Причины отделения

Трэвис Коркоран, 2018

Долгожданная завершающая часть дилогии «Аристилл», продолжение романа «Державы земные». Лауреат премии «Прометей» в номинации «Лучший роман». Майк Мартин, основатель независимой лунной колонии, узнает о подготовке миротворческого корпуса ООН к захвату Аристилла. На сторону колонистов переходит агент землян Дьюитт и становится командующим ополчения. Армия вторжения, поначалу терпевшая поражение, переходит в решительное наступление. В плен попадают лучшие бойцы, включая самого Майка и его возлюбленную, Дарси. Численный и военный перевес на стороне землян. Чтобы сохранить колонию и свою свободу, обитатели Аристилла выбирают совершенно новую стратегию защиты… «Я не один десяток лет ждал такую книгу. Книгу, которая с любовью отдавала дань уважения роману "Луна – суровая хозяйка" и не боялась ему отвечать. "Аристилл" – серьезная сага». – Эрик С. Рэймонд, автор труда «Собор и базар» «Шутки, перестрелки, собаки! В духе Нила Смита». – Клэр Вульф, автор книги «101 Things to Do 'Til the Revolution» «Одно слово: круто». – Курт Шлихтер, автор романа «People's Republic» «Таких увлекательных книг я не читал уже несколько лет. Советую!» – Роберт Крезе, автор «Mercury Falls», «The Big Sheep» и «Starship Gifters» «Работа профессионала, знающего свое дело и умеющего пользоваться писательскими техниками и приемами». – Уильям Стоддард, автор ролевой игры «GURPS Steampunk»

Глава 31

2064: ближняя сторона Луны, Аристилл, офис «Северной логистики»

Двое солдат Дьюитта завели в кабинет священника и вышли.

Майк положил стилус на стол.

— Можете снять повязку.

Алекс послушался.

— Майк Мартин, я полагаю? — Он вытянул вперед руку.

Поднявшись, Майк пожал ее и указал на стул напротив себя.

— Я в долгу у Эвомы, только поэтому согласился вас принять. У вас максимум пять минут, если дело важное. Повторяю, важное!

— Я надеялся, вы уделите мне больше времени. Дело очень важное.

Майк устало вздохнул.

— Святой отец, Аристилл только-только чудом отбился. Пару часов назад мне сообщили, что моя… моя любимая в плену на Земле. Я как белка в колесе, на мне вся война. Скажите спасибо и за пять.

Отец Алекс опустился на стул.

— Примите мои соболезнования насчет любимой, но я вообще-то как раз и хотел поговорить о войне.

— Преподобный, мои решения за грядущие двадцать четыре часа определят будущее колонии.

Губы отца Алекса тронула тень улыбки.

— Не за двадцать четыре часа, а за двадцать четыре года. И будущее не одной только колонии, а всего человечества.

— Не понял? — Майк захлопал глазами. Неожиданное начало.

— Двадцать четыре года. Ровно с этой секунды.

— Понятнее не стало. Слушайте, преподобный…

— Просто Алекс.

— Мы, может, и года не продержимся, а вы про четверть века фантазируете. Смешно.

Теперь преподобный улыбался неприкрыто.

— Майк, почти всему Ветхому Завету три тысячи лет. Католической церкви — две тысячи. Мы тысячу лет со Схизмы хотим воссоединиться с восточным христианством. Через десяток лет Ватикан начнет заглядываться на лунное общество — по меркам церкви, это очень скоро.

Майк открыл рот, заговорил не сразу.

— Стоп, а зачем ко мне-то приходить? Какое дело Католической церкви до меня? До горстки лунных бунтарей?

— Три вопроса, три ответа. Первое: к вам я пришел потому, что вы один из хозяев восстания…

— Один из?

Глаза Алекса лукаво блеснули.

— Мало польстил?

— Нет, просто интересно, о ком еще вы в курсе. Мы на публике не выступаем…

— Вы, Хавьер Борда, Дарси Грау, Марк Солднер, Карина Рот, Альберт Лай, Анаит Берджухи…

— Какой к черту Анаит Берджухи?

— А никакой. Проверяю, слушаете ли. — И улыбнулся от своего же остроумия.

Майк прищурился. Непонятный тип. Вроде с чувством юмора, а вроде вертит хвостом. Как там Дарси однажды сказала про Майка? Один, что ли, засранец, имеет право ехидничать?

— Ну хорошо, по части Конференции вы подкованы. Откуда сведения?

— Вернемся к трем вопросам, — невозмутимо продолжал отец Алекс. — Второе: спрашиваете, какое дело до вас Католической церкви. Ответ: вы католик.

Майк вытаращил глаза.

— Пардон?

— Католик, католик. Вы крещеный, причащались, ходили в церковь. — Тут он обдал Майка укоризненным взглядом поверх очков. — Хотя последний раз лет двадцать назад.

— У вас эта хрень записана?

— У нас за две тысячи лет записано, — посмеялся Алекс. — Включая поручения на пергаменте забрать из прачечной императорское белье.

У Майка заходили желваки.

— Шутка. Но не забывайте, что ватиканский архив намного старше Гутенберга. Сегодня накопитель на йоттабайт стоит меньше чашки кофе — воображаете, какой объем информации мы храним?

Майк отодвинулся назад.

— Я крещеный, но в католики не записывайте.

— Слышали иезуитскую поговорку «Дай мне ребенка, и я верну человека»?

Майк кивнул.

— Святой Игнатий Лойола.

— Нет. Это сказал один его ученик — Франциск Ксаверий. Забавно: о созидании говорит не создатель, но создание… Пусть вы католик только формально, для моих целей этого достаточно.

Майк глянул на часы в планшете.

— Каких целей?

— А тут, дорогой Майк, мы плавно переходим к вашему третьему и наиболее любопытному вопросу: какое дело Католической церкви до горстки лунных бунтарей?

Ну и краснобай. Сколько самолюбования.

— И ответ?

Отец Алекс заговорщически подался вперед.

— Майк, между нами?

Тот кивнул.

— Вот я сказал, что у нас сведения о крещениях, причастиях… А в Аристилле записи о верующих американцах и африканцах ведутся не очень аккуратно, вот меня и прислали…

— Что, бюрократию поправить?

Отец Алекс закатил глаза.

— Расслабьтесь. Я шучу. — Он вздохнул. — Ладно, у вас и так множество забот, а тут еще я со своей иронией. Прошу меня извинить.

— Забыли. — Майк кивнул.

— Моя миссия… можно сказать, по большей части дипломатическая.

Майк испустил долгий вздох. Ватиканское диппредставительство? Дело странное, но смысл хотя бы отдаленно просматривается — чего не скажешь о речах отца Алекса.

— Поподробнее.

— На данный момент лунная колония только набирает силу, но… Помните вот это, фарадеевское? Кто-то из монархов спросил, какая польза от первого электрогенератора, а он: «Ваше величество, а какая польза от детей?» Майк, ваша колония — крепкий малыш. С огромным потенциалом. И не забывайте, что иезуитские миссионеры прибывали в Северную Америку еще за двести лет до американской независимости.

Какое прелестное слово «независимость».

— Значит, по-вашему, мы победим в войне?

Отец Алекс отклонился назад с руками на груди.

— У церкви нет мнения на этот счет. Церковь не будет делать ставку.

— То церковь. А вы сами?

— А мое мнение позвольте сохранить в тайне между умом и сердцем. Но если бы я сделал ставку…

— Тогда что?

— То отдал бы выигрыш бедным из-за своего обета нестяжания.

Забавляется, скотина.

— А что же проигрыш? — дожимал Майк.

— А я не ставлю, если не уверен в победе.

Какой надутый гад! Хотя и добрый: веяло от его улыбки теплом. «Пошали и ты», — как бы призывала она.

На лице Майка заиграла ответная улыбка. Все же вдруг по части надутого гадства они одного поля ягоды?

— Ну ладно, Аристилл вас заинтересовал из-за слов Фарадея о будущем электричества. А ко мне-то вы зачем пришли?

Его лицо стало серьезным.

— Я хочу поговорить о моральной стороне вопроса. О доктрине Справедливой войны. Если этот конфликт разгорится до открытого противостояния…

— Святой отец, вы в окно давно последний раз смотрели? Он уже разгорелся. Наши корабли захвачены, на нас напали.

Отец Алекс понимающе кивнул.

— Я веду к тому, что войну нужно вести честно.

Майк помотал головой.

— Бой на ринге и стычка в подворотне — вещи разные. Мы не будем сидеть сложа руки. Будем биться: на кону наши жизни.

— И ду́ши. Майк, быстрый, но порочный путь может приносить плоды, но в долгосрочной перспективе разрушителен!

Майк открыл рот, но отец Алекс не дал возразить.

— Я знаю, что вы с коллегами оглядываетесь на отцов-основателей США. Они прекрасно сознавали важность своей роли в масштабе мировой истории, понимали, кем будут для потомков. Они сражались честно, провозгласили свободу вероисповедания, создали Конституцию на идеях Просвещения — благородные поступки, которым еще тысячу лет влиять на мир. Но было и много недостойного: рабство, истребление индейцев и так далее. Тут все вносит свой вклад — не столько в современность, сколько в будущее. — Он буравил Майка глазами. — Помните, Майк, что в ближайшие несколько месяцев перед вами не один раз встанет нравственный выбор — самый важный в жизни. Кто бы ни одержал победу, ваши решения затронут судьбу миллионов — миллиардов! — потомков. Один раз закроете глаза на подлость, срежете путь по кривой дорожке… Вам известно первоначальное значение слова «скандал»?

— В смысле политический?

— В смысле христианский. Изначально это не просто зло, но зло, ведущее к нравственному падению ближнего. Если пойдете на сделку с совестью, не только возьмете грех на душу, но и подставите тысячи и миллионы тех, для кого в будущем станете моральным ориентиром.

— То есть жить как прежде уже нельзя, думай о потомках? Это вообще реально или сказки?

Отец Алекс только молча поправил воротник.

— Ушли от ответа?

— Ответил. Указал на свой воротник. Вот и намекай людям, право…

Майк закатил глаза.

— Гримасничайте сколько угодно, Майк, но одного не измените: жизнь нужно прожить достойно, и одно из условий — подать достойный пример. Многие, в том числе и я, могут нести слово только узкому кругу, но на вас и вам подобных устремлены миллиарды взглядов.

— Вот, значит, мораль проповеди? Не шали, история наблюдает?

— Именно. И не нужно так пренебрежительно. В моих словах скрыто куда больше, чем кажется на первый взгляд.

Майк прикрыл глаза рукой.

— Алекс, у меня и так зад в мыле, а тут еще и вы со своими нравоучениями.

— А почему у вас все так, Майк?

— Намекаете, сам виноват?

— Нет, интересуюсь. Возможно, вы сами выбрали этот путь — тогда и разбираться придется самостоятельно. В том числе с необходимостью не преступить черту нравственности. Однако если Господь вас на него направил, что ж, для своих целей он всегда найдет нужные средства.

Майк сердито насупился.

— Вы, помнится, вначале посчитали меня католиком. Так вот, нет. Я верю в науку: инженерию, математику, экономику. И не считаю, что Богу понадобилось подряжать людей на свои задачи.

Отец Алекс не сводил с Майка цепких глаз.

— Майк, я и сам в прошлом физик. Я верю, что Господь если и нарушает законы сохранения, то крайне редко; что он большой любитель термодинамики и что с лептонами забавляться не станет. А еще, что у него в большинстве своем есть мнение по поводу вектора развития истории и определенным людям он готовит определенные роли.

Вдруг у святого отца проснулся телефон. Он молча взглянул на экран и спрятал обратно.

Майк в это время успел бросить взгляд на часы в настенном мониторе.

— Святой отец, вы простите, но у меня и вправду дел по горло. Выделить средства ополчению, обговорить вариант частичного банковского резервирования, разобраться с конкурсом СМИ, придумать чудо-план по спасению Дарси…

Отец Алекс поднялся.

— Благодарю, что уделили время. Избавляю вас от своего общества, у меня как раз назначена еще одна встреча. Не прощаюсь, Майк!

Тот тоже поднялся.

— Еще встреча? С кем же тайный агент Ватикана встречается помимо революционеров?

— Термин «тайный агент» у нас не приветствуется, — улыбнулся Алекс.

Майк прищурился на него. Речь точная, изворотливая, более того, не без каламбуров. Переиграл все-таки Майка. Он тоже улыбнулся.

— А про Ватикан, значит, ничего не скажете?

— А что говорить? — Алекс выгнул бровь. — Я с самого начала был уверен, что вы отыщете информацию о моей работе в Ватиканской Обсерватории. — Он помотал головой. — У нас вышла такая занимательная беседа, но тут, Майк, вы меня огорчили! — В его улыбке скользнуло ехидство опытного проказника. — А если по существу, у меня в Аристилле несколько задач. Самая захватывающая — сбор фактов для обсуждения вопроса, имеют ли нечеловеческие сущности душу.

— Вы о Псах?

— Перед уходом мне еще необходимо переговорить с генералом Дьюиттом насчет условных обозначений для гражданских зон. — Алекс протянул руку. — До скорой встречи, Майк.