12
Знакомство с особой, о которой предостерегала Ася, произошло совершенно обыденно. Ничто не предвещало бурного романа, да и романа вообще. Как бывает в подобных случаях: «Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь».
Однажды будним днём я собирался на прогулку, когда ко мне подошёл Альба и попросил принести сигарет.
— Ты на лёгкие перешёл? — спросил я.
— Это не мне, попросили.
Я принёс сигареты и положил на стол. Мы стояли на балконе, когда в палату вошла девушка в бордовом халате. Альба сказал, чтобы взяла сигареты. Девушка поблагодарила. На что Альба заметил:
— Его благодари… такие люди ходят тебе за сигаретами, ты даже не представляешь.
— Ладно тебе, — сказал я, — ты сейчас наговоришь.
Девушка не решилась заговорить со мной. Перекинулась парой фраз с Альбой и вышла из палаты.
— Кто это? — поинтересовался я.
— С первой палаты. Недавно положили. Только вставать стала.
— Да, я заметил — по стеночке ходила. Её и сейчас пошатывает. Откуда она?
— Терская, — сказал Альба многозначительно.
— Понятно, вы по-землячески спелись, — пошутил я.
— Я ни с кем не спелся, — язвительно произнес он. — Куда мне до тебя? Она просто попросила принести сигареты.
— Что тут такого?.. Курить только плохо.
— Не пройдёт и десяти дней, как ты с ней споёшься. Вот увидишь… Отвечаю, — сказал Альба и прилёг на койку.
— Глупости не говори, — сказал я и вышел из палаты.
Я припомнил, что встречал эту девушку возле процедурного кабинета. Она была в этом же бардовом халате, великоватом, висевшем на ней, как на вешалке. Из-за чего понять фигуру было нельзя. Привлекали лишь большие светлые глаза. В остальном же ничего замечательного в ней не было.
Второе наше знакомство произошло так же в палате у Альбы, куда я частенько захаживал.
— Перекусить не хочешь? — спросил он. — Сейчас принесут.
Я присел, мы разговорились. Дверь палаты открылась, зашла наша знакомая. В руках у неё была тарелка, на которой был сервирован сыр, редиска, свежая зелень. Она хотела преподнести Альбе, но он показал на стол. Тогда она поднесла тарелку мне. Я взял кусок сыра, немного зелени и принялся жевать, раскачиваясь на сетке койки.
— Может быть, варенье будете? — спросила она, как бы желая нам угодить, — домашнее, принести?
Альба промолчал, а я спросил:
— Как тебя зовут?
— Ира.
— Благодарю, Ира, не надо. Посиди с нами.
А Альбе сказал:
— Сейчас женская забота такая редкость. Оцени!
Ира посмотрела на меня заинтересованно, изучающим взглядом.
В разговоре Ира приврала, что училась в мединституте… запуталась и созналась, что училась в медучилище. Но заверила, что уколы может делать легко.
Я подумал: «Хотела приукрасить, набить себе цену, или?..» А оценивая, как женщину: «Какая она страшненькая, нос широкий с высокой горбинкой, лоб узкий, густые русые волосы растут чуть ли не от бровей, когда улыбается рот большой, клыки немного выступают из ряда передних зубов».
Я не удержался и пошутил:
— Девушка, вы с графом Дракулой не знакомы?
Но Ира не поняла шутку и призадумалась.
Когда она ушла, я сказал Альбе:
— Девушка оказывает тебе знаки внимания. Не теряйся.
Он пробубнил что-то неопределенное.
Позже Ира сама сделала шаг навстречу.
Как-то в солнечный день, когда коридор стихает после обхода и процедур, в дверь постучали. В палату зашла Ира. Неловко улыбаясь и приглядываясь к незнакомой обстановке, она спросила, может ли со мной поговорить? Я попросил её присесть.
Ира неуверенно начала говорить, что якобы одной девушке нравится парень, то есть я, но она стесняется и, вообще, как ей быть?
Зная эту игру, я не торопился с ответами, давал ей выговориться и наблюдал.
Ира была одета не по больничному — в бардовый халат, а в короткие джинсы — бриджи и салатного цвета кофту. Впервые я увидел на ней макияж. Говорила она, склонив голову набок, и лишь поглядывала на меня.
Я смотрел на неё и думал: «Зачем мне это?»
Ира не нравилась мне нисколько. Это был не мой тип женщины. В ней не было ничего привлекательного. Ничего кроме глаз. Большие серо-голубые глаза были настолько ясные и живые, что таких красивых, притягательных глаз я никогда не видел.
Передо мной проплыл мираж… я увидел ангела, весь образ которого напоминал скорее демона. Он прошёл семь кругов ада и семь огней стыда. Попадал в силки, где бился, как птица. Порезал, опалил крылья. Так устал и измучился от непроглядной тьмы непонимания и грязи бытия среди демонов, что стал похож на них. И лишь миндалины огромных глаз, чистых, как детская слеза, отражали божественный свет так, как отражает душа ангела.
«Глаза — зеркало души, — подумал я. — Посмотрим, что кроется за этим сокровищем?»
Ира попросила мой номер и, записав в память раскладной «Моторолы», просияла.
— Ладно, — сказал я, вставая. — Мне надо съездить домой.
Ира жалобно посмотрела на меня. — Можно я провожу тебя?
— Зачем?
— Просто… Мне так хочется.
— Хорошо, проводи.
Для меня это было ново. Я не привык к такому обороту. Но что-то интриговало, и я не пасовал.
Не дойдя до троллейбусной остановки, мы присели на лавочку. Я не торопился, было около трёх по полудню. Погода стояла хорошая, располагала к лирической беседе.
Ира рассказала, что мать бросила её в детстве. Оставила у бабушки, матери отца, и вышла замуж повторно. Развязка семейного кризиса пришлась на её рождение. Отец сидел. Воспитала её бабушка. Потом, в четырнадцать лет, по настоянию тётки, её выдали замуж. Будущему мужу нужна была отсрочка от армии, и не думая о последствиях, какие непременно бывают в таких случаях, сыграли свадьбу. А последствия не заставили себя ждать и явились в форме внематочной беременности, операции и удаление правой трубы по-женски. При словах, что она не может иметь детей, глаза Иры налились слезами.
Ещё, что после четырнадцати лет брака, она находится на стадии развода. Муж винит её, как бесплодную, и не хочет с ней жить. Врачи тоже говорят, что причина в ней и перспектив стать матерью никаких.
Ко всем бедам ещё и туберкулёз. Обычная картина — он там, где всё так.
Я сел в троллейбус и поехал домой.
Принял душ. Выйдя из ванной комнаты, нашёл свой мобильник с несколькими пропущенными вызовами и сообщениями. Мать тоже сказала:
— Твой телефон разрывается. Кто это тебе звонит?
Это была Ира. «Она не из тех, кто, взяв номер телефона, неделю собирается позвонить», — подумалось мне. Не прошло нескольких минут, как Ира опять позвонила.
— Ты что трубку не берёшь? — спросила она неуверенно.
— Я в душе был.
— А-а… Когда ты приедешь?
— Скоро, а что?
— Ничего. Хочу, чтоб ты поскорее приехал.
В трубке послышался смеющийся женский голос.
— Ты с кем? — спросил я.
Уж больно это напомнило Асины звонки с очередной попойки, где слышны были хмельные голоса. Обычно пьяная она звонила и перечисляла с кем и где они бухают.
— С Залиной на лавочках сидим, — ответила Ира. — Как ты уехал, я в больницу не заходила. Погода хорошая. Залина вышла, и мы семечки грызем. Приезжай.
— Уже выезжаю.
Я сохранил её номер в памяти мобильного телефона, записал «Ира». Позже она перепишет на «Иришка».
События закручивались с небывалой скоростью. Но это забавляло меня. Было интересно переворачивать страницы увлекательной книги — жизни. Самой простой больничной жизни.
В эту же ночь мы познакомились с Ирой, что называется, поближе. Я приехал в больницу и не переставал удивляться. Ира и Залина были какие-то возбуждённые, как говорится, навеселе, будто гуляют на выпускном вечере. Окружили меня чрезмерным вниманием. Танцевали. Куда-то тащили. Просто заполнили собой. Я не понимал, как реагировать, и поддавался этой немного сумасшедшей игре.
Вечер мы провели у меня. Обход, который проводится перед отбоем, спугнул Иру и Залину, медсёстры разогнали их по палатам. Я выключил свет и начал готовиться ко сну.
При свете экрана телевизора я умылся и расправил постель. Дед лежал, смотрел какой-то старый фильм.
В коридоре опять рассыпалось веселье, покатился смех! Я вышел из палаты и увидел Иру и Залину, заигрывающих со всеми, кто попадался. Заметив меня, Ира, пританцовывая, продефилировала ко мне, пытаясь увлечь танцем. Становилось шумно. Я попытался остудить её, но она не унималась. Дабы избежать скандала с медсёстрами, я завел Иру к себе.
— Не шуми в коридоре. Что ты не спишь?
— Не хочу, — ответила она, осматриваясь в темноте.
— А что хочешь?
— Хочу с тобой…
— Что со мной?
— Хочу с тобой, — повторила она, как ребёнок.
— Ложись, — показал я на койку.
Ира, как по команде «тревога» в армии, только наоборот, разделась и прыгнула в постель. Каково же было моё удивление… Я думал, моя прямота отпугнет её, но не тут-то было.
«Да… такого я ещё не видел, это что-то новенькое».
— Дед, — обратился я к Виктору. — Ты уж не обессудь, посиди у соседей часок, пожалуйста.
— Чайку попью у Васи, — понял дед без лишних слов и вышел из палаты.
«Неудобно получается, — подумал я. — Ну да ладно, не каждый день ко мне в постель прыгают девушки».
Наутро Ира не находила себе места: «Вот я дура! Что я наделала? Что он обо мне подумает?» Она стыдилась своего поступка и не показывалась на глаза несколько дней. И я решил, продолжения не будет, и не ждал развития событий. Но она снова сделала первый шаг.
Возвращаясь в больницу после майского ливня, я шёл по тротуару, прыгая через лужи, и пытался не давить червяков. Ноктюрн майского ливня завораживает. Дождевые черви выползают и дарят праздник дроздам, пирующим на этом концерте. Ноктюрн стихает звоном ручейков, капелью молоточков по металлофону, пеньем птиц. И воцаряется аромат цветения.
Вдруг зазвонил мобильник.
— Привет! Ты где? — это была Ира.
— Подхожу к больнице.
— Я тебя встречу, сейчас…
Я поднялся на второй этаж, Ира только спускалась меня встречать.
— Ой!.. — засмеялась она. — Я не знала, что ты так близко, — остановилась пролётом выше и протянула ко мне руки.
Ира была неожиданно в чёрном: юбка до колена, кофта, на ногах туфли на маленьком каблуке. Оделась как на вечеринку в ПТУ. Накрасилась ужасно: ярко, вызывающе, вульгарно.
«Надела, что было или вкус отсутствует напрочь? — подумалось мне. — И к чему такая пёстрость в больнице?» Одним словом, её вид раздражал, если не сказать большего.
— Тебе нравится? — спросила она, прижимаясь ко мне на лестнице.
— Праздник какой-то?
— Мне так захотелось. Не нравится? — всматривалась она в меня.
— Конечно, нравится, — повёл я её на этаж.
— Для тебя, для себя… Могу я одеться?
Мы шли по коридору, и в чувстве неловкости я находил положительные моменты. Было приятно, что для меня кто-то одевается, пусть и не лучшим образом. Кто-то ждёт меня, пусть и не мой идеал.
То, что идёт к нам само собой — от бога.
Вечер мы провели у Залины. Ира с Залиной потягивали пиво и курили лёгкие сигареты. Временами заглядывали девочки с соседних палат. Поводом служили просьбы ниток, сигарет, чая. Такое необъяснимое и вместе с тем понятное женское любопытство.
Ира присаживалась ко мне на колени и прижималась щекой к моей щеке, при этом произнося: «Уф-уф-уф!.. Ух-ух-ух!..» Как мать прижимается к ребёнку: полная приязнь, удовольствие присутствия.
Эту ночь я провёл с Ирой в первой палате. Довел её до слёз, нечаянно. В какой-то момент заговорил о Марине. Иру это обидело. Она долго не могла успокоиться. Под дверью полночи слышались шорохи, будто ползали змеи.
— Какой ты жестокий, — говорила Ира сквозь слёзы. — Ты со мной, а говоришь про какую-то Марину.
Я не понимал её слез? Ведь не говорил Ире, что люблю её. Ничего не обещал. Наша связь была её инициативой, я лишь поддался. А тут уже обиды.
Наутро я прокрался к себе в палату, пока уборщицы не вышли в коридор, и лёг досыпать. Амурные похождения приходилось делать при строжайшей конспирации, чтобы комар носа не подточил. Только дай повод — хлопот не оберёшься.
Днём я заглянул к Альбе. Он недовольно процедил сквозь зубы:
— Разберись со своими женщинами.
— С какими женщинами?
— С такими. Сколько их у тебя?
— Что ты несёшь? Говори нормально.
— Ася припёрлась около полуночи… Я уже спать укладывался, в трусах стоял, телевизор выключал. Она бухая кричит: «Пойдём, послушаем, чем они там занимаются».
— И что?
— Я послал её…
— И правильно сделал. Если она погнала, я тут причём? Я же не виноват, что тут, кроме туберкулёза, диагнозов хватает.
«Так вот какие шорохи я слышал под дверью. Это Ася подслушивала. Совсем с ума сошла».
Но Альба неспроста так язвил, его «жаба душила», вот и поносил при удобном случае.
Ещё Ася в ту же ночь в припадке ревности наломала немало дров.
В нашу палату вместо Калы положили молодого пацана по имени Аслан. Симпатичный, приятный, на первый взгляд, парень. Так вот, Ася стала приставать к Аслану, чтобы лечь с ним в постель до утра. При этом уверяла, что бояться ему нечего.
— Я разденусь, а ты нет, — говорила она.
Фокус состоял в том, что Тенгиз утром увидит эту картину, будет ревновать и, возможно, кусать локти.
Аслан тоже послал её куда подальше. И Ася ничего лучше не придумала, чем сесть под дверью первой палаты и пытаться подслушивать.
Рассказ Аслана подтвердил дед, и сомнения развеялись. Многочисленные свидетельства половины отделения говорили о том же. Я не ожидал такого. И не понимал, почему Ася, старше меня на шесть лет, бывшая несколько раз замужем и готовившаяся к очередной партии, имеющая детей и внука, так быстро и бессовестно сошла с ума?
Начался пьяный прессинг из-за угла. Ася оказалась не из тех женщин, которые могут разумно развязать узел. Её хватало лишь на то, чтобы, напившись, звонить и выяснять отношения. Трезвая она не попадалась на глаза.
Как-то мы с Ирой сидели на балконе. Сумеречная тишина воркованием горлиц баюкала сосновую рощу. Тёмной вуалью опускалась ночь. Вороньим криком нарушил тишину звонок мобильника.
— Тебе сейчас хорошо? — послышался пьяный обиженный голос Аси.
— Да, — ответил я, недолго думая.
— А мне плохо. Знаешь, как мне плохо?.. Я сейчас приду, — неожиданно сказала она.
— Не надо приходить, — отрезал я. — Ты пьяная. Завтра поговорим.
— Это Ася? — спросила Ира, сидя у меня на коленях.
— Да.
— Что она хочет?
— Ничего.
— Как ты мог с ней связаться?! Фу!.. — противно икнула Ира.
Конец ознакомительного фрагмента.
