Грусть-Лабинск

Максим Пешкин

Автору редко приходится писать аннотации к книгам и, скажем прямо, писать он их не умеет. Учитывая это обстоятельство, автор желает сказать лишь пару слов. Книга представляет собой сборник рассказов (хотя и говорят, что выпускать сборник рассказов, не написав предварительно какой-нибудь роман, – идея не очень удачная). Кто целевая аудитория книги? Автор этого не знает. Во время написания книги он ни в какую конкретную аудиторию не целился. Ну и самое главное – ударение в названии падает на «и».

© Максим Пешкин, 2021

ISBN 978-5-0053-8054-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сказка

Лепёхин получил зарплату. Пошёл вечером в кабак, напился. Вышел из кабака, пошёл домой. Идёт ему навстречу какой-то плотник, тоже пьяный, тоже зарплату получил. Нёс этот плотник в руках молоток и гвозди. Гвозди большие такие, длинные. Темно было. Столкнулись Лепёхин с плотником лбами, дискутировать стали о том, кто виноват и что делать. Началась драка.

Проспал всю ночь Лепёхин на улице. Просыпается утром, смотрит по сторонам, пытается вспомнить, как здесь оказался. Сидит и голову чешет. Вдруг пальцы нащупывают на голове что-то железное, стержень какой-то. Что такое? Не понимает Лепёхин, что у него там с головой за ночь произошло. Пошёл домой. Идёт, прохожие на него косятся, некоторые даже останавливаются, чтобы пристальней на Лепёхина посмотреть. Другие — обходят стороной.

Пришёл Лепёхин домой, посмотрел в зеркало — и рот у него как-то самопроизвольно открылся. Видит в зеркале свою голову, а из головы гвоздь торчит. Сел Лепёхин на стул. Сидит и вспоминает, как так получилось, что у него в голове гвоздь оказался. Ничего не помнит Лепёхин и тяжело вздыхает. Ситуация действительно очень загадочная. Она и по сей день остаётся без какого-либо удовлетворительного объяснения. Второй участник событий — плотник — также ничего не помнит о происшествии. А свидетелей их дуэли не было. Кто знает? Может, и плотник вернулся домой, неся в голове гвоздь? Может, они на спор стали их себе в головы вколачивать? Кто знает?

Пошёл Лепёхин в больницу на приём к одному проверенному временем старичку. Заходит он к нему в кабинет. Старичок смотрит на него и вздыхает:

— Ох, Лепёхин, Лепёхин… Опять зарплату получил?

— А что я-то? — разводит руками Лепёхин. — Просыпаюсь утром, а там — вот это, — и показывает на гвоздь.

— И как ты только жив-то остался? — удивляется старичок.

Отправил он Лепёхина сдавать анализы. Потом рентгеном Лепёхина проверил, ещё чем-то просканировал. Проверили Лепёхина — жив-здоров, всё цело, всё при нём, никаких отклонений не выявлено.

— Просто чудеса, — разводит руками старичок. — Гвоздь мало того, что ничего не задел, так его как будто перед вколачиванием ещё и от микробов очистили! Чудеса какие-то!

Лепёхин показывает на гвоздь и говорит:

— Так и что мне теперь с ним делать?

— А что, Лепёхин, он тебе мешает? — удивляется старичок.

— Да как же он не будет мне мешать?! — возмущается Лепёхин. — В трамвай не могу сесть, гвоздём предварительно не зацепившись! А в трамвай зайдёшь — так люди руки тянут, хватаются за него, виснут! Как будто это для их удобства сделано! А сегодня со мной рядом какая-то бабка сидела, так я, когда стал подниматься, гвоздём зацепился за её парик — и снял!

Смотрит на него старичок, думает.

— Ну, Лепёхин, — говорит он, — мы можем попробовать из тебя этот гвоздь извлечь. Но я бы на твоём месте оставил всё как есть, потому как это такое дело… Опасное дело-то…

Лепёхин в сердцах махнул рукой.

— Да извлекай его уже. Готов я ко всему.

Достал старичок какие-то щипцы, подошёл к Лепёхину, взялся щипцами за гвоздь и стал тянуть. Посыпались у Лепёхина искры из глаз.

— Что ж ты делаешь?! — кричит Лепёхин. — Тяни аккуратнее! Не из доски ведь вынимаешь!

Старичок задумался.

— Хм… Крепко засел, — говорит. — Помощь потребуется.

Открыл он дверь, вышел в коридор и кричит:

— Клавдия Артёмовна! Клавдия Артёмовна, пройдите, пожалуйста, в кабинет…

В кабинет вошла какая-то старушка в белом халате — Клавдия Артёмовна. Смотрит на Лепёхинский гвоздь, качает головой, вздыхает:

— Ох, голубчик, и где ж вас так угораздило…

— Где угораздило — там уже не угораздит, — отвечает ей Лепёхин.

— Клавдия Артёмовна, помогите… — говорит старичок и снова берётся щипцами за гвоздь. — Тянем на счёт три, Клавдия Артёмовна. Раз, два…

Стали они тянуть гвоздь вдвоём. Лепёхин сидит на стуле, извивается, скулит, а старичок ему говорит:

— Не брыкайся, Лепёхин, это в твоих же интересах.

— У-у-у-у, — завыл Лепёхин. — Как тут не брыкаться, когда вы из меня вместо гвоздя сейчас всю душу вынете?!

Тянули они, тянули, но гвоздь так и остался на месте.

— Клавдия Артёмовна, позовите Аню.

Пошла Клавдия Артёмовна, позвала Аню. В кабинет вошла молоденькая девушка, тоже в белом халате. Увидела гвоздь в голове, побледнела немного. Лепёхин сидит на стуле, скептически так на всё это мероприятие посматривает. Ну давайте, мол, доставайте свои рукава, вынимайте оттуда козыри свои, на всё я уже готов, любую боль перенесу, которую вы мне предложите.

— Аня, помогите нам, — говорит ей старичок. — Тянем на счёт три. Раз, два…

Потянули они на счёт три. Тянули они гвоздь, тянули. Терпел всё это Лепёхин, терпел, потом не выдержал и завыл. Вслед за ним не выдержала и Аня — упала в обморок. Клавдия Артёмовна вынесла её из кабинета на руках.

— Что вы мне тут «Репку» какую-то устроили?! — кричит Лепёхин. — Тянут-потянут, а вытянуть не могут! Давайте, зовите следующих! Кто там дальше был? Кошка? Собака? Всех сразу ведите!

— Ну, признаться честно, — говорит старичок, — хотел я позвать из стоматологического отделения одну овчарку. Она там зубы помогает рвать. Надевают на неё поводок, конец поводка к зубу привязывают, и бросают ей палку какую-нибудь в окно. Сильно она тянет, на совесть. И пациенты довольны, и собаке радость.

Лепёхин только руками всплеснул. Вертится по сторонам, руки к стенам протягивает, немые вопросы им задаёт.

— Ну что ж, — говорит старичок Лепёхину. — Традиционная медицина в твоём, Лепёхин, случае, кажется, бессильна.

— И что же мне делать? — возмущается Лепёхин.

Старичок задумался. Потом говорит:

— Ну, пока что ничего. Приходи периодически на осмотр, питайся правильно. Хм… что ещё? В грозу по улице не гуляй, сиди дома. А то кто знает? Вдруг тебе молния в гвоздь шарахнет? Вон какой громоотвод у тебя на голове. Это лишь усугубит ситуацию.

— И на том спасибо, — проворчал Лепёхин и ушёл.

Была гроза, сверкала молния. Лепёхин сидел дома, как доктор и ему и прописал. Захотел он курить, полез в пачку, а сигареты закончились.

— Да что б тебя… — заворчал Лепёхин. — В магазин идти, что ли? А там молния… Ну и ладно.

Наплевал Лепёхин на совет врача. Обмотал гвоздь какой-то тряпкой — защитил от молнии, значит, — и пошёл в магазин. Приходит в магазин, покупает сигареты. Продавщица кладёт пачку. Лепёхин смотрит на пачку — на пачке предостережение: «Импотенция». Лепёхин был человеком не только суеверным, но и любвеобильным. На тот момент вёл он сразу три романтические линии, три женщины у него тогда было: первая — красивая, вторая — умная, третья — про запас. Поэтому импотенция была для него непозволительной роскошью.

— Девушка, — говорит Лепёхин продавщице, — а у вас есть такие же, но только без «Импотенции»?

Продавщица смотрит на Лепёхина, хлопает глазами.

— А с чем нужно? — спрашивает она удивлённо.

Лепёхин стал вспоминать менее травматичные предостережения с пачек.

— А есть с «Инсультом»? — спрашивает он.

Продавщица порылась среди пачек.

— Нет, — отвечает она, — остались только с «Гангреной» и «Слепотой». С «Инсультом» всё разобрали.

Подумал Лепёхин и говорит:

— Ладно, давайте «Гангрену».

Взял Лепёхин «Гангрену» и пошёл домой. Бежит под дождём, гвоздь рукой прикрывает, но всё равно промокла тряпка, которой он гвоздь обмотал. Промокла и совсем почти сползла. Загремело вдруг всё кругом, и в глазах у Лепёхина потемнело.

Открывает глаза Лепёхин и видит: висит он в космосе, в пустоте, кругом звёзды мерцают. Смотрит вверх — звёзды, вниз смотрит — тоже они. Вдруг видит: появляется перед ним какая-то девушка. Вся из какой-то дымки как будто создана, прозрачная, голая, волосы до пят. Космический дух какой-то. Слабое сияние вокруг себя распространяет. Висит Лепёхин в космосе, на девушку эту любуется, улыбается. Увидела она Лепёхина, протягивает к нему руки и говорит:

— Лепё-о-охин… Лепё-о-охин… — протяжно так говорит, как будто стихи читает, и голос её как будто издалека доносится.

Подплыла она к Лепёхину, гладит его по щекам. А он смотрит на неё и улыбается, любуется. Рот открыл, слюни у него от блаженства потекли. Гладит девушка его по щекам, а Лепёхин стоит, открыв рот, и капают слюни его в космическую бездну.

— Лепё-о-охин… Лепё-о-охин… — говорит девушка. — Я зна-аю, как тебя-а от гвоздя излечи-ить…

— И как же? — спрашивает он.

— Сколько у тебя сейчас ба-аб, Лепё-о-охин?.. — спрашивает девушка.

Немного насторожился Лепёхин. Рот прикрыл. Стал настроен скептически по отношению к духу, хотя и был суеверным.

— Ну, одна, — отвечает Лепёхин.

— Врё-о-ошь, Лепё-о-охин, врё-о-ошь… — говорит девушка.

Перестала она гладить его по щекам. Взяла за нос и стала крутить его.

— Ну, две, — говорит Лепёхин.

— Снова врё-о-ошь, Лепё-о-охин… Врё-о-ошь… — отвечает девушка и сильнее нос ему скрутила.

— Ну ладно, — говорит Лепёхин, — признаюсь: три. Честное слово.

Девушка перестала крутить ему нос.

— То-то же-е-е… Слушай меня внима-а-ательно, Лепё-о-охин… Найди себе-е одну-у ба-а-абу-у-у… Излечишься тогда от гвоздя-а-а-а…

— Ага, как же, — парирует Лепёхин. — Так я и поверил. И вообще, девушка, я прекрасно знаю, что вас не существует. Меня сейчас молния в гвоздь ударила, и нахожусь я сейчас в беспамятстве, простое видение сейчас наблюдаю. Вы — всего лишь плод моего воображения, так что попрошу не ставить мне условий.

— Лепё-о-охин… Не бузи-и-и… — ответила девушка, затем стала постепенно отдаляться от Лепёхина, а потом и вовсе растворилась в космической тьме.

Пошёл Лепёхин в больницу на очередной осмотр. Сел, ждёт своей очереди. Вдруг видит: сидит девушка какая-то, а у неё из головы с правой стороны палочка торчит. Подошёл он поближе, чтобы лучше рассмотреть, видит: и с левой стороны у неё тоже что-то торчит. Сел он рядом с ней.

— Мадемуазель, — обращается Лепёхин к девушке, — позвольте поинтересоваться, что это у вас на голове?

Девушка повернулась к нему, посмотрела на гвоздь в его голове.

— Это стрела, — отвечает она. — В меня стрелой попали. Но, тьфу-тьфу-тьфу, ничего из важных органов не задели.

— Как же так? — удивляется Лепёхин. — Ведь двадцать первый век на дворе! Кто же по людям в двадцать первом веке из лука стреляет?

Девушка улыбнулась и говорит:

— Не из лука, а из арбалета.

— Помилуйте, но ведь арбалет в двадцать первом веке ничуть не актуальнее лука! — продолжает удивляться Лепёхин. — Да и вообще, кому пришло в голову стрелять арбалетом по такой хорошенькой девушке? Да ещё и в голову?!

Девушка покраснела немного, заулыбалась, заёрзала на стуле.

— Ну, — говорит она, — я в съёмках одного фильма участвовала. То ли про Наполеона, то ли про Чингисхана… Не помню точно… И там кто-то из арбалета должен был стрелять… Вот… А какой-то стажёр то ли чинил арбалеты эти, то ли настраивал… Ну и нечаянно выстрелил в меня стрелой… Вот…

— Как вас зовут? — спрашивает Лепёхин.

— Нина, — представилась девушка. — А вас?

— Лепёхин, — представился Лепёхин.

Разговорились. После больницы гулять пошли. Идут по улице: у одного гвоздь из головы торчит, у другой — стрела насквозь. Прохожие таращатся, рты открывают, потом смеяться начинают.

Вечером Лепёхин повёл Нину в ресторан. Публика на них косилась, но им было всё равно. Хорошо провели время. Так увлёкся Ниной Лепёхин, что даже напиться забыл. Вышли из ресторана, идут по ночному городу. Вдруг Лепёхин останавливается, хватает Нину за руки и говорит:

— Нина, никому я ещё такого в сознательном состоянии не говорил! Так слушайте же: я вас люблю!

— Ах, Лепёхин! — воскликнула Нина. — Я тоже вас люблю! Жётэм! Вы просто созданы для меня!

Перешли на «ты». Поехали к Лепёхину.

Просыпается он утром. Чешет голову, чешет. Что такое? Гвоздя нет! Подбегает к зеркалу, смотрит: и правда — нет гвоздя! Обрадовался Лепёхин, стал будить Нину. Будит её, будит, вдруг видит: а у неё стрела из головы исчезла!

— Нина, Нина, проснись! — кричит Лепёхин. — Выходи за меня! У тебя стрела куда-то делась!

Нина, не сразу понимая всю суть происходящего, хватается за голову, смотрится в зеркало. Потом расплывается в улыбке.

— Ты тоже за меня выходи, Лепёхин! — кричит Нина от радости, потом поворачивается к Лепёхину. — А у тебя в голове гвоздя больше нет!

— Ага! Знаю! — кричит Лепёхин. — Выходи за меня!

— Выхожу! — кричит Нина. — Жётэм, жётэм-прежётэм!

Залезли они в порыве счасться на кровать, скачут по ней, как дети. В тот же день Лепёхин нанёс три визита: красивой, умной и той, что была про запас. Сообщил о том, что порывает с ними. Про запас оказалась девушкой с характером, поэтому домой Лепёхин вернулся с разбитой губой.

Ну а потом Лепёхин с Ниной сыграли свадьбу и жили долго и счастливо.