Шаг сквозь тень

Томаш Кенч

Дело, за которое берутся Майкл Галлахер и Бадди Дэйруин – частные детективы из Лос-Анджелеса, – не из легких. Таинственная смерть Элизы Лам на крыше отеля «Сесиль» находит на страницах книги свое продолжение. Запутанная история, в которой автор интерпретирует природу Лос-Анджелеса, превращая его в место бесконечного кафкианского кошмара.

Глава четвертая. Бритва Оккама

Тем временем, пока Майкл, словно под гипнозом, раз за разом просматривал запись из лифта отеля, я все глубже погружался в дебри расследования.

Просматривая новостную ленту, я наткнулся на интересную новость. Средства массовой информации сообщают о локальной вспышке заболевания туберкулезом, возникшей именно в тот же день, когда бедняжку вытащили из цистерны, в одном из соседних кварталов. Туберкулез сдетонировал, а бомбой самой эпидемии оказались бездомные.

«Глобал лук пресс»

Лос-Анджелес столкнулся с массовой вспышкой туберкулеза. Источник эпидемии — люди без определенного места жительства. (Передает Ройтерс). Пояснения дал представитель местного отделения Министерства здравоохранения Мэбел Арагон: сейчас специалисты подсчитывают, сколько именно человек являются носителями туберкулеза.

Пока известно о 4650 пострадавших. Также сообщается о том, что за последние пять лет эксперты выявили семьдесят восемь случаев уникального стойкого штамма туберкулеза, который в одиннадцати случаях привел к смерти. Так вот, шестьдесят человек, заразившихся этим особым штаммом, были как раз бездомными.

По чистой случайности я забыл стереть из поисковой строки «Элиза Лам» и вписал «туберкулез». И поисковик выдал мне ссылку на то, что существует тест на выявление у пациента туберкулеза, и называется этот тест — ЛАМ ЭЛИЗА.

Когда я подошел к Майклу, он точил карандаш. Майкл прекрасно знал, что точилка тупая, практически неисправная, но несмотря ни на что продолжал усердно пользоваться ею. Такой он был человек.

— Чем занят, Майкл?

Его рабочий стол был весь засыпан деревянной стружкой и обломанными грифелями.

— Появилась новая информация, которую ты должен знать, Бадди. Девчонка обращалась к мозгоправу. И тот выписал ей целую кучу лекарств. Копы провели обыск ее аптечки. Чего там только нет.

— Думаешь, она была поедательницей таблеток?

— А может и наоборот, черт его знает.

— В смысле, наоборот? — удивился я.

— В том самом смысле, что она могла воздерживаться от их приема. Вот послушай…, — Майкл смахнул с белого листа стружку, дунул на него, одел очки и начал громким голосом читать.

— Одиннадцать таблеток адвила. Семьдесят таблеток ломотриджина. Двадцать таблеток кветиапина. Шестьдесят четыре таблетки венлафаксина. Две таблетки декседрина. Пятьдесят семь таблеток велбутрина и две таблетки сенутаба. Теперь подробнее о лекарствах, если, конечно, тебе интересно?

— Да, Майкл, черт возьми, конечно мне интересно.

— Ну так вот. Адивал — это обычное жаропонижающее, продается без рецепта. Ламотриджин — это противоэпилептическое средство…

— У нее что, была эпилепсия?

— Да нет же, ты не дослушал. В то же время это средство применяется и при лечении биполярных расстройств. Он продается по шестьдесят таблеток, рецепт свежий, от одиннадцатого января, значит, от старого рецепта у нее оставалось еще десять таблеток. Квепатин — это нейролептик. Двадцать таблеток, мозгоправ выписал тридцать, значит, за двадцать дней она съела только десять таблеток. Венафлаксин — это антидепрессант. Тоже выписанный врачом, а вот дексидрин, который является амфетамином, врач ей не выписывал. Ну да ладно. Синутаб — это таблетки от простуды, ничего интересного, ну и велбутрин — выписал врач, пятьдесят семь таблеток, в упаковке — шестьдесят. Что говорит…

— О том, что она их практически не принимала, бла-бла-бла. Майкл удивленно взглянул на меня, словно с каким-то презрением.

— Тебе не нравится то, что мы делаем?

— Конечно нравится, Майкл. Мне просто кажется, что мы не там ищем.

— А где нам, по-твоему, искать?

— Мы даже не понимаем, кого мы ищем.

— Мы ищем убийцу, Бадди.

— Если я что-то нарою, я тебе сообщу.

Майкл снял очки и положил их на стол. Он продолжил безуспешно точить свой карандаш, а стружка летела во все стороны. Полосатая рубашка Майкла уже вся была покрыта серыми грифельными точками.

И тут зазвонил его телефон. Майкл взял трубку.

Я уставился на свои записи, Майкл слушал звонившего. Потом я стал мысленно представлять Мэй Вонг Она возникала перед моими глазами уже в сотый раз после того, как я впервые не смог оторвать взгляд от ее карих глаз. Майкл слушал звонившего уже длительное время, без всяких вопросов и комментариев. Мне вдруг захотелось, чтобы мой телефон тоже зазвонил и отвлек меня от мыслей о Мэй.

Наконец Майкл положил трубку. Я спросил:

— Что-нибудь интересное?

— Еще одна занимательная история про серийного убийцу. Так с кем у тебя было свидание?

— С корейской девчонкой.

— Девчонка красивая?

Я промолчал.

— Может, сходим перекусим в «Карлис»?, — крикнул он.

— Да, конечно, пойдем.

Мы вышли из офиса. Майкл решительным движением захлопнул дверь и засунул руки в карманы брюк. При ходьбе он забавно выпячивал живот. Майкл был слегка грузным и из-за этого казался неуклюжим. Асфальт был мокрым от прошедшего недавно дождя, и покрышки машин, проносящихся мимо, издавали приятный шелест.

Обычно мы заходили перекусить на фуд-корт в одном из больших торговых центров, неподалеку. После рутинной работы, в абсолютно пустом помещении, где ты мог расчитывать разве что на компанию нескольких мух, людской шум торгового центра действовал успокаивающе, словно шум водопада. Как-то я смотрел один русский фильм про космос, который мне посоветовал Майкл. Так вот, космонавты, находившиеся на орбитальной станции, чтобы не сойти с ума, клеили на вентилятор бумажные листочки, имитирующие шум листьев. Так и мы с Майклом, были такими же космонавтами. А чтобы не сойти с ума, мы ходили в этот торговый центр, заодно и доказать самим себе, что мы живем среди людей. Это было не так.

Мы зашли в «Карлис», и я заказал себе большой бургер с говядиной и перчиками гуакамоле, а Майкл — пиво и крылышки «Баффало». Взяли подносы и сели за стол.

Майкл одним залпом отхлебнул треть бокала и посмотрел на меня своей озорной, ребячьей улыбкой.

— Так что, у тебя появилась девчонка, Бадди?

— Да, не то чтобы…

— Как вы с ней познакомились?

— Это что, допрос?

— Да нет же, — Майкл засмеялся и прикончил остаток бокала. Громко брякнул им об стол и вытер подушкой большого пальца усы. — Мне интересно, взгляни на меня, я кучу времени в глаза женщин не видел.

— Тебе только что продала пиво женщина, дядя.

— Не валяй дурака, Бадди, ты прекрасно понимаешь, о чем я.

Это может показаться чертовщиной, но я понятия не имел, как перед ним возник очередной бокал. И пока я думал, что ему ответить, Майкл здорово к нему приложился.

— Какая она из себя, эта Мэй? Как вы с ней познакомились?

В этот момент я вспомнил, откуда у меня взялся ее телефон. Это меня жутко разозлило. Старик все знает и просто валяет дурака. Теперь я жалел, что попросил его об этом. Только занятый едой рот удержал меня от резкого комментария. Дожевав, я сказал:

— Мы познакомились в интернете, представь себе.

За моей спиной шипели гамбургеры.

— Красивая, наверное, до чертиков. — Сказав это, он как-то нервно погладил кончиками пальцев край подноса.

— Да, так и есть.

— Ты, небось, наплел ей всякого, да? Что ты детектив и все такое.

Я посмотрел на Майкла: высокий, переходящий в залысину лоб был красным и слегка шелушился; видимо, зараза уже подбиралась к его лицу. Он смотрел на меня и улыбался, а глаза его стали стеклянными от выпитого пива.

— Майкл! — не выдержал я. — Ну что за любопытство?

Я не замечал того, как часто разговариваю с ним тоном обвинителя. Меня всего просто трясло. С каждым днем между нами росло непонимание, словно катящийся с горы снежный ком. Мне было жалко Майкла. Он был человеком, находившимся под давлением старости и алкоголя. Я смотрел на его жирные пальцы, на то, как он обгладывал куриные кости, словно пес и кидал их прямо на поднос, торопливо запивая пивом.

Наконец он собрался сказать мне что-то, и пивной бокал застыл в воздухе на полпути к его рту.

— Ты стал каким-то скрытным, Бадди, не подкопаться. Все думаешь о чем-то. Молчишь.

— Я тебе уже говорил. Мне кажется, мы не там ищем, — медленно произнес я.

— Расследование только началось, не торопись жить, Бадди. Будешь смотреть во все стороны — не увидишь того, что творится у тебя перед носом. Нужно уметь жертвовать частным во благо общего. — Рот он утер салфеткой, отодвинув в сторону пустой бокал.

— Ты это к чему сейчас?

— То, что мы имеем на данный момент — единственные настоящие зацепки. У копов слишком мало шансов раскрыть это дело, а у нас тем более. Но если мы будем работать скрупулезно, мы, в конечном счете, можем добиться успехов.

— И что же я по твоему должен делать?, — продолжил я. — Изучать вместе с тобой видеозапись из лифта, вдоль и поперек изрезанную, или изучать ее аптечку? Мы даже не знаем, что вырезали из записи копы, как мы можем вообще судить о чем-то?

— Я тебя ни к чему не принуждаю, Бадди. Наоборот, даю тебе карт бланш, делай что хочешь, но, умоляю, смотри при этом себе под ноги.

— Ты слышал о недавней вспышке туберкулеза?

— Да. — Майкл без смущения облизал жирные пальцы, а затем с усердием принялся оттирать их салфетками. Через минуту из использованных салфеток на столе вырос целый сугроб.

— Так вот, есть тест на определение у больных туберкулеза — «ЛАМ ЭЛИЗА».

Майкл задумался. Он достал из кармана пиджака нераспечатанную пачку «Лаки Страйк», снял с нее целлофан, оторвал фольгу и вытащил сигарету. Поднес ее к губам и понюхал табак. Но закуривать не стал, а лишь держал сигарету в пальцах, слушая меня.

— А еще, это конечно ни о чем не говорит, но это произошло в один день с тем, когда Элизу нашли в баке с водой.

Майкл ничего мне не ответил, а лишь поднялся из-за стола, запихивая себе в рот остаток курицы. Я встал вслед за ним, и мы вернулись в контору.

После обеда я еще немного посерфил сеть, но так и не нашел ничего нового, а примерно без четверти пять пришло сообщение от Мэй:

«Можешь приехать в шесть»?

Тогда я собрался, накинул на плечи пиджак, закинул в сумку лэп-топ и блокнот.

— Я возьму твою машину, Майкл?

Майкл сидел перед погасшим монитором своего компьютера, в руках держал воткнутый в точилку карандаш. Он посмотрел на меня, и тогда я впервые заметил что-то в его взгляде. Что-то, что укололо меня, словно иголка.

— Конечно, Бадди.

Я подошел к нему и положил руку ему на плечо.

— Я сам здесь все закрою, — сказал он.

Едва я дошел до двери, Майкл меня окликнул.

— Если что-то можно одинаково объяснить несколькими способами, стоит выбирать наиболее простой, парень. Если ты слышишь топот копыт, думай о лошадях, а не зебрах.

Мне не хотелось больше смотреть ему в глаза, было в них что-то противное моему уму, и я не глядя закрыл за собой дверь.