Факультет боевой магии. Сложные отношения

Таис Сотер, 2017

Нелегко стать примерной спутницей жизни, особенно когда ты – амбициозная чародейка с огромными планами на будущее, а твой муж – Мартин Шефнер, властный глава Службы безопасности. Да и когда тут обучаться примерности, когда на носу собственная учеба и не менее властный наставник? А еще и юные боевые маги решили проверить на прочность слабую на вид чародейку… Так ли прочны окажутся чувства Софи к мужу? Создаст ли она артефакт, достойный рода Вернеров? Сможет ли Мартин вовремя понять, что в своем желании защитить любимую он может потерять ее доверие?.. Их отношения не будут простыми, пока они не поймут, ради чего им стоит быть вместе.

Глава 5

Проснувшись, не сразу поняла, где именно нахожусь. В этой спальне, используемой по большей части для хранения личных вещей, ночевать мне пришлось впервые. В комнате было ожидаемо пусто, но подушка на правой стороне кровати оказалась примятой, а на туалетном столике Мартин оставил лечебную мазь. Прихватив ее с собой в ванную, заглянула в зеркало. На шее все еще были видны следы от поцелуев, а запястья украшали свежие синяки и ожоги. Наглядное доказательство любви и внимания мужа — правда, слегка чрезмерного.

Выполнила несколько упражнений, которым научила меня Адель. Провалов в памяти и путаницы мыслей не было, как и странных навязчивых желаний — верный признак воздействия ментальной магии. Или же просто Мартин был слишком хорош, чтобы я могла поймать его за руку.

Настроение было хуже некуда. Вчерашний день, так приятно начинавшийся утренними поцелуями и флиртом, закончился катастрофой. И было непонятно, как после этого разговаривать с мужем. К счастью, он уже ушел, и я могла не опасаться встретиться с ним в столовой.

Наскоро позавтракав, спустилась в мастерскую и принялась за работу, накладывая на выбранное кольцо блокирующие чужую магию чары. В других обстоятельствах я справилась бы за пару часов, но переделать артефакт для Котовского оказалось непростой задачей — так много тонких нюансов нужно было учитывать, чтобы кольцо не сломалось в самый неподходящий момент… или не сломался князь.

Я почти уже закончила, когда раздался негромкий стук в дверь. За ней стоял Мартин. От него ощутимо пахло алкоголем, хотя взгляд был ясным и привычно цепким.

— Мне сказали, что ты с самого утра не выходила из мастерской. И не обедала.

— Много работы. Ты знаешь, как оно бывает.

— Твоя работа как-то связана с тем роанским слугой, что ожидает тебя у входа и отказывается отвечать, зачем ему понадобилась моя жена?

— Мне нужно ему кое-что отдать.

Я вернулась за кольцом, завернула его в холщовый мешочек и, обогнув наблюдающего за мной мужа, вышла в холл. Человек Анджея, веснушчатый верзила в придворной ливрее, сиротливо жался к стене и затравленно вздрогнул при моем появлении. Или не моем — за спиной у меня безмолвно маячил Шефнер. Не удивлюсь, если он корчил зверские рожи слуге. Поймать его на запугивании роанца не удалось. Когда я резко обернулась, Мартин безмятежно улыбнулся, ничуть не смутившись.

Взяв посыльного за локоть, я вытащила его на свежий воздух и буквально впихнула во влажную ладонь мешочек с кольцом.

— Передашь хозяину, и только ему. Учти: коснешься артефакта или хоть глазком взглянешь, ну или дашь взглянуть кому-нибудь другому, и я не поручусь, что тебя сможет кто-нибудь спасти. С чародейскими проклятиями шутки плохи. Понял?

Верзила поспешно закивал, дрожащей рукой запихивая мешочек за пазуху.

— Да, фрау.

— Можешь идти… Нет, подожди. Как там господин Котовский?

— Пресветлому князю немного нездоровилось с утра, но сейчас уже лучше, — отчего-то шепотом ответил роанец. — И он шлет вам свою благодарность.

Вот лучше бы денег прислал, честное слово. Но я рано расстроилась. Несколько старомодно поклонившись, слуга протянул мне шкатулку. Я не удержалась и тут же заглянула внутрь. Роанский речной жемчуг! Неровный, мелкий, но стоящий гораздо дороже того, что добывали грейдорские ныряльщики. И все из-за уникального багрового цвета и магических свойств. Роанский жемчуг являлся природным артефактом, впитавшим в себя магические потоки подземных вод и способным даровать владельцу доступ к тайным знаниям.

Мои услуги точно не стоили такой платы, но, будь это хоть трижды взяткой, отказываться от нее я не собиралась. Котовский отлично знал, чем меня можно подкупить. Никогда до этого я не чувствовала себя столь верной монархисткой.

Оторвав алчный взгляд от жемчуга, я уже гораздо дружелюбнее кивнула слуге и отпустила его.

— Что там у тебя?

Мартин ждал меня в холле. Я не удержалась и похвасталась, открыв шкатулку и продемонстрировав мужу алые бусинки.

— Ты же не собираешься его глотать? — тут же спросил менталист.

— Конечно собираюсь. Великие тайны…

–…ждут тебя на том свете.

— Господин Котовский не стал бы меня травить, — возмутилась я, со стуком захлопывая крышку.

— Господин Котовский просто не знает, какие нелепые байки о роанском жемчуге ходят в Грейдоре. Роанские маги используют жемчуг для усиления своих способностей, но они принимают его понемногу на протяжении нескольких лет. А с тебя бы сталось есть его пригоршнями.

— Спасибо, что предупредил, — ядовито ответила я. — Между прочим, всезнаек никто не любит.

Менталист лишь развел руками и миролюбиво предложил:

— Пойдем ужинать, Софи. Я страшно по тебе соскучился.

— У меня завтра занятия у второго курса, а я к ним не готова. Нужно зачаровать учебные болванки. Так что поужинаю в мастерской. Ложись без меня.

Мартин нахмурился, но спорить не стал.

Когда глаза уже заболели от напряжения, а чары начали путаться и рваться, я с неохотой отправилась спать. Но, увидев пробивающийся под дверью свет, зайти в нашу с мужем спальню так и не смогла. Он ждал меня. Возможно, хотел поговорить. Успокоить. Объясниться. Тогда я могла бы выслушать его, обнять, заверить, что все поправимо. Сказать, что соврала. Что все так же люблю его и боюсь потерять.

Но я стояла, прислонившись лбом к прохладному дереву, не решаясь коснуться дверной ручки. А затем открыла другую дверь. Корила себя за трусость, но была не в силах ничего изменить.

Легкие, почти бесшумные шаги. Матрас прогнулся под тяжестью мужского тела, и я ощутила дыхание на своем плече. Прижав меня к себе, Мартин начал ласкать грудь, то грубовато сминая между пальцев, то нежно поглаживая. Ладони у него оказались неожиданно ледяными, обжигая холодом сквозь ночную сорочку, и все же прикосновения мужа заставляли затаить дыхание от удовольствия. Почувствовав мое нетерпение, он опрокинул меня на спину. Ткань заскользила вверх, комкаясь на животе, руки властно раздвинули колени. Влажный язык коснулся внутренней стороны бедра, и я тихо застонала. Не открывая глаз, дотронулась до волос Мартина, удивляясь их мягкости. И прическа короче, чем мне помнилось.

— Тебе нравится?

Мужской голос знаком, но он не принадлежит Мартину. Вздрогнув от ужаса, распахнула глаза.

Танас Шварц, точнее, его странное подобие. Те же короткие рыжие волосы, подпаленные брови — как при первой нашей встрече. Но кожа безжизненно белая, вместо рта щель, рассекающая лицо, а в воспаленные глазницы вставлены кристаллы. И то, что ниже, едва ли можно назвать мужским телом. Человеческие руки и ноги не могли быть столь отвратительно длинны и странно изогнуты, будто не имевшие костей.

— Твой муж убил меня, но смотри, какую плоть я получил взамен. Быть големом гораздо удобнее, чем слабым смертным, не правда ли? — проникновенно произнес артефактор. — Когда заберу тебя с собой, сразу подарю новое тело, моя драгоценная.

Ледяные пальцы вжимаются в кожу все сильнее, но боли нет, словно я уже не человек, а безжизненная кукла, которую так легко сломать…

Вздрогнула и проснулась. Простыня подо мной мокрая от пота, одеяло сброшено на пол, а мышцы рук и ног задеревенели от судорог. В ушах оглушительно бился сердечный ритм. С трудом села, пытаясь восстановить дыхание, и тут же тошнота подкатила к горлу. Пошатываясь, поднялась. Оставаться одной было невыносимо.

Скрипнула дверь, ведущая в спальню супруга, и на пороге возник его силуэт.

— София?

Мартин. Его голос. На почти негнущихся ногах шагнула к мужу и прижалась к нему, пряча лицо на груди. Теплый. Живой. Настоящий. Он обнял меня в ответ и потянул за собой. Не отпуская, лег рядом на кровать.

Утром я сидела в мужнином халате на смятой постели и, неохотно ковыряясь в овсянке, наблюдала за тем, как Мартин собирается на работу.

— У тебя кофе стынет, — прошептала. — Посиди со мной немного.

Он уселся на край кровати, окинул взглядом поднос и увел с тарелки булочку с вишневым вареньем. Отхлебнув кофе, поморщился от его горечи — напиток наша повариха варила отвратный. Мне бы, конечно, как образцовой жене взять на себя приятную обязанность, только для этого нужно хоть раз проснуться раньше Мартина. Я пододвинула мужу молочник.

Недавняя обида померкла перед страхом и беспомощностью, испытанными мной ночью. А теперь к ним прибавился стыд за свою слабость. Такая взрослая, такая самостоятельная… побежавшая при первом кошмаре к мужу. К счастью, в Мартине не было ни насмешки, ни снисходительности. И вопросов он не задавал, будто не видел в моей ночной истерике ничего особенного. Зато из меня вопросы просто рвались, хотя и я предпочла бы сделать вид, что ничего не было.

— Почему это снова началось? Я думала, что избавилась от дурных снов.

Тогда, после похищения алертийцами, меня долгое время донимали кошмары, в которых фигурировал то мертвый Рено, то Танас Шварц. Теперь, судя по всему, театральная программа моих снов расширилась благодаря големам.

— Разве? — Мартин вздохнул. — Кошмары тебе снятся едва ли не каждую ночь.

— Тогда почему я этого не помню?

— Никаких заклинаний. — Менталист спокойно встретил мой полный подозрений взгляд. — И конечно, никакого чтения мыслей. Но это не значит, что я не способен почувствовать, что моей любимой женщине плохо, и успокоить прежде, чем она проснется в слезах.

— И как же ты меня успокаивал?

— Самым простым и старым методом, которым мужья успокаивают своих жен… Ты что, краснеешь? Обнимал я тебя и по голове гладил, шепча всякие глупости, а не то, что ты подумала.

— Ничего такого я не подумала, — пробормотала, стараясь не глядеть в лицо Мартину. — Это все неправильно. Глупо. Петера несколько дней держали под ментальным контролем, Джис лишился ноги и едва не умер. А я… со мной ведь ничего страшного не произошло. Меня не мучили и не пытали, отделалась легким испугом. И все же…

Мартин молчал, не торопил меня. Опустив ложку, которую нервно сжимала, посмотрела на свои руки. Пальцы дрожали, отражая внутреннее волнение. Я тихо рассмеялась, не в силах скрыть горечь.

— Эзра недавно рассказала мне о тех людях, что решают связать свою жизнь с СБ. И ты знаешь, размышляя об этом, я как никогда ясно и четко поняла, что совсем не гожусь ни для чего такого. Я домашняя девочка, испугать которую не сложнее, чем пятилетнего ребенка. Кошмары… как это жалко. Деду было бы за меня стыдно.

Маг взял мои ладони в свои.

— Никогда не считал тебя трусихой. Как по мне, ты, напротив, чрезмерно безрассудна. И подумай вот еще о чем. Менталисты военного министерства пытались взломать твой разум, чтобы заставить работать на Гайне. Слава богам, у них ничего не получилось, но это не значит, что вреда не было нанесено. А затем ты переместила свое сознание в голема. Думаешь, что у таких трюков не будет последствий? Ты артефактор, София, и в этом сильна, но, экспериментируя с другими видами магии, всякий раз рискуешь. В случае с ментальной магией — потерять себя. Какой бы умной и храброй ты ни была, у тебя есть свои слабости. И в этом нет ничего постыдного.

— А какая слабость у вас, господин Шефнер?

— Разве это не очевидно? Моя слабость — это одна невыносимо упрямая чародейка с серыми глазами и самой славной улыбкой, которую мне, правда, демонстрируют очень редко. — Мартин поцеловал мою ладонь и отпустил.

Улыбнулась. Точнее, попыталась.

— Не слишком искренне, но старательно, — грустно заметил менталист. — Расскажи мне, что тебе снилось. Может, станет легче?

— Едва ли, но если хочешь… — Пожала плечами. — Мне снился голем, который пришел, чтобы забрать меня с собой. Он выглядел как Шварц. Самое ужасное, что вначале я приняла его за тебя…

— Неужели мы так похожи? — Мартин скривил губы.

— Нет, ни в чем. Но… когда-то я доверяла мастеру. Настолько, чтобы ради встречи с ним покинуть свой дом ночью. Ты помнишь, чем это закончилось. Тогда я впервые узнала горечь предательства.

— Значит, ты снова чувствуешь себя преданной?

Кивнула, не поднимая взгляд.

— Тогда не молчи о том, что тебя волнует. Разговаривай со мной. Я не смогу ответить на каждый вопрос или рассказать обо всем, но обещаю быть честным.

— Правда или молчание? — хмыкнула. — Меня устраивает.

Отставила в сторону поднос с давно остывшим и почти не тронутым завтраком и опустила босые ноги на холодный пол. Все так же сидя к Мартину спиной, произнесла:

— Котовский приходил ко мне, потому что кто-то повредил его чары. Князя не пытались убить, просто хотели нанести ему вред. Ты знаешь что-нибудь про это?

Молчание было таким долгим, что я уже решила — так и не узнаю ответа. Но все же дождалась его, хотя услышала не то, что хотела.

— Если бы Анджей Котовский обратился ко мне, я был бы вынужден расследовать это происшествие. Но он этого не сделал.

— А сам ты в нахождении виновника не заинтересован? — В моем голосе появились сердитые нотки. Злиться на мужа бесполезно, да больше и не хотелось. Совсем тихо добавила: — Нападение на наследника престола — это государственная измена.

Семья моего отца, Гревеницы, всегда были лояльными монархистами, и в самые черные времена оставаясь на стороне короны. И хоть я была далека и от отцовской семьи, и от политики, но при мысли, что в решении императора Крейна кто-то мог сомневаться и косвенно противодействовать ему, мне становилось не по себе.

— Я глава службы безопасности Грейдора. Моя задача защищать в первую очередь интересы страны. Если Анджей Котовский столь уязвим и при этом самоуверен… что ж, полагаю, стоит задуматься, нужен ли такой монарх Грейдору.

Император был болен и уже не вставал с постели, канцлер, очевидно, заинтересован, чтобы Котовский не мешался у него под ногами… Глава СБ, если и не замешан в покушении на роанца, точно не был на его стороне. И на многое закрывал глаза. Нравилось ли мне это? Конечно нет. Меня возмущала до глубины души позиция Мартина, однако это был выбор моего мужа, и я не могла заставить его изменить взгляды. Но волновало меня не только это.

— Мои записи о чарах Котовского… Я была глупа и не позаботилась об их безопасности. И мне страшно думать, что князь пострадал из-за них, из-за того, что они попали не в те руки.

— Разве ты единственный артефактор, кто работал с Котовским?

— Нет, еще Петер. Но он… О-о-о.

Что ж, пусть поздно, но я поняла, как мои записи тогда оказались у военных. Петер был под внушением, и Гайне наверняка выжал из этой ситуации все возможное.

Я взволнованно повернулась к мужу:

— Но министр мертв!

— После его кончины министерство хорошо перетряхнули, но часть информации все же утекла, а некоторые из замешанных в дела Гайне сбежали. В том числе и Рейнеке.

При всей моей нелюбви к военному артефактору в его способностях я нисколько не сомневалась. Он был умен, чтобы, получив наши с Петером записи, легко разобраться в них. И достаточно нечист на руку, чтобы продать информацию подороже ради своего спасения. Кому угодно, начиная от канцлера и заканчивая теми же «белыми ястребами». Будто огромный груз упал с моих плеч.

— Я не стал бы тебя использовать, София. — Мартин сложил руки на груди, глядя на меня с осуждением. — И мне неприятно, что ты могла меня в этом подозревать.

— Прости, прости! Ты, конечно, бесчестный злодей и манипулятор, но как муж еще очень даже ничего.

— Как же высоко ты меня ценишь, дорогая!

Я переползла через кровать и, обняв Мартина со спины, положила подбородок ему на плечо.

— Все, больше о работе не спрашиваю, а то тебе потом придет в голову стереть мне память или посадить под замок.

— Всегда сложно удержаться от этого…

— Осталось выяснить самую малость. Зачем ты хранишь мой палец?

Мартин вздрогнул и инстинктивно попытался вырваться, но я вцепилась в него не хуже обезьянки.

— Давай-давай, не стесняйся. Мы же решили развеять все недопонимания между нами, так что самое время признаться в своих извращениях. Я давно подозревала, что с твоими вкусами что-то не так, но все же твоя коллекция смогла меня удивить.

— Это не то, что ты думаешь, Софи. Кое-что из того, что ты нашла, у меня действительно рука не поднялась выбросить. И мне нравится хранить то, что связано с приятными воспоминаниями о тебе.

— К примеру, палец, — хмыкнула я.

— Палец — другое дело, — глухо ответил Мартин. — Он служит напоминанием о том, как дорого может обойтись неосторожность.

Я уткнулась носом в шею Мартина, вдыхая запах его кожи. Это успокаивало.

— Ты коришь себя за произошедшее?

— Да. Я прозевал нападение, и в итоге пострадали самые дорогие для меня люди. Следовало самому приехать за тобой. И быть внимательнее к Петеру. Тогда бы ничего не произошло.

— Не ты ли твердишь мне постоянно, что я не должна слишком много от себя требовать? Разве это не так же верно и для тебя? Всякое случается. Невозможно знать все и быть ко всему готовым. — Я поцеловала Мартина и отпустила. — К тому же мы неплохо наваляли этим военным магам, которые на нас напали. Неплохо для двух артефакторов и одного боевика, а?

— Ты прямо как Джис. Он потерял ногу, тебя тоже ранили. Но вместо того чтобы вынести из этого что-то полезное, вы только хвалитесь, — вздохнул Мартин. — Мне пора. Проведи хотя бы один день без неприятностей, Софи.

— Ничего не могу обещать.

Еще раз поцеловав меня на прощание, Мартин пообещал устроить сюрприз на выходные и ушел. Когда за ним закрылась дверь, до меня дошло, что меня саму время уже поджимает. Собираться пришлось в рекордные сроки.

И все-таки умудрилась опоздать на семинар. Второкурсники были уже у дверей, когда я лихо влетела в аудиторию, втаскивая Ирму за руку обратно.

— Все садимся, берем себе по камешку и начинаем.

— Что начинаем? Какие камешки? — робко раздались студенческие голоса.

Из сумки на стол вытряхнула самоцветы и ослепительно улыбнулась.

— Будем учиться видеть чары. Это проще простого, не сомневайтесь.

Из кабинета мои подопечные выходили, держась за головы.

— Мои глаза, мои глаза, они сейчас вытекут… — пробормотал веснушчатый, часто моргая.

Я помогла ему не вписаться в стену и бережно направила в сторону выхода.

— Чары не увидеть, просто напрягая зрение.

— Я боевой маг, как я вообще могу увидеть всю эту мелочь? — пожаловался студент.

— По косвенным признакам, конечно же. Чары взаимодействуют с окружающей средой, и по тем возмущениям, что возникают вокруг них, можно понять, какие именно свойства у того или иного предмета. Треть группы, между прочим, это поняла.

— Ну да, к концу занятия, — мрачно заметил Бертольд Келлер. — Было бы неплохо, если бы вы нам хоть что-то объяснили, прежде чем давать задание.

Это был мой промах, но признаваться в этом не хотелось.

— Теория лучше постигается на практике, студент Келлер.

Проводив взглядом второкурсников, я хмыкнула и вернулась в аудиторию. Настроение было чудесным. Этак, глядишь, к концу года из моих студентов и получится что-то толковое.

Торопясь сбежать, второкурсники все оставили на столах. Я как раз собирала брошенные ими камни — немного замутненные, а кое-где и потрескавшиеся, когда почувствовала опасность.

Замерла, а затем поспешно повернулась к двери, лихорадочно проверяя свои артефакты. Долго ждать не пришлось. В дверном проеме возник один из старшекурсников, тот самый крепыш, у которого жена беременная. Как же его? Вспомнила. Ганс Яргер. Не нужно было быть менталистом, чтобы понять, что настроен он был более чем недоброжелательно.

— Фрау, я как раз вас искал. Вы не часто появляетесь в университете.

— Вы о чем-то хотите поговорить, студент Яргер? — спросила несколько формально, хотя внутри все сжималось от напряжения.

— Да, о своей жене. Ее отстранили от занятий и вынудили взять академический. Это вы постарались, фрау?

— Я просто объяснила декану, что вашей жене вредно появляться на моих занятиях. Чары, впрочем, как и заклинания, могут негативно сказаться на здоровье — и ее, и вашего ребенка. Вам бы следовало самому позаботиться об этом, Яргер.

Боевик пересек аудиторию, грубо отшвырнул стул, стоявший между нами, и навис надо мной.

— А теперь послушайте меня. Не смейте давать советы или совать свой нос в мой брак. Вы, чародеи, больно много о себе мните. Что вы можете знать о…

Студент говорил так громко, что хотелось заткнуть уши. Пришлось самой повысить голос.

— Отойдите от меня. Сейчас же.

Он замолчал. Губы искривились в злой усмешке.

— А то что — и на меня пожалуетесь?

— В любом случае угрожать себе я вам не позволю. Отойдите.

Яргер грубо схватил меня за плечо.

— Не раньше, чем вы извинитесь! А после этого пойдете к декану и скажете, что ошиблись. И если моя жена не сможет после этого вернуться, вам придется пожалеть.

— Студент Яргер, вы понимаете, где вы и с кем разговариваете? — спокойно спросила, с трудом заставляя себя не активировать артефакты. Провоцировать невменяемого боевика, от которого к тому же пахло алкоголем, было бы неумно. — Вы не вправе ничего от меня требовать. Сейчас же уйдите.

Парень встряхнул меня, заставив клацнуть зубами.

— Как же я ненавижу всех вас, надменных, высокомерных чародеев. Думаешь, что лучше меня?! Я докажу, что…

Резко выпрямила правую руку, толкнув Яргера в грудь и усилив свой жест чарами. Его отшвырнуло назад. Упав на пол, он тут же вскочил, не давая мне пройти мимо себя. Оскалился. Почувствовав, что он призвал магию, я поставила щит.

— Ганс! Спятил?!

Яргера буквально смело к стене, а вместе с ним и несколько стульев. Парты с грохотом повалились на пол. Меня при этом не тронуло. Я поспешно отскочила, активировав сразу все защитные артефакты. И только потом узнала в светловолосом мужчине Тео Адорно. Тот уже подскочил к пытающемуся подняться сокурснику и, поставив колено ему на спину, что-то яростно шептал. Затем, придерживая его за шею, вывел из аудитории. Ганс, как ни странно, не сопротивлялся.

Адорно вернулся минут через пять, когда я, немного успокоившись, начала расставлять мебель по своим местам. Он поднял несколько парт, аккуратно поставил в угол сломанный стул и подошел ко мне.

— Вы в порядке, фрау Шефнер?

— В полном.

— Мне жаль, что так получилось. У Ганса будут неприятности?

— А вы как думаете?

Мне показалось, что староста старшекурсников будет уговаривать меня простить Яргера, но он лишь покачал головой.

— Что ж, этого следовало ожидать. У нас многие на взводе из-за перевода в столицу, но Гансу из-за Анны сложнее всего.

— У вас какие-то проблемы?

— Большинство живут в университетском общежитии, Анна и Ганс в том числе. И наших постоянно цепляют. Боевиков не очень-то любят, особенно в свете последних событий. Если Ганса отчислят, потом ему будет сложно найти работу. А ему нужно еще и о жене с ребенком позаботиться.

— Никто не будет отчислять его на последнем курсе, хотя, может, и стоило, — ответила сердито. — И если ваши одногруппники постоянно кидаются на людей, то я не удивляюсь, что их не любят.

— Можете наказать Ганса или винить меня, ведь это моя группа приносит всем неприятности, но только не относитесь к нам как к отребью магического общества, — неожиданно серьезно сказал Адорно.

— Бросьте, Тео. Среди моих друзей есть боевые маги, поэтому я отношусь к вам без всякого предубеждения, — сообщила, направляясь к двери.

— Тео? Вы назвали меня Тео, фрау Шефнер? — весело воскликнул студент, следуя за мной. — Значит ли это, что я снискал вашу благосклонность?

— Вы же мне помогли, так почему бы и нет?

Адорно проводил меня до деканата и, раскланявшись, ушел «устраивать головомойку Гансу», как он выразился. Я заглянула в приемную к декану.

— Он здесь? — отчего-то шепотом спросила у секретаря. Тот покачал головой. Что ж, может, и к лучшему. А то я слишком взбудоражена, еще лишнего наговорю. — Жаль. Тогда я могу воспользоваться его телефоном?

На самом деле никакой спешности не было, но стычка с Яргером напомнила, насколько я на самом деле уязвима. И что кое-кто все еще ждет моего ответа.

Прикрыв дверь в кабинете декана, подняла трубку.

— Я вас слушаю, — прощебетала телефонистка.

— Соедините меня с главой магического отдела полицейского департамента Корбином Рихтером, пожалуйста.

— Минутку.

Ждать мне пришлось все пять, прежде чем Рихтер вышел на связь.

— Да?

— Это Софи. Мастер, я готова приступить к изучению заклинаний.

— Хы-хы… то есть очень хорошо. Я и не сомневался.

— Правда, у меня, точнее у Мартина, одно условие. Тренироваться мы будем на полигонах СБ.

— Вот же засранец! — восхитился Рихтер.

— Мастер!

— Тогда давай в эту пятницу, после твоих занятий в университете. И оденься… ну не как обычно. Поудобнее, что ли. Никаких юбок, поняла?

Кажется, Рихтер планировал от души повеселиться за мой счет.

У меня не такая уж яркая и запоминающаяся внешность, поэтому я привыкла почти всегда оставаться незаметной. По крайней мере до того, как открою рот или начну чаровать. Но сегодня меня провожал взглядом каждый мужчина, мимо которого я проходила, заставляя ускорить шаг и наклонить голову, пряча румянец. Вокруг столько подчиненных моего мужа, а я в брюках, пусть и довольно свободных. И толстой кожаной куртке Мартина: Рихтер поздно предупредил, что мы будем заниматься на открытой площадке, вот и пришлось просить у супруга что-нибудь на замену моему элегантному пальто.

Мне следовало думать не о своем отвратительном виде, а о том, куда и как иду. Завернув за угол, умудрилась с размаху столкнуться с шагнувшим мне навстречу мужчиной.

— Простите, фрейлейн… Вернер?

Я подняла голову, чтобы встретиться с изумленным и несколько заинтересованным взглядом светловолосого мужчины.

— Не узнаете? — вскинул он брови и скрестил на груди руки. — Я Карл.

Ах, точно, Карл Крайз! Тот самый незадачливый менталист, с которым мы испытывали мой первый ментальный артефакт. Ему мой эксперимент вышел боком — в итоге мага отправили в длительную командировку в дикую глушь. Стоит сказать, что жизнь вдали от столицы пошла ему на пользу. Он окреп, избавился от кислой мины и рыбьего взгляда и в целом стал выглядеть гораздо симпатичнее.

— Господин Крайз, рада вас видеть! И давно вы в Брейге?

— Я провел в Керне около года, — мрачно ответил маг. — А потом еще год отмывался от угольной пыли в Торнеме, который чуть южнее. Там дожди. Постоянно. Так что Торнем я теперь тоже ненавижу. В столице я всего ничего и безумно этому рад. А вы, фрейлейн, значит, все-таки устроились работать в СБ?

— Не то чтобы я работаю в СБ… — замялась, — у меня здесь будут проходить тренировки. — Поправила сползавшие рукава куртки и робко улыбнулась: — Вы простите меня, что я вас тогда в это втянула. Не думала, что так получится.

— Ничего страшного, — уже более миролюбиво ответил менталист. — Не хотите куда-нибудь сходить в свободный вечер? Я еще тогда хотел вас пригласить, но ходили слухи, что вы встречаетесь с бароном фон Шефнером. А теперь он вроде бы собирается жениться на дочери мэра Торнема.

— Я тоже замужем, так что едва ли это возможно, — тактично намекнула я, скромно потупив взгляд.

Молодой маг язвительно уточнил:

— И кто же этот счастливый мужчина, который не боится отпускать свою жену в таком виде, да еще и в столь опасное место?

— Очевидно, владелец этого места.

Мартин появился словно из ниоткуда, возникнув за спиной Карла.

— Крайз, вам нечем заняться, кроме как флиртовать с моей женой? Или вы соскучились по северным пейзажам? — вкрадчиво спросил он.

— Босс! Я не… — Менталист ощутимо побледнел. — Как вы умудряетесь это делать?!

— Оттачивайте свои способности, Крайз, а не шатайтесь по коридорам, и, может быть, тоже на что-нибудь будете годны. Свободны.

Заметив довольный блеск в глазах мужа, я ткнула его локтем в бок.

— Ты ужасен. Зачем так измываться над своими подчиненными? И что ты тут делаешь?

— Провожаю тебя до полигона. И отмечаю всех, кто плотоядно на тебя посмотрел. — Мартин поправил мою крутку и застегнул верхние пуговицы. Удовлетворенно кивнул. — Да и с Корбином не мешало бы поговорить. О технике безопасности.

Рихтер уже ждал меня на небольшой покрытой песком площадке, нетерпеливо вышагивая по ней. При виде хищно направляющегося к нему Мартина он застыл, а затем раскинул руки, рассчитывая на дружеские объятия. Мой муж красноречиво спрятал ладони в карманы и прохладно кивнул алхимику. Я скромненько уселась на скамеечку, не собираясь участвовать в этом цирке, и издалека помахала наставнику.

Разговаривали маги недолго, но довольно напряженно. Рихтер то и дело нервно дергал головой, поглядывая то на меня, то на менталиста, а Мартин, напротив, точно в статую с пустым лицом превратился. Верный признак того, что был он чем-то изрядно увлечен, чтобы следить за мимикой.

— Он будто выпил у меня все счастье и радость, — пожаловался мне Рихтер, когда менталист ушел. — Как ты вообще выносишь Мартина? Не понимаю.

— Вы же вроде с ним дружили раньше, — заметила я.

— Да-а, дружили. Примерно как кобра дружит с мангустом, — проворчал маг. — И во что это ты вырядилась?

Я покрутилась, демонстрируя, как разлетается ткань вокруг моих ног.

— Это юбка-брюки. Прилично и удобно.

— А что, мне нравится. Тоже, что ль, такие себе приобрести?

— Мастер, вас же засмеют.

Рихтер искренне удивился.

— Да кто посмеет-то? Я же повелитель стихий. К тому же вещь и в самом деле практичная. В этих огромных штанинах не только симпатичные женские ножки можно прятать, но и гранаты, ножи… и прочее, — неожиданно скомканно закончил он. И тут же пояснил свою заминку: — Шефнер слезно умолял не наводить тебя на дурные мысли и не шутить неприлично. Так что будем невинно и мирно плести веночки… ну почти. Как ты отнесешься к небольшой разминочке? Кругов так двадцать-тридцать вокруг поля? Не очень? Ну тогда сразу приступим к настоящему волшебству.

Если честно, я не верила в то, что алхимик сможет меня хоть чему-нибудь научить. Где это видано, чтобы артефактор заклинания использовал? Силенки не те. Но Рихтер так убедительно рассуждал о моем возросшем магическом резерве, что я повелась. За что вскоре и поплатилась.

Пока Корбин объяснял, что к чему, все было прекрасно. О том, что существуют универсальные заклинания, доступные сильным магам независимо от их специализации, я уже знала от Мартина. Одним из заклинаний этого порядка он воспользовался, когда Шварц и алертиец решили украсть меня.

Владение такими заклинаниями требовало приличного резерва и запредельной точности и тонкости исполнения. К тому же большинство заклинаний было утеряно и забыто, а те, которые сохранились… скажем так, в классическом университетском образовании им по какой-то причине места не нашлось.

Корбина Рихтера учил его мастер, а того — свой, и так множество поколений, поэтому я становилась наследницей весьма древней, практически сакральной традиции.

— А мой муж знает те заклинания, которым ты собираешься меня учить? — полюбопытствовала я, разминая кисти.

— Знает, — коротко ответил алхимик, — даром что у него не было мастера, в отличие от меня. Он собирал информацию по крупицам то там, то тут.

— А если бы вы столкнулись в бою, кто бы победил?

Этот вопрос заставил его задуматься.

— С менталистами сложно сражаться, — наконец сказал Рихтер, — и почти невозможно победить. Но у их противников есть одно преимущество. Эффективность ментальных заклинаний зависит от умения мага оставаться хладнокровным. А я, как ты знаешь, неплохо умею раздражать людей. Так что в той единственной стычке, что у нас когда-то случилась, практически победил я.

— Практически?

— Ну да. Просто потом пришли другие маги и скрутили меня, — грустно вздохнул Рихтер. — Так что узнать, кто из нас раньше угробился бы, так и не удалось.

Больше отвлекаться мне алхимик не дал, заставив полностью сосредоточиться на запоминании последовательности действий. Вся магическая практика строилась на нескольких приемах — жеста, слова, воли и знака. Волей, то есть чистым, не выраженным вербально желанием, владели лучше всего менталисты, тогда как алхимики и артефакторы использовали чаще знаки. Целители и боевики обычно комбинировали слово и жесты. С них-то, с заклинаний, основанных на жестах, Рихтер и решил начать. Пальцы у меня были гибкие, проблем с памятью не было, так что я легко повторяла и запоминала связки движений. Проблемы начались, когда нужно было подключать саму магию. Я пыталась создать простую магическую сферу — похожую на ту, что используют боевики, но не уничтожающую все на своем пути, а освещающую пространство. Плетения, видимые только глазу мага, выходили очень красивые и изящные. Шарик искрился и пылал, но не на физическом уровне — со стороны казалось, что я нелепо размахиваю руками.

— Мало вкачиваешь силы. Нужно больше.

— Я не могу! Это мой предел.

По лбу струился пот. Встряхнула напряженные кисти и сняла куртку. На площадке было прохладно, но не ветрено — видимо, Рихтер заранее постарался сделать условия комфортными.

— Чувствуешь энергию, текущую в теле? — спросил алхимик, задумчиво грызя пожухлый стебель травы.

— Чувствую. А толку-то? — кисло ответила я.

— Тогда попробуем так. Забудь обо всех заклинаниях, что я тебе показывал. Направь энергию в ладони, но не пытайся ее во что-то воплотить. Пусть магия копится на кончиках пальцев.

Я послушно направила силу в руки. Пальцы начало покалывать, а спустя какое-то время и вовсе гореть, будто я погрузила их в раскаленный песок.

— Не отпускай, терпи, сколько можешь. Голова не кружится?

Закусив губу, покачала ею отрицательно. И в самом деле, хотя я продолжала черпать из своего магического источника, истощение не наступало. Магия бурлила в моей крови, опьяняя, как вино. Мир вокруг стал необыкновенно четким и ясным, а звуки — болезненно громкими. Даже собственное дыхание оглушало.

— Все, больше не могу, — проскрипела охрипшим голосом.

— Тогда просто позволь магии проявиться.

Проявиться? Всех обладающих даром с ранних лет учат, что нельзя выпускать сырую, неоформленную силу. Что отсутствие контроля опасно как для самого мага, так и для окружающих. Так что я испуганно посмотрела на Рихтера.

— Давай, Софи! Не трать мое время! — неожиданно гаркнул алхимик.

Я вздрогнула и на мгновение потеряла контроль. Сила вырвалась на волю, закручиваясь в вихри вокруг моих рук, которые всё нарастали и нарастали. Пространство пошло мелкой рябью, искажая очертания предметов вокруг и будто сгущая воздух.

— Мастер!

— Не паникуй! — жизнерадостно заорал алхимик. — Вспоминай заклинание!

— Так ведь поздно!

Рихтер протянул руку и коснулся одного из вихрей. Тот будто маленький змееныш обвил его запястье, скручиваясь в спираль. Не имею ни малейшего представления, как алхимик смог управиться с чужой магией, но это несколько привело меня в чувство. Мои движения вначале были неуверенными и медленными, но, почти явственно осязая, что магия отзывается и заклинание принимает форму, я обрела уверенность. Вихри сплетались в сферу, пылающую так ярко, что на нее было невозможно смотреть.

Мое первое настоящее заклинание! Простое, не самое сильное, но прекрасное. Я подняла руки, и, повинуясь моей воле, шар медленно вознесся над нашими головами, сверкая ярче тусклого солнечного диска на сером небе.

— Заканчивай, переутомишься, — приказал Рихтер, довольно улыбаясь. — Знаешь, как свернуть заклинание?

— Конечно. Вы же…

Левую руку прошило болью, потом свело судорогой. Сфера дрогнула и медленно растаяла, но мне было уже не до нее. Корчась, я рухнула на колени. Улыбка тут же сползла с лица алхимика. Не задавая глупых вопросов, он опустился рядом, положив свою широкую ладонь поверх скрюченной моей. Не сразу, постепенно, но становилось легче. Левую кисть я уже не чувствовала, но это было и к лучшему.

— Кажется, таким калекам, как я, стоит забыть о заклинаниях. И о сложных чарах, полагаю, тоже.

Протез из псевдоплоти, поставленный взамен безымянного пальца, отрезанного не в меру ретивым боевиком, был сделан искусно и свиду не отличался от настоящего. Но это была не та травма, о которой можно забыть. Я вспоминала о своей неполноценности всякий раз, когда чаровала. Теперь тяжелее давалось создание сложных плетений, да и некоторые артефакты уже не могла использовать так, как раньше. И сейчас… на мгновение забылась, и реальность жестоко о себе напомнила.

Рихтер молча поднялся и ушел, оставив меня глотать слезы от обиды и разочарования. Впрочем, вернулся он почти сразу же. Кинул на землю покрытый непромокаемой тканью мат и не спрашивая подхватил меня за подмышки и перетащил на него.

— Ложись, калека, — сказал маг, похлопав меня по плечу.

— Что?

От удивления даже слезы перестали литься.

— Ложись, говорю, на спину. С любого края. Покажу кое-что.

Послушно улеглась на мат и тут же поморщилась. Холодный, влажный, это и через плотную рубашку чувствовалось. Так и простыть недолго.

— Один момент!

Рихтер вернулся со своей кожаной курткой, подстелил мне под спину, еще и сверху укрыл моей курткой. И сам лег рядом.

— Что вы делаете, мастер? — отчего-то шепотом спросила его.

Теплые пальцы коснулись моей руки и плотно ее сжали.

— Смотри вверх, а не на меня.

Солнце уже клонилось к горизонту, и небо постепенно темнело. Воздух был по-вечернему прозрачен и холоден. Но лежать рядом с Корбином Рихтером оказалось неожиданно уютно. Тревога постепенно стихала, сменяясь безмятежностью.

— И правда успокаивает. Спасибо, что вы… Э-э-э?!

— О, так ты их увидела наконец! Или только вон того крупного, похожего на косатку?

Под облаками неторопливо проплывало огромное существо, отдаленно напоминающее полупрозрачного кита. А под ним, сбившись в стайки, сновали сущности поменьше. Несколько из них летели совсем низко, и я могла заметить, что все они немного отличались друг от друга. Одни, самые медленные, были похожи на вязкие плотные тени, другие выглядели словно медузы, а третьи и вовсе можно было спутать с комками пуха, двигающимися по рваной, хаотичной траектории.

— Это… то, что я думаю?

— Ну, если ты думаешь, что спятила, то ты не права. Это элементали. Я вижу их постоянно.

Рихтер вытянул верх свободную руку, и тут же несколько созданий ринулись к нему, толкаясь. Эти, отозвавшиеся на призыв Рихтера, были чем-то похожи на стрекоз с полупрозрачными красноватыми крылышками. Огненные?

Когда элементали сбились в кучку, Рихтер сжал ладонь в кулак, и над его рукой взвилось пламя. Впрочем, оно тут же погасло, и маг, извиняясь, сказал:

— Им тут нечем питаться. И воздух сырой. Было бы легче вызвать дождь. Хочешь?

— Нет, спасибо! — поспешила ответить. — Мастер, а почему я их вижу?

— Потому что ты моя ученица, — буднично ответил маг. — Управлять элементалями ты, конечно, вряд ли научишься, но видеть их сможешь и без моей помощи.

Он помахал рукой, и «стрекозы» рассыпались в стороны, полетев по своим делам.

— Здорово! — восхищенно сказала я. — Какой у вас прекрасный дар!

— Да, в такие моменты я об этом вспоминаю, — глухо ответил Рихтер. — Но чаще он приносит мне неприятности.

— Элементали могут причинить вред? — я скосила на него глаза, но тут меня отвлек один из пушистиков, пролетевший прямо над лицом. Попыталась его поймать, но рука проходила сквозь элементаля.

— Могут при определенных условиях, но люди всегда страшнее. Дар повелителя стихий не только приносит одиночество, но и лишает свободы. Мне строго не рекомендуется покидать столицу, а уехать из страны и вовсе невозможно.

Отчего-то настроение алхимика стало совсем мрачным. Но жалости он не терпел, поэтому я молчала, в ответ сжимая его ладонь в безмолвной поддержке.

— Когда ты появилась у меня в офисе, Софи… Ведь я мог позволить тебе умереть, не заключив с тобой магический договор. У меня возникли такие мысли. Сейчас я о них жалею, но тогда я был полон подозрений и ярости. Мне казалось, что тебя подослал Шефнер, чтобы найти еще один способ следить за мной.

Мой муж — один из тех, кто был обязан контролировать повелителя стихий — живое и мощнейшее оружие Грейдора. Корбин Рихтер способен вызвать град, ураганы, потопы или землетрясения у врагов, но не менее опасен он и для грейдорцев. Но он хороший человек. И мне сложно было винить его, ведь совсем недавно я тоже сходила с ума от недоверия к Мартину. Так почему Рихтер должен был сразу довериться той, что не спросясь ворвалась в его жизнь?

— Но то, как все вышло потом… я не жалею ни о чем. И рад, что у меня появилась такая ученица.

Мастер оказался неожиданно сентиментален, и было необыкновенно трогательно слышать от подобного человека, обычно насмешливого и язвительного, такие слова.

— Я не хочу, чтобы вы были одиноки, мастер, или чувствовали себя несвободным. Обещаю, что не стану оковами или обузой, но не уйду, пока вы не прогоните. Независимо от того, будет ли нас связывать договор.

— Сейчас не время для обещаний, Софи. Но спасибо. Я услышал.

В вечернем небе плыли странные, но безумно красивые существа, делая все, в том числе и наш разговор, несколько нереальным. И я сама не заметила, как заснула прямо посреди тренировочного поля, прижимаясь к плечу мастера.

Когда Софи тихо засопела, Рихтер даже обиделся немного. Он ей душу выкладывает, чудесами с нею делится, а она дрыхнет! Уже настроившись разбудить девушку, алхимик вспомнил, как сам сильно уставал сначала, когда учился расширять свой магический резерв за счет связи с элементалями. Это непросто — переступать через свои границы. Тем более с таким неопытным и нетерпеливым учителем, как он.

Осторожно, стараясь не потревожить девушку, он освободил руку и тихо сел. И что теперь? Будить или пожалеть и самому дотащить Софи до машины? Почему-то последняя мысль показалась необыкновенно соблазнительной. Это Софи когда бодрствует — маленькая злобная колючка, а пока спит — идеальный объект для обнимашек. Мягкий, теплый, приятно пахнущий… Чужой.

И ведь нельзя сказать, что ему не хватает женского внимания. Почему же руки так и тянутся к чужой жене, пусть милой, симпатичной, но едва ли в его вкусе? Это уже не просто желание достать Шефнера. И не покровительственная снисходительная забота, которая была изначально. Это вожделение мужчины к привлекательной для него женщине. Желание обладать ее душой и телом, быть единственным, на кого она смотрит с восхищением…

Похоть. Вот что это такое. Неуместная, грязная. Оскорбляющая ту, которая ему доверилась. Софи никогда не давала ему повода думать, что относится к нему иначе, чем к наставнику. И он с первой их встречи решил для себя, что будет четко держать границу между ними…

Светловолосая девушка стояла на коленях, протягивая ему руку. По бледной тонкой ладони струилась кровь, и чародейка морщилась от боли, закусив нижнюю губу. В серых глазах горело упрямство, смешанное с тихим отчаянием.

— Моя жизнь станет вашей до тех пор, пока будет длиться ученичество, — сказала девушка хрипловатым от волнения голосом.

Алхимик замер, очарованный представшей перед его глазами картиной. И вместо того чтобы выкинуть наглую девицу, подосланную главой СБ, за дверь, позволил втянуть себя в эту авантюру.

Корбин сердито помотал головой: вот и память его подводит. Когда Софи вынудила его принять договор, он злился и был удивлен. А еще заинтригован храбростью молодой чародейки. И ничего больше. Все остальное он себе сейчас напридумывал.

Чужой взгляд ожег спину. И Рихтер знал чей.

Мартин сидел на одной из скамеек за защитным барьером. Рядом с ним стоял термос, от которого вилась тонкая струйка пара. Решил отогреть уставшую и замерзшую жену? Было непривычно видеть Шефнера таким внимательным и заботливым, к тому же в ущерб работе. Кто бы мог подумать, что женитьба так его изменит!

Бесшумно поднявшись, алхимик соорудил вокруг сладко спящей чародейки кокон из теплого воздуха и подошел к менталисту, немного его потеснив. Глотнул из термоса горячего чая с молоком и только тогда понял, что замерз.

— Всегда удивлялся способности Софии засыпать в самых странных местах и в самых нелепых позах, — негромко сказал Шефнер. — При первой нашей встрече она заснула в моей библиотеке, в совершенно чужом для нее доме. А однажды я видел, как она спит, задрав ноги на спинку кресла и свесив голову к полу. И вот теперь. В СБ новичкам обычно даже дышать тяжело, а Софи расположилась на тренировочной площадке как на кровати.

— Такое бывает, когда у людей совесть чиста. Тебе не понять, — фыркнул Корбин.

— Может быть, — не стал спорить менталист. — Слышал ваш разговор.

— То есть подслушивал?

Мартин по своей давней привычке проигнорировал неудобный вопрос.

— Значит, нахождение в столице тяготит? Так почему бы тебе не уехать? Развеяться, попутешествовать по Грейдору, съездить к морю.

— Я служу не тебе и не канцлеру, а императору. А он меня не отпускал.

— Едва ли Крейну сейчас есть до тебя дело, — ответил Мартин, намекая на болезнь монарха.

— Хочешь от меня избавиться? — прямо спросил Рихтер. — Из-за жены или все же из-за роанца? Хотя одно другому не мешает, полагаю. Так вот, у тебя не получится.

— И почему же?

— Потому что у меня больше нет ни одной причины оставаться в стороне.

Алхимик любил насмешничать, но сейчас ему было совсем не весело. Тревожные мысли, будоражащие разум, желания смутные, незнакомые — все это заставляло Рихтера чувствовать себя бессильным. И оттого сильнее хотелось, чтобы и всегда столь уверенный в себе, столь высокомерный Шефнер вкусил этого же сомнения.

— Подумай о Грейдоре, Мартин. Это империя, которая стоит на глиняных ногах, притом стоит у самой пропасти. И ты хочешь ее толкнуть туда, ввязав нас в гражданскую войну. Ради чего? Амбиций канцлера? Или твоих собственных? — Менталист не стал отвечать, и Рихтер продолжил: — Да о чем это я! Тебе всегда было наплевать на других. Но ведь о своих близких ты беспокоишься. Тогда подумай о Софии. Ты действительно решил, что, если я уйду из ее жизни, она станет счастливее? Что сможешь дать Софи все, что нужно? Ты способен брать, мой друг. Красть, забирать обманом или просто отнимать силой. А сделать счастливой свою женщину, увы, ты едва ли в состоянии.

— Ничего не меняется, — меланхолично заметил менталист. — Ты как был глупцом без чувства самосохранения, так им и остался. Или надеешься, что договор с моей женой как-то тебя защитит?

Рихтер нахмурился.

— Я не трус, чтобы прикрываться женской юбкой.

— Значит, все-таки глупец. Это последнее предупреждение, Корбин. Не вмешивайся в мои дела. И в мои отношения с Софи.

Ни взглядом, ни голосом Шефнер не выдал своего раздражения, но это не могло обмануть алхимика. Как змей, застывший перед броском, менталист спокойно изучал своего противника, будто выбирая, куда вонзить полные яда клыки. Вот только вместо яда у Шефнера был его дар. Корбин Рихтер мог почувствовать готовящееся заклинание, но вряд ли был способен остановить его.

Пугал ли его менталист или и в самом деле готов был нанести удар? Корбина это уже не волновало. В памяти всплыла та первая и единственная стычка с ментальными магами, в которой он проиграл. Мерзкое, гадкое ощущение оттого, что в разуме копошится кто-то чужой, управляет твоей волей, выпивает силу…

Отзываясь на вскипавшую в крови мага ярость, земля вокруг скамейки взбугрилась, придя в движение.

— Знаешь выражение «провалиться сквозь землю»? — Рихтер оскалился. В зеленых глазах с узким зрачком заплескалось безумие. — Сейчас лишь моя воля удерживает нас от его буквального воплощения. Убить ты меня, конечно, успеешь, но тебя это вряд ли спасет. Интересно узнать, каково быть похороненным заживо?

Тиски невидимого обруча, сжавшие череп алхимика, чуть ослабились, зато пальцы Шефнера пришли в движение. Не только элементалист владел секретами универсальных заклинаний. Но до того как Рихтер понял, что именно готовил ему менталист, он заметил краем глаза движение. Еще одна атака? Маг повернул голову и с невнятным восклицанием бросился в сторону, уходя от траектории… чар? То, что на Софи не было артефактов, он вспомнил уже на земле, в которую ушел почти по колени и локти. Не в лучшем положении оказался и Шефнер, так же, как и Рихтер, среагировавший прежде, чем осознал, что таявшие в воздухе плетения чар не могли принести кому-либо вреда.

Софи опустила вытянутую руку, растерянно глядя на невозмутимо отряхивающегося от комьев земли Рихтера и мужа, пытающегося выдернуть свой ботинок из дерна, ловко сохраняя равновесие на одной ноге.

— Ох, простите. Приснилось что-то… — Скамейка жалобно затрещала и повалилась набок. — Это что, я сделала?!

Желание свалить всю вину на ученицу было более чем велико, но Корбин вспомнил, как распинался недавно о своей честности, и признался:

— Нет, это мы.

— Я попросил Корбина показать кое-что из своего арсенала, — поспешно добавил Мартин, кидая на алхимика предостерегающий взгляд. То ли себя выгородить пытался, то ли и вправду жену не хотел расстраивать. — Ты, видимо, почувствовала всплеск магии и проснулась.

— Хорошая реакция, — согласно кивнул Рихтер.

Ботинок менталиста с тихим чпоком ушел под землю, оставив Шефнера ни с чем.

Маленькая, но приятная месть напоследок.