Гаргантюа и Пантагрюэль

Франсуа Рабле

Перед Вами самое значительное произведение эпохи французского Ренессанса – сатирический роман Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Созданный на богатой и разнообразной фольклорной основе, роман повествует о двух великанах – отце и сыне. Рабле мастерски высмеивает человеческие пороки, современный ему общественный уклад, а в особенности – церковь и духовенство. Гениальный автор романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» при помощи сатиры и юмора обличает окружающую его действительность и противопоставляет ей новый мир, свободный от условностей и предрассудков. Уникальность данной книги состоит в том, что она издана по переводу, сделанному в 1552 г. и богато иллюстрирована офортами. В книгу включено более 60 уникальных изображений.

ГЛАВА XLI. Как монах усыпил Гаргантюа, и о его часослове и требнике

Кончив ужинать, стали совещаться о неотложных делах, и было решено около полуночи выйти на разведку, чтобы выяснить дозоры и бдительность врагов, а пока же решили отдохнуть немного, чтобы быть свежее. Но Гаргантюа не мог уснуть, как ни старался. Тогда монах сказал ему:

— Я никогда так хорошо не сплю, как за проповедью или за молитвою. Умоляю вас, начнем вместе семипсалмие, — увидите, что вы сейчас же заснете.

Эта выдумка очень понравилась Гаргантюа, и при начале первого псалма, на словах «Beati quorum»^[115], заснули оба. Но монах не преминул проснуться до полуночи, — так он привык вставать к монастырской утрене. Проснувшись, он разбудил всех остальных, затянув во весь голос песню:

Го, Реньо, вставай, вставай,

Поднимайся, не зевай!

Когда все проснулись, он сказал:

— Господа, говорят, что заутреня начинается с прокашливания, а ужин с выпивки. Сделаем наоборот — заутреню начнем с выпивки, а вечером, перед ужином, прокашляемся: у кого лучше выйдет?

Гаргантюа на это сказал:

— Пить в такую рань, сразу со сна! Это нездорово. Надо сначала очистить желудок от излишков и от нечистот.

— Это очень здорово, — сказал монах. — Сто чертей мне в тело, если старых пьяниц на свете не больше, чем старых докторов. Я со своим аппетитом заключил такой договор, чтобы он всегда ложился спать со мною, и на это я даю распоряжение в течение дня; встает он тоже вместе со мной. Принимайте сколько хотите ваше слабительное, а я пойду за своим рвотным.

— За каким рвотным? — спросил Гаргантюа.

— За моим требником, — сказал монах. — Точь-в-точь как соколничие, прежде чем кормить своих птиц, заставляют их погрызть куриную ножку, чтобы очистить их мозг от слизи и возбудить аппетит, так и я, взяв этот веселый требничек, утром прочищаю себе легкие, и вот я готов пить.

— По какому чину, — сказал Гаргантюа, — читаете вы этот прекрасный часослов?

— А по чину Феканского аббатства^[116]: три псалма и три чтения, а то и вовсе ничего, — кто не хочет. Я никогда не подчиняюсь часам: часы для человека, а не человек для часов. Поэтому со своими часами я делаю как с ремнями у стремян: укорачиваю и удлиняю, как мне кажется удобным. «Brevis oratio репеtrаt coelos, longa potatio evacuat scyphos»^[117]. Где это написано?

— Ей-богу, — сказал Понократ, — не знаю, мой милый, — но ты многого стоишь!

— В этом, — сказал монах, — я похож на вас. Но, Venite apotemus^[118]!

Приготовили побольше жарких и хлеба в бульоне, и монах выпил в свое удовольствие. Одни поддержали ему компанию, другие — уклонились. А потом все стали снаряжаться и вооружаться, и монаха тоже вооружили, против его воли; потому что он не хотел другого вооружения, кроме рясы на животе да древка от креста в руке. Но ради них он все же вооружился с головы до ног и уселся на доброго королевского скакуна и сбоку привесил тяжелый меч. С ним вместе выехали Гаргантюа, Понократ, Гимнаст, Эвдемон и еще двадцать пять самых отважных из Дома Грангузье, все вооруженные как нельзя лучше, с копьями в руках, На конях, как святой Георгий, и у каждого сзади, на крупе коня, сидел стрелок.

Примечания

115

«Блаженны, иже…»

116

Фекан — аббатство в провинции; распущенность его монахов вошла в поговорку.

117

«Краткая молитва проникает на небо, длинная выпивка опустошает бокалы».

118

«Придите, выпьем» (пародия на «Venite adoremus» — «Приидите, поклонимся»).