Вторжение

Сергей Шангин

Ты умер? Великое дело! Рай, Ад, Страшный суд? Или нечто другое, вполне обыденное, к чему ты совершенно не готов? Почему мир, в котором ты оказался после смерти, так похож на твой собственный? Или не похож, а именно в нём ты и находишься?Неужели это продлится вечно и тебе суждено скитаться призраком по родному городу? Но что-то подсказывает – не всё так просто, как кажется. На тебя у кого-то есть планы! Знать бы ещё, что это за план, и какой будет плата за проделанную опасную работу. Книга содержит нецензурную брань.

— 8 —

— А повежливее нельзя? — истерично заорала женщина в ярком красном платье, на которую неожиданно налетел Михалыч. — Оденут портупею и прут, как на танке! — выговаривала она остолбеневшему полицейскому. — Вам дороги мало? Я же видела, вы специально в меня врезались!

Одета она была не современно, но элегантно, как это было модно годах в пятидесятых. На вид не старше сорока лет, стройная и подтянутая, как спортсменка, при этом голос выдавал человека облечённого властью или близкого к ней.

— Это… я не думал… — оправдывался Михалыч, как школьник перед директором. — Обычно же ничего… а тут как-то раз и стукнулись…

— Ну, то, что вас думать не учили, это заметно, — женщина поправила съехавшую набекрень шляпку, кокетливо проверила причёску и совершенно другим тоном продолжила. — Новенький? Боже, какая прелесть! Вы служили в милиции?

— В полиции, кхм, служил, да, — поправил Михалыч. — Позвольте представиться, старший лейтенант Добров Степан Михайлович, — он от усердия даже подмётками сапог щёлкнул, как заправский гусар. — Погиб при исполнении, так сказать! — со значением добавил он, гордо выпятив грудь.

— Настоящий мужчина! — восхитилась дама, сложив элегантные ухоженные руки перед высокой грудью. — Нинель! Можно просто Ниночка! Надеюсь, ваше сердце свободно и открыто для любви?

— Для чего? — Михалыч был несказанно ошарашен. — Я же умер! — сообщил он факт, о котором Нинель, похоже, забыла.

— И что из этого? — Ниночка мило улыбнулась, от чего на её щёчках образовались милые ямочки. — Любовь в душе, она не может умереть! Разве вам этого не говорили? Ах, какая прелесть! Вы такой наивный, Степан Михайлович, прямо, как мой первый муж. Он тоже всё твердил, что есть работа и семья, а всякая там любовь совершенно лишнее.

Казалось, Михалыч скоро совершенно утонет в этих бездонных голубых глазах с длиннющими загнутыми ресницами. Он только моргал и уморительно шлёпал губами, не в силах вставить хотя бы словечко в бурную речь Ниночки.

— Степан Михайлович, познакомьте же меня со своими друзьями, — буквально приказала Нинель, по-хозяйски взяв ошалевшего Михалыча под ручку.

— Егор, программист, — представился Егор, поспешив на выручку онемевшему соратнику.

— Э-э-э, а про… программист… — это приличное занятие? Незнакомое слово, знаете ли, как-то похоже на авантюрист, ха-ха-ха, — она так мило и беззаботно рассмеялась, что у Егора даже не появилось желания обижаться за сравнение.

— В нашем времени многое делают особые машины, их называют компьютеры, а мы пишем для них специальные задания — программы, по которым они работают. Поэтому моя профессия программист не имеет ни малейшего отношения к авантюристам, — он понимал, что для Ниночки его слова звучат непонятно и абсурдно, но с чего-то нужно начинать.

— Алина, учусь в школе, — девушка сделала некое подобие книксена, оробев под Ниночкиным напором.

— Корень, ой, Корней, то есть, типа учусь тоже, — замялся пацан.

— Ах, а что это на вас надето, Корней? — Ниночка озадачилась одеждами пацана. — Как-то оно вам не по размеру, разве так удобно?

— Вообще, без проблем, самый клёвый прикид!

— Прикид? Куда прикид? — не поняла Нинель пацанского сленга. — Вы это будете кидать?

— Ну, это типа так модно, — пояснил Корней, вызвав на лице Ниночки гримасу недоумения.

— Это модно? Молодой человек, вы не знаете, что такое модно, — заявила она безапелляционно. — Вот мой последний муж был начальником областного управления торговли. Я могла себе позволить шить на заказ у лучших портних города из тканей, которые даже не появлялись на прилавках магазинов. Это было модно! А то, что надето на вас, можно сразу выбросить. Но я понимаю, что тут вы бессильны.

— В смысле? Чего это я бессилен? — надулся Корней.

— Не в этом смысле, молодой человек, просто, в чём сюда пришёл, в том и будешь до последнего часа. Понятно? — она мило улыбнулась Корнею и сразу же переключилась на Алину. — Дитя моё, вам должно быть неуютно среди мужчин в ночной сорочке?

— Это не сорочка, это платье и, между прочим, очень дорогое и модное… в наше время, — уточнила она, поджав губки.

— Ну, не знаю, вот форма, — она лёгким движением руки провела вдоль фигуры Михалыча, — форма в любое время красит человека. А всё остальное так переменчиво, так зыбко. Сейчас лето, солнце, так приятно гулять в платье, а представляете, как я себя чувствую в промозглую осень или зимний мороз? Все идут в сапогах или валенках, а я в лодочках на каблуках! Бр-р-р! Нет, мне не холодно, если вы это хотели спросить, но как-то неуютно, противно, одиноко! Степан Михайлович, коварный вы мой, так что насчёт сердца и любви? Мы можем вот так, рука об руку, вдвоём идти дальше. Каким будет ваш положительный ответ?

Совершенно растаявший от близости роскошной женщины, считающей его образцом мужественности и эталоном моды, Михалыч кивал китайским болванчиком, витая при этом мыслями где-то в небесах.

Егору его вид показался несколько странным — крепкий мужик выглядел, как кисейная барышня, разморившаяся на жарком солнышке. Если бы не крепкая поддержка неожиданной спутницы жизни, он бы вполне уже мог лежать у её ног, продолжая улыбаться столь же умильно и глупо.

— Михалыч, номер табельного оружия? — спросил Егор, заглядывая в глаза полицейскому. — Давай-давай, вспоминай, ты его должен наизусть помнить!

Во взгляде Михалыча осмысленности не появилось, он будто находился под воздействием алкоголя или наркотиков, судя по расширившимся зрачкам, слабому дыханию и отсутствию реакции на внешние раздражители.

— Молодой человек, что вы пристали к Степану Михайловичу? Со мной ему не понадобится никакого оружия, — Нинель улыбнулась широко, хищно прищурив огромные голубые глаза, отчего вид её стал похож на волка, защищающего добычу от соперников.

Добычу?! Егор схватил Михалыча за руку и тотчас почувствовал, как из него мощно потянуло энергию, словно где-то включился огромный пылесос. У Нинель затрепетали ресницы, она глубоко задышала, получая ни с чем не сравнимое наслаждение от прибавки молодой живительной энергии.

— Пошла прочь, тварь! — закричал Егор и рванул Михалыча на себя, стараясь вырвать его из цепких объятий модной хищницы. — Помогайте мне, она его опустошит до нуля, если не разорвём контакт!

Корней схватил Михалыча за ремень и дёрнул вместе с Егором, но хватка Нинель была крепче бульдожьей.

— Не отдам, он мой! Уйдите или всех уничтожу, — зарычала она, ощерившись, готовая укусить любого, до кого дотянется.

Она сунула было руку в сумку, как будто собираясь достать оружие, но передумала, решив двумя руками удерживать лакомый кусочек.

— Щенки, вы ничего не знаете, ничего не умеете, вы корм для нас и не более того! Бегите и поживёте сколько-то ещё, пока не попадётесь в зубы другому долгожителю!

Алина не стала присоединяться к Егору, она кинулась прямиком к Нинель и попыталась вцепиться ногтями в её холёное личико. Та инстинктивно закрылась руками, защищая самое дорогое, что есть у каждой красивой женщины — внешность. Корней с Егором моментально оттащили Михалыча в сторону и не отпускали из рук, пока тот не начал помаленьку приходить в себя. Алина увернулась от встречной атаки Ниночки и быстро юркнула под защиту мужчин.

— Не особо и надо было, — фыркнула Ниночка, отряхиваясь и приводя в порядок платье. — Ещё пожалеете, Степан Михайлович, что не приняли моего любезного приглашения. От вас не сильно и убыло, просто с непривычки поплохело. А я бы вас всему научила, жили бы душа в душу. Эх, не понять вам мужикам одинокого женского сердца! Городок у нас небольшой, Степан Михайлович, может, свидимся ещё.

Она гордо вскинула подбородок и неспешно удалилась прочь, делая вид, что ничего особенного только что не произошло ни с ней, ни с кем бы то ни было ещё на этой улочке. Мимо них по-прежнему проходили люди, некоторые, совершенно не замечая скульптурную композицию «Спасение рядового Райна», другие, оглядывая их с явным интересом.

Но никто не кидался к ним с предложением помощи или советом, как жить в этом новом непонятном мире, полном опасностей. Эй, ангелы, вы где заблудились? Это не ваша работа сопровождать нас в мире усопших? Молчат! Видать, нет здесь ни ангелов, ни архангелов — крутись сам, как можешь!