Прости, но я хочу на тебе жениться

Федерико Моччиа, 2009

Алекс и Ники, влюбленные друг в друга больше, чем когда бы то ни было, возвращаются из незабываемого романтического путешествия. Ники находит своих друзей: они повзрослели, а их жизнь наполнилась новыми обязательствами. Алекс возвращается к своей прежней жизни: работа в офисе, футбол и старые товарищи. Однако его друзья, безмятежные и уверенные в себе мужчины, сталкиваются с неожиданными трудностями, которые разрушают их брак. У героев возникает вопрос: Может ли любовь длиться больше трех лет? Алекс, романтик и мечтатель, решает рискнуть.

Глава тридцать четвертая

Несколько дней спустя. У Ники только что закончилась лекция, она встречается с университетскими друзьями, которые собираются куда-нибудь пойти. Это идея Марко и Сары.

— Эй, что делаете? Не хотите пойти и что-нибудь перекусить?

Джулия, Лука и Барбара раздумывают недолго, они согласны.

— Как насчет тебя, Ники?

— Нет, спасибо, я домой. Экзамен скоро, хочу позаниматься, и так нужно будет пахать как проклятой.

Джулия тоже задумывается.

— Я тоже домой, может, схожу с вами завтра.

Барбара пожимает плечами:

— Хорошо, как хотите, вы такие тяжелые на подъем…

Джулия пытается извиниться:

— Я просто на втором курсе и так устала, больше не могу…

Барбара, кажется, давно с ней знакома.

— А что, думаешь, когда закончишь университет, будет лучше? Сара поднимает руки, как будто сдается:

— Не цепляйся, знаешь же, как говорят…

Ники становится интересно.

— Как?

— Экзамены никогда не заканчиваются…

— Ты права…

Сара качает головой:

— Мамочки, я такая нудная…

Ники улыбается:

— Ладно, обещаю, что завтра мы перекусим вместе. Скажу больше, завтра я принесу напитки, даже торт… Сладости — это мой конек. Когда я нервничаю и больше не хочу учиться, то пеку торт, чтобы отвлечься. И скажу вот что: мне сразу становится очень хорошо. Представьте, какая у меня тяга к знаниям!

— Я не верю… — Лука смеется. — Когда я больше не могу заниматься… Я мастурбирую!

— Лука! — Барбара поворачивается и бьет его по плечу. — Ты понимаешь, что, черт возьми, ты говоришь?

— О, но это же правда хороший выход! Слушай, я слышал, что многие ребята так делают… Но у них не хватает смелости признаться, а у меня хватило!

Марко смеется:

— Да, храбрый дрочила.

Барбаре совсем не весело.

— Ясно, но о ком ты думаешь, когда это делаешь?

— Извини, учить литературу и мастурбировать?! — вмешивается Гвидо. — Нужно как минимум думать о Николь Кидман…

Барбара не понимает:

— Это тут при чем?

— Ну, она играла Вирджинию Вульф… и к тому же красивая цыпочка.

Барбара спускается с парапета и качает головой:

— Вы оба больные… Сара, ты поняла, с кем мы общаемся?

— А мы-то представляли их себе последними из поэтов… Ну уж нет! Последние из свиней!

— Ну, любимая, не делай этого. — Марко пытается поймать Сару, которая тоже спрыгивает на землю. — Ники, принеси торт, так будет лучше…

— Хорошо, да… По крайней мере, будет слаще! — Ники наслаждается борьбой между полами. — Да… Я испеку тебе хороший тирамису… Если ты вдруг перезанимаешься… Это тебе пригодится!

Ники смеется и уходит. Идет по университетской аллее. Смотрит на небо — чистое, красивое, ярко-голубое. Дует все еще теплый ветер, мимо проносятся запоздавшие птицы, тщетно пытаясь угнаться за своей уже давно улетевшей стаей. Простой и прекрасный момент из тех, что внезапно наступают и заставляют нас чувствовать себя в ладу со всем миром. Без какой-то особой причины. Это просто жизнь.

Ники улыбается, думает о приятном. О том, насколько круты ее новые друзья. Веселые, искренние, они часто шутят и беззаботно смеются, без всяких задних мыслей. Лука и Бар-бара, Марко и Сара, а еще Джулия, которая всегда была одна. Кто знает, как долго продержатся две пары, но они кажутся такими сплоченными, отлично видно, что их ссоры — это просто подзарядка для любви, новый толчок, дарящий силу продолжать отношения. Перемены, мечты, планы… Не ограничивайся, всегда думай позитивно, все возможно. Нет никаких препятствий… Ники молча обдумывает это, как вдруг… Бум! Словно выстрел охотника. И все ее мысли разлетаются, будто стая испуганных птиц с дерева. Крылья трепещут в небе, и все растворяется в свете бледного солнца на горизонте. Там, на скутере, сидит он. Замечает ее и улыбается. В отличие от Ники.

— Что ты здесь делаешь?

— Я хотел извиниться.

Гвидо слезает со скутера, и только теперь Ники понимает, что у него в руке цветок.

— Это календула. Знаешь, что означат календула? Боль, дискомфорт, раскаяние. Открывается утром и закрывается вечером. Словно каждый день видит и оплакивает уход солнца…

— Так ты решил извиниться? А почему? Может быть, потому что рассказал мне неправду?

— Что?

— Вся эта история о тебе и той девушке… Лючилле.

— Это правда.

— Тогда за что ты извиняешься?

Гвидо улыбается:

— Тебе не нравится цветок?

Ники берет его в руки:

— Спасибо.

Гвидо смотрит на нее:

— Была одна девушка… на море, куда я в детстве ездил, на Искье. Мы все лето смотрели друг на друга и молчали, у нее была красивая улыбка, как у тебя…

— Есть только одна маленькая проблема.

— Да, я знаю, у тебя есть парень…

— Нет. Я никогда не была на Искье.

Гвидо смеется:

— Жаль. Ты не видела это прекрасное место. Я знаю, что ты не та девушка! Но я не совершу ту же ошибку. Я больше не встречал ее и так и не смог сказать все, что хотел…

Ники кладет сумку на сиденье скутера:

— Тогда возникает другая проблема. Как ты правильно говоришь, у меня есть парень.

Она наклоняется и начинает снимать блок с колеса.

— Оставь, я сделаю. — Гвидо берет ключи из ее рук, на мгновение их пальцы соприкасаются, они смотрят друг другу в глаза, затем он улыбается: — Можно? Нет ничего плохого в том, чтобы помочь тебе снять блокировку, верно?

Ники подтягивается и опирается на скутер.

Гвидо закрывает блок и кладет его в багажник:

— Вот и все. Теперь ты свободна… Я знаю, что у тебя есть парень. Но я хотел поговорить о другом. Мы можем знать человека, но на самом деле не знать о нем ничего, можем смотреть на него, слушать, что говорят о нем другие, может быть, даже заставлять себя думать, что правильно, а что нет, если сердце нас обманывает…

— Что ты имеешь в виду?

— Ты решила, что профессор — чувствительный человек, даже гей, а вместо этого он каждый год встречается с новой девушкой, со своего курса или нет, но все эти девушки моложе его.

— Да, правда, я ошиблась на его счет…

— Вот, но не всегда рядом может оказаться человек, который подскажет тебе что-то, чего ты не знаешь, заставит посмотреть на вещи с другой стороны, не дать ошибиться, не позволит попасть впросак.

— Да, это правда.

— Ты, может, точно так же думаешь, что я бабник, и потому не доверять мне, думаешь, что я говорю все это только для того, чтобы впечатлить тебя, а не потому, что правда так думаю… И я хотел бы убедить тебя в обратном…

Ники улыбается:

— Ты подарил мне красивый цветок.

— В девятнадцатом веке так было принято при дворе.

— Неужели?

— Еще говорят, что такой цветок был символом чистой и бесконечной любви. На гербе Маргариты Орлеанской были изображены цветок бархатца, который вращался вокруг солнца, и девиз: «Я не хочу следовать за этим солнцем». Но это еще и просто красивый цветок, и…

— И… — Ники уверенно улыбается. — И этого было достаточно, чтобы все исправить… без лишних слов.

— Но это не так! Я был неправ, я ушел, а потом так разнервничался, вспоминая историю профессора и Лючиллы, а тот факт, что ты увидела в нем чувствительного и невинного человека, раздражал меня еще больше… Я был неправ, я потерял над собой контроль, бросил твою сумку, бросил тебя там одну, не пошел с тобой записываться на экзамен. Я хотел этого больше всего на свете, но все пошло не так, это я все испортил…

Ники не знает, что делать, она немного смущена.

— Я думаю, что ты слишком серьезно к этому относишься… Теперь я чувствую себя виноватой…

Гвидо улыбается:

— Да, но ты не дала мне цветок в утешение…

— Не настолько виноватой.

— Хорошо. У меня тут мотоцикл поблизости. Можно проводить тебя домой?

Ники молчит несколько секунд. Слишком долго.

Гвидо понимает, что не нужно настаивать:

— Давай хотя бы проедем вместе часть дороги к пьяцца Унгерия, нам же по пути, верно?

— Хорошо. — Ники открывает багажник, берет шлем и надевает его.

Вставляет ключ зажигания, поворачивает его, загорается подсветка приборной панели. Мотор урчит. Черт. Он хочет проводить меня домой. Хочет какое-то время ехать вместе. И он знает, где я живу. Он попросил проводить меня. И на мгновение ее сердце бьется быстрее, но это странное чувство. Она пытается понять, расшифровать это. Страх? Тщеславие? Неуверенность? И в этот момент рядом с ней появляется Гвидо на «Harley Davidson 883».

— Красота, это твой?

— Нет, я его сегодня утром угнал! — Он улыбается. — Конечно, мой… Я все еще плачу за него!

— Я тоже люблю мотоциклы. Не знаю, они дарят мне чувство свободы, ты никогда не стоишь на месте, сливаешься со скоростью, никто не может тебя остановить… Ты всегда свободен.

— Это и есть философия мотоциклистов. Заблудиться на ветру.

Ники улыбается, потом снимает мопед с подножки, глубоко вздыхает:

— Поехали.

Легкий ветерок словно упорядочивает ее мысли. Ники стала более спокойной, уверенной в себе. Это правда, он обо всем знает, еще и о том, что у меня есть парень. Ники едет тихо, Гвидо немного отстает, время от времени его лицо мелькает в зер-кале скутера. Она смотрит на его волосы, прячущиеся под шлемом, прямой нос, изредка появляющуюся улыбку. Он заметил, что Ники смотрит на него. Она улыбается в ответ, переводит взгляд на дорогу. «Конечно, он хороший парень. Одно можно сказать наверняка, будь я на месте Лючиллы, я бы никогда не бросила его ради профессора. Но он говорил, что мы ничего не знаем наверняка и иногда позволяем внешности другого человека влиять на наше суждение. Точно. И если за этой улыбкой скрывается плохой человек, эгоист, в которого ты однажды влюбишься, то ты пострадаешь…»

«Ники! — в ее мысли врывается этот отчаянный возглас. — Что ты делаешь? Какая тебе разница, какой Гвидо на самом деле?» И вот уже птицы-мысли опять вернулись и расселись по веткам. «Что скажешь? Что тебя беспокоит? Ты ничем не рискуешь. У тебя есть Алекс. У тебя хватило смелости, ты прыгнула, ты рискнула и теперь счастлива». Ники останавливается на светофоре на виале Реджина Маргарита, горит красный. Гвидо тормозит рядом.

Ники указывает ему на конец улицы:

— Я на следующем повороте вправо…

— Да, я знаю. А мне прямо. Я живу на виа Барнаба Ориани.

— Правда? Не так уж и далеко.

— Да. И правда. — Гвидо улыбается. — Может, я как-нибудь заеду, и мы поедем в университет вместе.

— О… — Ники на секунду теряется, но потом находит верный ответ. — Я до сих пор не решила, какие курсы хочу пройти… — Она видит, что Гвидо собирается сказать что-то еще, и находит оправдание, которое ей самой не очень нравится. — А после занятий я еду к своему парню или в тренажерный зал… Или встречаюсь с друзьями… Так что не могу ни от кого зависеть. — Она замечает, как гаснет зеленый сигнал светофора. — Пока… До скорой встречи.

И срывается с места на полной скорости.

Гвидо сразу за ней, они вместе едут по улице. И он настаивает:

— Но… — говорит он ей, — это все так рутинно, разве нет? А так появилось бы хоть какое-то разнообразие…

— Жизнь длинна и прекрасна своей неожиданностью.

Затем Ники поворачивает направо. «Последний взгляд, улыбнись и езжай, у нас разные дороги. Да, что-то такое, в духе Эрики, это было бы прекрасно. Я уверена, что так начнется ее новая романтическая история, а Джо будет и дальше жить своей жизнью. Ненормально, что они оба продолжают страдать. Они расстаются, и обоим становится лучше, а пока она одна, то встречается с кем-то другим и никогда ничего не говорит Джо. Понятия не имеет, чем занят в это время он. Но почему люди так любят ранить себя? Почему не могут найти равновесие? Если ты больше не любишь человека, ты должен сказать ему прямо, нельзя постоянно держать его на поводке только из-за своей неуверенности. Что может произойти дальше? Только расставание… Все остальное — просто жизнь…» Она идет дальше… Дальше.

И Ники спокойно едет к дому, наслаждаясь ласковым ветерком, ни о чем не думая, ощущая только счастье и безмятежность, как бывает, когда два этих чувства обрушиваются и вытесняют ревность, зависть, заботы и заставляют ощутить себя в центре мира. А ты даже не знаешь, откуда взялось такое идеальное равновесие, о котором и подумать страшно. Тебя удивляет, какое это редкое и причудливое мгновение, странный, утонченный аккорд, повинуясь которому мир вдруг начинает звучать правильно. Это мгновение, которое следует прожить с предельной честностью и осознанием, насколько оно редко. Еще и потому, что иногда, безо всякой на то причины, оно может оборваться…