Каверна

Тенгиз Юрьевич Маржохов (2024)

Книга — терапия. Книга — реабилитация. Реабилитация как от хронической болезни, так и социальная. Каверна — как буквальный диагноз, так и социальный слой, где происходят события. Здесь представлен пейзаж провинциальной жизни не только Кавказа, но и всей России.Автор прошел суровую жизненную школу, побывал на самом дне, но не сломался, не разложился, не опустился. И подобно тому, как в домне вместе с рудой переплавляют металлолом в новый созидательный материал, переплавил в своей душе все невзгоды, злоключения и страдания, сохранил цельность натуры, поднялся в рост, обретя бесценный опыт и желание поведать о людях, встреченных на жизненном пути. Главный герой романа борется с хронической болезнью и встречает любовь, такую же неказистую, как его судьба. Она помогает ему, и в награду за это её жизнь налаживается. Сюжетной линией романа стала история любви, куда вплетены зарисовки того мира, куда не заглядывал ни рядовой обыватель, ни прозорливый интеллектуал.

6

О Гуле поговорим позже, а сейчас расскажу о том, как Володя исчез из больницы. Он, как оказалось, был знаком с Альбой, между ними была неприятная история, когда год назад они лежали в терапии. Я заметил, что они не здороваются между собой.

Как-то раз Альба предложил мне потерцить (карточная игра), я отказался, предложив вместо себя Володю. Но Альба противно поморщился, залился хроническим кашлем и сплюнул мокроту в плевательницу. Правда, потом, через несколько дней, я застал их за игрой.

Так вот, вернувшись в больницу утром в понедельник, я встретил толстозадую Ларису — вредную медсестру, которая пробубнила недовольно, что пока я отсутствую, происходят ужасные вещи и чуть ли не я в этом виноват. Я остановился, не понимая, и спросил:

— Что случилось?

— А то ты не знаешь, — ответила раздражённо через плечо эта муза Рубенса и удалилась, поскрипывая босоножками.

В палате никого не было, Володя где-то пропадал. Постель, несмотря на ранний час, была заправлена.

Я зашёл к Альбе. Он курил на балконе.

— Что случилось? — спросил я.

Альба посмотрел на меня щурясь, пытаясь понять — не глумлюсь ли я над ним? Перемялся с ноги на ногу, поменял стойку и нехотя процедил:

— Вова, гандон на меня кинулся.

— Как кинулся? — удивился я.

— Так… Сначала у вас в палате, потом у меня. Лариса на шум прибежала, кое-как его от меня оторвали. Здоровый гандон Ножницы схватил. Знаешь, ножницы у меня возле зеркала висели?

— Ну, ну…

— Чуть ножницами меня не пырнул, пидераст.

— Бухой был?

— Да, бухой. Х…й его знает, с кем он бухал?

— А что это вдруг он на тебя кинулся? Ни с того ни с сего, что ли?

— Старое, видимо, вспомнил.

— Что старое? — не понимал я.

— Год назад мы лежали вместе.

— И чё?

— Побили его слегка.

— За что?

Альба не хотел вспоминать, но раз уж начал, надо было договаривать.

— Залез в нычку без спроса, лекарство водой разбавил.

— Чьё лекарство?

— Наше: Кента, моё и ещё там одного…

— Ничего не взял, а просто водой разбавил?

— Да.

— Вредительство какое-то? Зачем он это сделал? — пытался я понять мотив поступка. — Он что-то объяснял?

— Ничего не объяснял. Просто, когда припёрли, сознался, что он и всё.

— И что дальше?

— Получил за это. Ещё мягко подошли, Кент — либерал. А сейчас по пьяни припомнил.

— Уже месяц как ты лежишь, — сказал я. — Если Вова посчитал, что неправильно к нему подошли тогда, времени было уйма трезвому разговор поднять. Да и вообще, такие рамсы сразу, по горячему, раскидываются. Если правым себя считаешь, зачем год ждать?

Я искал хоть одну причину, оправдывающую поступок Володи, но не находил.

— Гадский поступок, — подвел я итог.

Альба со мной охотно согласился, даже ободрился, найдя понимание в моём лице.

«Надо послушать Володю, — подумал я. — В таких случаях у каждого своя правда».

Я нашёл Володю с утра похмелившимся. От него разило перегаром трёхдневной попойки. Он был либо алкоголиком и наше знакомство пришлось на период кратковременной завязки, либо понимал, что пока не протрезвеет, серьёзный разговор не получится, а без предварительного разговора в больнице не побьют. И заливал глаза, пока была возможность.

— Что тут случилось? — спросил я у него без лишних церемоний.

— Что? — сделал он тупое, непонимающее лицо.

— Как что? Что у вас с Альбой получилось? Не успел я подняться на этаж, Лариса сказала: «Иди, узнаешь». Что я узнаю?

— А-а, я отомстил этому хуеплёту! — похихикал Володя и осёкся. — А чё, нельзя? Неправильно?

— Конечно, неправильно.

— Почему неправильно? — он попытался рассказать историю, которую я уже слышал.

— Ты лучше ответь на вопросы! — прервал я его.

И задал несколько вопросов. Ответа на вопрос — зачем он разбавил чужое лекарство? — не было даже год спустя.

Володя начал волноваться, видя, что даже приятель (то есть я) осуждает его. Стал говорить, какой Альба негодяй и интриган, и что он практически защищал свою честь.

— А ты бы как поступил? — задал он вопрос последней надежды.

— Я бы не лазил по нычкам, как крыса. Не разбавлял бы лекарства — не гадил бы. И убил бы базар на месте. А не ходил бы поджав хвост целый год, а потом, по буху, кинулся на человека.

— И что мне теперь делать? — челюсть у него отвисла.

— Не знаю, ты уже наломал дров. Но если это сработает?.. По-человечески подойди к Альбе и попроси прощения.

Володя подумал и вышел.

Позже в палату зашли Хус и Володя, с Хусом был молодой крепкий пацан.

Хус был смотрящим в больнице, смотрел за порядком, так как добрая половина больных были сидевшие. Выписка уже поджидала его, но пока позволяла слоняться по отделениям. Хус спокойно выслушал Володю. Молодой пацан — Муха, порывался настучать Володе по башке. Хус спросил:

— К пяти вечера ты протрезвеешь?

— Да, — ответил Володя.

— Тогда и поговорим, — подытожил Хус и они ушли.

Володя подсел ко мне.

— Я подошёл к Альбе. Сказал, что только из уважения к тебе прошу у него прощения, что был неправ.

— И что он ответил?

— Ничего. Промолчал.

— Понятно. Значит, он не принял твои извинения.

Я пошёл по больнице, хотел послушать мнение мужиков по этому поводу. И когда вернулся в палату, след Володи простыл. Он подмотал вещи и уехал.

Вечером, прознав о бегстве, все негодовали по-разному. Альба сказал, что найдёт обидчика и помочится на него.

— Я знаю, где его искать, — кривил он лицо от злобы. — Поймаю!..

На этом всё и улеглось.