Ключ от стального сердца

Тата Ефремова, 2022

Чтобы как следует подготовиться к экзаменам, одиннадцатиклассница Майя вынуждена на некоторое время переехать к молодой, эксцентричной тёте Оле, занятой необычным бизнесом. А после переезда и начала учебного года в другой школе все становится другим. Нереальным… волшебным… странным. Новые открытия, старые друзья и недруги… и чувства, которые то поднимают ввысь, то доставляют невыносимую боль.

Глава 11

Майя

Бурят появился как раз вовремя: все утомились, и небольшое шоу внесло в мероприятие очаровательное разнообразие. Я все ждала, когда он меня заметит. Заметил. Вероника ожесточенно зашептала на ухо:

— Май, ну тебе сейчас прилетит. Видела, фейс какой? Злющий!

Я пожала плечами и тихо ответила:

— Счет «один один». Акция «Побудь в шкуре других», скидка на весь ассортимент. Бонус — услуга «Почувствуй себя идиотом». Хотя о чем я говорю? Разве это сравниться с тем, через что прошла я?

— Ну не знаю. О чем ты думала, вообще? Если не хочешь с ним никаких дел иметь, лучше бы сидела тихо, как мышка.

— Я и сидела… пыталась сидеть. Намекала, в лицо говорила. Но кот не понял.

Вероника, которой я только этим утром рассказала историю нашего соседства с Максом, тоже немного злилась. Она привыкла быть в курсе всех моих приключений, а тут такая сенсация.

— Ты предательница, Ефимова! Могла бы позвонить! Я столько всего упустила!

— Ник, — с наигранной усталостью сказала я, — все это полная фигня. Посмотри на него. Ты думаешь, мы ему нужны? Нифига. Он же все это от скуки. Король вернулся, да здравствует Король. Он даже подкатить ко мне пытался, будто одолжение делал.

— А ты хочешь, чтобы он был такой, как раньше?

— Никто из нас уже не такой, как раньше. Это не значит, что лучше. Я вот только не понимаю, что за дружба навек с Димкой. Абсурд.

— Вот и спроси у своего Винни-Пуха, вы вроде как тоже друзья.

Ника еще дулась. Я же посмотрела по сторонам. Марченко не пришел. Мои сообщения в вотсап остались непрочитанными. Занят? Болеет? Стало тревожно. Вероника тем временем продолжала смаковать ситуацию.

— Нет, но он капец какой красавчик.

— Дима? Он милаха.

— Да какой Дима?! Я о Буряте. Эти его скулы, глазки монгольские. Влюбиться, что ли?

— Не дай бог, — передернулась я.

И скосила взгляд. Да, что-то азиатское в чертах Макса присутствовало по-прежнему. Это у него от мамы или от папы? От отца, кажется. Подумала и сама себя отругала: зачем вообще это семейство вспоминать? Чем дальше я от них держаться буду, тем лучше. Мало мне от всех Ковалевых в седьмом классе досталось?

Солнце тем временем продолжало движение по небосводу. Тени от деревьев сдвинулись, и начало припекать. А мне было вдвойне хуже: меня жег взгляд Макса.

Лилия Артемьевна тем временем говорила и говорила. Я слушала ее с легким удивлением. Неужели никто не чувствует, как она перед директрисой лебезит? Все ее слова повторяет, даже интонацию копирует. И гонит одно и то же, словно мы идиоты. А народ вокруг уже начал обливаться потом.

Так. Я, похоже, стала слишком мнительной — все еще горячо между лопатками. Самовнушение. И солнце. Зачем Максу на меня смотреть? Он, наверное, и забыл обо мне давно. Разочарован, зуб даю. Думал, по соседству студентки поселились, легкая добыча. А это какая-то Ефимова, прах под ногами.

Я обернулась и встретилась глазами с Бурятом. И все, ступор. Рассеянно скользнуть взглядом не вышло, я залипла в этом зрительном контакте — и Макс хищно мне улыбнулся. Я ответила… удивленной улыбкой. Изобразила что-то вроде: «Это вы мне? О! А! Так это был ты, Ковалев! Кто бы мог подумать!» Даже глазами похлопала.

Отвернулась, досадуя. И все-таки это очень некстати. Мне сейчас нужно думать о том, как нас по классам распределят, а не мериться с Ковалевым шириной оскала.

Лилия Артемьевна наконец закончила свою речь, все с облегчением выдохнули. Не успела я решить, к кому лучше подойти насчет распределения, перед глазами возникла рука. Мужская. Немного волосатая и… крупная, развернутая ко мне запястьем, на котором болтались какие-то ремешки. Такой удавить — раз плюнуть. Я непроизвольно шарахнулась и уперлась спиной во что-то мягкое. Покосилась через плечо… и выше… выше. Надо мной возвышался Ковалев.

— Чего ждешь? Кусай, разрешаю, — мягко произнес он.

— Чего?

— У тебя проблемы с визуальной памятью. Может, со вкусовой все в порядке? Узнаешь, чья рука.

Рядом заржал и противным голоском запричитал Тимохин:

— О, уже тискаются! Вы бы хоть куда-нибудь в уголок задвинулись, стыдобища-то какая! Срам!

Конец ознакомительного фрагмента.