри, а я занесу ваши вещи и взгляну, как дела у Варвары на кухне.

— Варвара — это кто?

— Наша повариха.

— Интересно, чем же ты сама занимаешься, если на кухне у тебя повариха, с ребенком няня, а в саду — садовник? Насколько мне известно, ты не работаешь, или я что-то пропустила?

— Нет, ты ничего не пропустила, за некоторым исключением. Я действительно не хожу на работу, но тем не менее работаю, — улыбнулась Вероника.

— Где и кем? — удивилась Анна.

— Я работаю дома.

— Дома? И чем ты занимаешься? Вяжешь носки? Или, может, плетешь кружева?

— Нет.

— Грибы на дому выращиваешь или мозаику собираешь?

— Нет, нет! — захохотала девушка. — Не угадала!

— Ну, не томи мать, — поторопила ее Анна. — Что у тебя за работа?

— Только не смейся, ладно?

— Попробую.

— Мам, я пишу книги, — призналась Ника и стеснительно потупилась.

— Ты пишешь?! — Анна удивленно округлила глаза.

— Только, умоляю, не подшучивай надо мной. Я написала уже несколько романов, и они прекрасно продаются.

— Успокойся, девочка моя, я и не думала смеяться, просто я удивлена некоторым образом. И в каком жанре ты пишешь? Погоди, я сама угадаю. Любовные романы?

— Не угадала. Детективы, но не в привычном ключе, а в стиле фэнтези, с юмористическим уклоном.

— Говоришь, твои книги продаются? — недоверчиво переспросила Анна.

— Ага, как горячие пирожки, — хихикнула Вероника. — Я сама не ожидала такого эффекта, честное слово, а потом поняла, что людям просто надоели боевики и ужастики, где постоянно кого-то убивают, в кого-то стреляют, за кем-то гоняются и где кровь льется рекой. Я выбрала легкий, веселый жанр. Читатель просто отдыхает и от души веселится.

— Почему же ты мне ничего не говорила?

— Не знаю. Я хотела, чтобы вышло побольше книг, а уж потом… Короче, мам, я не знала, как сказать тебе об этом по телефону. Каждый раз собиралась, но язык почему-то не поворачивался.

— Что за глупости? Разве рассказать о том, что ты стала писательницей, так уж зазорно?

— Я собиралась отослать тебе посылку со своими книгами. Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, правда?

— Почему же не отослала?

— Потому что неделю назад ты объявила мне, что приезжаешь сама, и я решила этот сюрприз отложить до твоего приезда, — улыбнулась Вероника.

— Сюрприз удался, я действительно приятно удивлена! У тебя есть авторский псевдоним?

— Арина Звонарева.

— Почему именно Звонарева и почему Арина?

— Я предлагала очень много вариантов, но в издательстве их отвергали, а этот псевдоним мне подсказали девчонки. Света предложила фамилию, заявила, что она должна быть звучной и запоминающейся. Звонарева — как раз то, что нужно. Юлька придумала имя Арина, чтобы было созвучно фамилии, и этот вариант в издательстве приняли. Я, правда, хотела было взять фамилию бывшего мужа, Королева, но потом передумала. Он обязательно постарался бы из этого факта извлечь для себя какую-нибудь выгоду. А так бы очень красиво звучало — Арина Королева! Ну ничего, Звонарева звучит неплохо, мне нравится.

— Мне тоже, — согласилась Анна. — Только, если бы ты не скрывала своего таланта от матери, я могла бы придумать более эффектную фамилию, — отметила она. — Мать никогда не посоветует своему ребенку что-то плохое. А может, еще не поздно это сделать? Мне, например, нравятся такие фамилии, как Романовы, Нарышкины, Рылеевы, — начала перечислять Анна. — Орловы — тоже ничего.

— Мам, может, хватит? Ты еще Пушкина с Гоголем назови. Мне нравится то, что есть, и закончим на этом. Псевдоним нельзя менять, иначе придется все начинать сначала. Чем тебе не угодила Арина Звонарева? Ее уже полюбили читатели, и вообще, я так и знала, что ты обязательно к чему-нибудь придерешься!

— Ладно, ладно, не ворчи, лучше покажи мою комнату, — отмахнулась Анна. — Немедленно принеси туда все свои книги, и прошу не беспокоить меня до самого обеда, — категорически распорядилась она и прошла в дом. — Моя дочь — известный писатель! Я всегда знала, что родила и воспитала знаменитость! — с гордостью произнесла она.