Тайны стихий. Часть первая

Сергей Сергеевич Чижиков, 2021

Миллиарды лет существует реальность, управляемая таинственными правилами, наполненная секретами. История, вырванная из бесчисленных лет бытия, в которой самые разные люди в очередной раз попытаются разгадать все тайны, начинается сейчас. Герои не ведают цели путешествия, не знают, куда идти, они могут быть незнакомы друг с другом. Чтобы только вечность совершила еще один виток, все стерлось и вновь родилось, они обязаны раскрыть все тайны стихий. Они будут сражаться, бежать и прятаться, бесцельно скитаться, собирая ответы по крупицам. А в ответах на все вопросы – причина существования мироздания.

Ночь.

Июль — Август, третий год Патриарха.

Снова крыши, проклятые крыши. Нынче это слово наполняло жизнь Цимбы, занимая ее значительную часть. Темные предпочитали путешествовать именно по крышам. Они не могли перемещаться слишком далеко с помощью тьмы, потому использовали крыши как промежуточные площадки. Кое-где можно было переходить с дома на дом и вовсе безо всяких особых сил, обычным прыжком. Только риск упасть был велик, но Цимба пока не умела перемещаться, потому пользовалась лишь своими ногами, с подстраховкой силы. Теперь Цимбы вызывала силу достаточно легко, по крайней мере, по вечерам и ночью. Летнее солнце сильно ослабляло темных, затрудняя вызов силы и увеличивая ее расход в середине дня. Даже Дэнсу стало сложнее, он теперь проводил дни в каком-то из местных подвалов, где когда-то лежала в темноте Цимба. Он медитировал и пытался, с его слов, проникнуть во тьму поглубже.

Катерина и Вирк становились все более надоедливыми. Если к Дэнсу Цимба испытывала смешанные чувства, то двое его учеников вызывали лишь раздражение. Вирк прямо говорил, что Цимба — нахлебница, и они вынуждены кормить ее и одевать честно награбленным добром. Правда, вся одежда сводилась к грязно-зеленому комбинезону, предназначенном для скольжения во тьме. Еще Дэнс подарил Цимбе модный берет, чтобы она прятала под него свои длинные волосы, так было меньше шансов, что девушку узнают. Остальные же вещи Цимба носила с момента похищения, пару раз простирнув в небольшом тазу, благо хотя бы они были все черного или темно-коричневого цвета и пачкались не так сильно.

Катерина завела дурную привычку называть Цимбу сестрой при личных встречах. Каждый раз у Цимбы екало сердце при этом слове, так как вспоминалась родная сестра. Ориану, ее драгоценную сестренку, суд оправдал, указав, что девушка не была магессой и ее просто перепутали с близняшкой. Однако судья также отказал в возмещении, ссылаясь на существенный вред, потенциально предотвращаемый при аресте. После трех недель заключения Ориана была больна и почти не выходила из дома, вероятно, она подцепила какую-то заразу в стенах городской тюрьмы.

Катерина теперь учила Цимбу перемещению. Каждую ночь они уходили на несколько кварталов по крышам, чтобы остаться незаметными для охраны порядка, и Цимба тренировалась на очередном заброшенном чердаке. Конечно, учить Цимбу мог бы и Дэнс, но вмешалась банальная стыдливость: новичок не мог переместить ничего, кроме своего тела. Чтобы делать прыжки через тьму в тонком комбинезоне, нужны месяцы тренировок, — по крайней мере, так было у остальных — потому приходилось раздеваться догола. Даже присутствие Катерины очень смущало Цимбу, задумываться о тренировках с Дэнсом, годившимся ей в отцы, она не собиралась.

Между тем отца Цимбы уволили с работы, больше он не был помощником судьи и никак не мог найти заработок. Мама всю себя отдала на лечение Орианы и уход за ней, потому тоже не работала. Люди показывали на семью Шиглен пальцами, будучи уверенными, что они сторонники магии и колдовства. А охрана выставила у их дома наблюдателей. Знает ли семья об этих соглядатаях или нет, Цимба не имела понятия, но их видел Дэнс, а затем он показал их и Цимбе.

— Ни в коем случае не ходи больше туда, — наставлял ее Дэнс. — Пока ты не способна быстро убежать от боя. Это очень опасно!

— Ты не можешь это понять, потому что у тебя нет семьи, — резко отвечала Цимба. — Как я могу не переживать за сестру, если это из-за меня?..

— Нет. Ты стала хранительницей, но это не событие вины, это не ошибка, — пуще обычного нахмурился Дэнс. — Я склонен полагать, что ты всегда была ею, только проявилось это в неподходящий момент.

— Если бы не магия, то все осталось хорошо, — грустно ответила Цимба. — Кстати, почему столько людей стали хранителями на площади? Сначала те казненные, затем я… В главной площади есть нечто особенное?

— Думаю, это не более чем совпадение, — покачал головой Дэнс. — Возможны тысячи причин, которых мы никогда не узнаем. Может, все дело в особом моменте, в происходящем на площади или отношении к нему.

— Весенний праздник сделал их хранителями, а их смерть сделала хранителем меня, — тихо рассуждала Цимба. — Или то место просто проклято…

— Плоский разум вечно ищет объяснение в чем-то монументальном, — философствовал Дэнс. — Всемогущий Бог или незримое проклятие, демонические силы или необъяснимый заговор…

— Это как раз тот случай, когда все перечисленное возможно!

— Обычно самое простое объяснение ближе всего к правде.

— И какое самое простое объяснение к борьбе между стихиями? — вступила в привычный спор Цимба. — Зачем все это? Какой смысл?

— У меня есть кое-какие соображения, но они могут быть совершенно неверными, — мелодично ответил Дэнс. — Не хочу забивать твой разум догадками, сойдемся на том, что я не знаю ответа. Возможно, в нем кроется и один из ключиков к победе.

— Темный мир… — устало пробурчала Цимба. — Мне и обычный мир нравится.

— Кто-то победит. Рано или поздно. И пока этого не случилось, не ходи к своему дому. Тебя заметят!

— Прости, Дэнс, но я не могу! — заявила Цимба. — Я обязана приглядывать за сестрой, даже если она об этом не узнает! Мы с ней — части одного целого, сестры. Невозможно разделить сестер, особенно таких, как мы.

— Начни привыкать к твоему родству со стихией! Тебе придется отпустить обычную жизнь, чтобы понять больше о тьме. Она, в некотором смысле, тоже твоя сестра!

***

Регулярно она пробиралась в этот район, забиралась на крышу соседнего дома и глядела, как ее сестра укладывается спать. Поздним вечером можно было забраться на крышу без особого риска. Но она приходила сюда и днем, иногда. Правила нынче ужесточились — горожан призывали не ходить по улицам без надобности. Нарушать запрет было крайне опасно, но выручали крыши, проклятые крыши.

И она приходила сюда снова и снова. Зачем? Цимба и сама не знала. Сестра была ее неотъемлемой частью, продолжением ее самой. Они близняшки, похожие, почти неразличимые. Нельзя разделить неразделимое, нельзя разделить и сестер. Теперь, правда, их сходство немного ушло: после освобождения из заключения Ориана постриглась коротко и заметно исхудала. Болезнь вычерпывала силы Орианы все сильнее, похоже, лекарства не помогали ей. Быть может, у родителей не было средств, чтобы лечить ее, хотя Цимба знала, что ее отец очень запасливый человек, у него наверняка остались сбережения на черный день. Этот день, во всех иронических смыслах, и правда настал, и был чернее некуда, как сама темнота.

Пора было уходить. Вечер был жаркий, сидеть на крыше было тяжело. Ориана так и не вышла сегодня на балкон, а шторы на окнах были плотно задернуты. Ничего, она придет к сестре еще раз, а сейчас нужно возвращаться. Поднявшись, она пошла по крыше назад. Отойдя немного, Цимба выставила руку и призвала силу, как уже привыкла делать. Черные ленты вошли в пальцы и мир снова потемнел. Таким город нравился Цимбе куда больше. В этом состоянии цвета меркли, свет становился тусклее, границы предметов несколько размывались. Окружающий мир казался нарисованным на холсте художником, страдающим он неразделенной любви, неутолимой тоски или печали. Но мрачность и своеобразная «нарисованность» придавали домам и людям более гармоничный вид, все становилось более простым, неброским, не кричащим, спокойным. В таком мире, в таком городе, хотелось остаться, думалось Цимбе, в такие моменты она будто понимала Дэнса и даже почти разделяла его жажду сделать мир темным по-настоящему.

Идти по крышам было опасно, но сила убережет ее, в случае падения. Еще одну опасность представляли люди. Хотя сама Цимба не могла вспомнить когда бы ей приходилось смотреть наверх в своей жизни, но люди делали это чаще, чем можно подумать. Мальчишки задирали голову, пытаясь уследить за летящей птицей, прохожие высматривали облака на небе, пытаясь предсказать погоду, кто-то смотрел на окна верхних этажей, высматривая знакомых или еще что. Опасность поднять тревогу была самой острой из всех. Конечно, люди не стали бы сразу кричать про колдунов, — да и с чего? — но вид девушки, лазящей по крышам, мог взбудоражить разного рода впечатлительных личностей. А если сюда сбежится охрана порядка, то будет беда: без способностей к перемещению Цимба была очень уязвима. Еще хуже оттого, что в городе теперь были и военные. Иногда они ходили по улицам небольшими группами и могли вмешаться, в случае чего. С помощью способностей темных хранителей можно было справиться с десятком человек, особенно если они не ожидали появления магии. Однако Цимба была неопытна, а военных готовили постоянно, — каким именно образом неизвестно — что увеличивало риск во много раз. Самым лучшим выходом было не попадаться на глаза.

Через полчаса Цимба уже спустилась с очередной крыши в соседнем районе. Чтобы забираться и спускаться с крыш прямо во дворы, нужны были старые дома, в которых имелись внешние лестницы; в более современных эти лестницы перенесли внутрь дома, где был риск столкнуться с его жителями, к тому же там были запирающиеся люки. Это была самая опасная часть: кто-то мог смотреть в окно, а любитель пялиться на невыразительный дворик мог любить и доносить на подозрительных девушек. В этот раз такого любителя вроде бы не нашлось, и Цимба надела свой модный берет, а затем вышла на основную улицу. Нужно было поспешить домой — если их чердак можно называть таковым — пока не начались внезапные проверки документов, введенные около недели назад. Теперь любого прохожего могли остановить для досмотра, посмотреть бумаги, задать вопросы. Внезапность проверок, впрочем, была чисто формальной: владельцы различных торговых точек, начальники рынков, почтовые и некоторые другие люди, — всегда знали, когда начнутся проверки на улицах. Можно только гадать откуда.

Из двора Цимба попала сразу на проспект Героя Генриха, названный так в честь какого-то, никому не нужного, древнего полководца. Отсюда ее путь был всегда одинаковым: пару кварталов по проспекту в сторону развалин стены, затем на маленькую улочку с библиотекой, а оттуда уже по улице Перьев и дальше по ней же к более скромным районам, куда ей и было нужно. Прохожих на проспекте было много, все суетились и спешили: попасть под проверку было мало желающих. Если все и дальше будут знать заранее, и разбегаться перед проверками по домам, то солдатам и охране вскоре придется проверять друг друга. Всматриваясь в прохожих, Цимба вдруг заметила знакомое лицо Катерины. Она стояла, прислонившись к стене, прямо у поворота на ту маленькую улочку, куда Цимба как раз собиралась идти.

— Эй, гуляешь? — вопросом поприветствовала ее Катерина.

Сегодня она была не в своем обычном наряде: она сменила комбинезон на простенькое бежевое платьице, без столь модных нынче рюшек, но зато с модной юбкой, длинной всего лишь до колен. Многие из старших дам только за юбку назвали бы Катерину неприличной, но она еще была коротко стрижена, как всегда, и повязала голову красной лентой.

— Пытаешься найти нового парня? — съязвила Цимба.

— В некотором роде, — улыбнулась Катерина. — Ты же знаешь, Вирк просто душка. Но Дэнс говорит, что в городе появился еще один хранитель. Он прячется тут неподалеку. Может, мне его захомутать?

— Еще один темный?

— Вряд ли, — пожала плечами Катерина. — Но вроде умеет что-то делать. Дэнс сказал, что видел применение силы и просил сходить посмотреть, что он там задумал. Вирк потратил много сил на рейде, он не пойдет. Так что, только ты и я. Пора тебе поучаствовать в нашем деле.

— Сейчас проверки начнутся, — предупредила Цимба.

— Мы отсидимся дома у нашего нового друга. По домам они еще не шастают, наверное.

— А если он на нас нападет? С чего такая срочность?

— Хуже будет, если он исчезнет, как мы его тогда найдем? Нам еще повезло, что мы его вообще заметили, можно сказать, случайно. Дэнс велел срочно идти и разузнать!

— А чего это Вирк потратил больше силы, чем ты? — подозрительно спросила Цимба.

— Больше ей пользовался, уж наверное! Хватит спрашивать, пошли!

Катерина подтолкнула ее вперед. На маленькой улочке имени некого «М. Аян» была только массивная библиотека, а с другой стороны улочки была стена жилого дома, но отсюда в него нельзя было попасть. Сразу за этой улицей начиналась улица Перьев, названная в честь минувшего века. Цимба родилась в веке Перьев и слышала много легенд о его названии. Официально церковь утверждала, что в последний год века Зари церковные охотники поймали и уничтожили последних мифических птиц с ярко-красным оперением, и принесли эти перья патриарху. Это событие будто бы ознаменовало новый век достижений цивилизации, взамен суевериям и глупости. Птицы считались волшебными в некоторых культурах, что активно осуждалось в Георге. Тогда про монахов, колдунов и всяких пироманов еще никто не слышал. Улицу переименовали незадолго до начала века Патриарха, чтобы оставить память о целом веке из прошлого.

— Ты готовишься к нашему ночному занятию? — спросила Катерина, пока они шли дальше.

— Я очень хочу научиться, ты знаешь, но как к этому готовиться?

— По крайней мере, не шляясь где-то среди дня. Мы же темные, у нас принято шляться только по ночам.

— Порой ты хуже Дэнса…

— Ошибаешься, я много лучше старого маразматика, — Катерина закатила глаза. — При всей его философии, задумчивости там, он бы пялился на тебя во время таких уроков, уж поверь моему опыту. А я только требую аккуратности, ведь тебе еще рано бродить одной.

— Я знаю, но… должен же хоть кто-то из вас понимать как важна семья? Меня вот взяли и выбросили из моей в один миг.

— У тебя теперь новая семья, Цимба. Ее, как и первую, выбираешь не ты. И она не обязана тебе нравиться. Но никакая другая тебя больше не примет, — рассудила Катерина. — Считай, что я твоя новая сестренка. А Вирк уже практически твой зять. Осталось придумать: кто нам всем старый маразматик…

— Дэнс тяжелый человек, но не плохой. И не такой уж и старый!

— Душой он уже давно высох весь. Мир во тьме — отборные бредни. Вначале я тоже была не против. Даже разделяла его страсть, но он так это все рассказывает, как будто во тьме можно только ныть и страдать. А еще слушать звуки заунывной музыки и пребывать в святом неведении о внешности мира. А ведь жизнь создана для наслаждений!

— Не думаю, что тьма — это стихия наслаждений. Все самое красивое и интересное остается при свете. Если мы о подлинной тьме…

— Ах ты, бедная, юная Цимба! Ведь во тьме больше всего наслаждений!

— А теперь ты хуже Вирка…

Катерина много критиковала Дэнса и его философию. В целом Цимба присоединялась к ней, но, по мере того как они узнавали друг друга, Катерина стала слишком уж сильно выражать недовольство. Критика учения перешла просто в оскорбления. Но при самом Дэнсе она ничего не говорила. И хотя Цимба тоже многое не разделяла во взглядах Дэнса, но и Катерина нравилась ей не больше него. Причины были разные, начиная с ее задорно-безразличного стиля жизни и вплоть до Вирка, ее парня, которого Цимба просто терпеть не могла.

Наконец, они дошли до самого начала улицы, где она упиралась в дом культуры и перекресток. Здесь был также и длинный дом с единственными двойными дверями, на них висела табличка: «Комнаты. Сдаются. Спросить налево». Они с Катериной вошли в дом и сразу увидели стандартную каменную лестницу, идущую на самый верх, шагом по пол этажа, от стены до стены. Налево они не пошли, а пошли вверх. На каждом этаже было одно и то же: длинный коридор с множеством дверей. Это здание раньше принадлежало театру, в комнатах жили сотрудники театра, а так же актеры, не имеющие своего жилья, в основном это были актеры заднего плана. Мама Цимбы любила театр и много говорила о нем. Позже, как она рассказывала, комнаты стали сдавать от имени театра, а потом и вовсе продали все здание в частные руки. Место это явно хирело, если снаружи дом еще казался приличным, то внутри все было много хуже.

На третьем этаже — он же был последним — Катерина нашла нужную дверь. Стоило спросить, откуда она так точно знала, куда идти, но изнутри комнаты ударил резкий запах, и Цимба сразу же об этом позабыла. Дверь была не заперта, но зато окна были наглухо задраены и все щели заткнуты какими-то тряпками, словно специально, чтобы эта комната не проветривалась. Комната была маленькая и вся завалена разного рода тряпьем и барахлом. На односпальной кровати спал, похрапывая, молодой мужчина, именно он был источником жуткого зловония. Между кроватью и стеной виднелись несколько бутылок, грубо засунутых туда, как в мусорное ведро.

— Я слышала, как церковники расписывают подлых магов, — заткнув нос рукой, начала Катерина, — как подлых и беспринципных лжецов, которые способны втереться в общество под видом простых людей. Слышала такое? А вот этот подло притворяется пьянчугой, — и она толкнула спящего ногой, но тот не проснулся. — Негодяй! Как он смеет, его же невозможно разоблачить!

— И что будем делать? — Цимба не обращала внимания на сарказм своей спутницы.

— Дэнс велел выяснить его мотивы. На случай если он пришел с севера, ну вроде как разведчик… — Катерина закатила глаза и покачала головой, она вообще любит так делать.

— И что, нам торчать в этой вонище, пока он не проснется? Проверки же!…

— Не «же», а «уже». Уже начались, — скривилась Катерина. — Давай окно откроем, что ли.

Окно было упрямым, задвижка так заржавела, что не хотела поддаваться, а когда наконец поддалась, то окну стали мешать тряпки, намертво склеенные с оконной рамой. Кто это сделал, зачем и сколько лет назад оставалось только гадать, хотя гадать по этому поводу желания не было. Открылось окно со страшным кряхтящим звуком, составленным из звуков трущейся древесины и металлического скрипа петель. В комнату начал попадать свежий воздух, но он нес с собой и жару. Вместе с температурой начали подниматься и новые запахи, а старые будто усилились.

— У него тут сдох, что ли, кто-то? — брюзгливо произнесла Катерина. Пока она высунула голову в окно, чтобы дышать уличным воздухом, Цимба придерживала дверь, норовившую закрыться от сквозняка. Была еще надежда выветрить отсюда это смрад и дождаться вытрезвления этого человека, хотя что именно ему говорить и зачем Цимба не представляла.

— Это что это такое?! — раздалось прямо в ухо Цимбе. Сзади подошла отвратительного вида старуха с кучей бородавок, но в хорошей, опрятной одежде и в цветастом платке по старой моде.

— Мы… — начала Цимба, но придумать какой-то ответ не успела. Старуха выглядела возмущенной до глубины души, рассматривая пьяного парня и его гостей. Бардак тоже ее не радовал.

— Кошмар! Опять пьяный, повсюду раскидал свою дрянь, еще и двух девок привел! — она вскинула руки и таращила глаза на Цимбу. — Я его предупреждала, я ему сказала! Два дня назад сказала, а он и двух дней не выдержал! — она грозила пальцем и обращалась не пойми к кому.

— Вы бы хоть поздоровались, — презрительно подняла брови Катерина. — Мы просто в гости пришли, а он спит…

— Что ты там лопочешь, шлюха?! Я его предупреждала и второй раз говорить не буду! — старуху захлестнула остервенелая ярость. Она кинулась к ближайшему окну в коридоре и начала безумно дергать его, пытаясь открыть.

— Что она?… Проклятье, надо убираться отсюда! Безумная тупая корова устроит нам проблемы! — засуетилась Катерина. Они ожидали неприятностей от хранителя, быть может, но не от случайных прохожих.

— Охрана! Охрана! — кричала старуха в открытое окно. — Идите сюда, немедленно! Третий этаж!

— Проверка же! — выдохнула Цимба. — Их там полно! Говорила же тебе: нельзя сейчас было идти!

— Дэнс сказал срочно, что я тебе?!

— А то, что глупость сделали!

Пока они препирались, старуха закончила орать и закрыла окно. Очевидно, она была довольна результатом и новые вопли не требовались. Лестница вниз только одна, а значит, по ней и будут подниматься охранники — а возможно, и солдаты, если им уж совсем не повезет. Катерина отступила глубже в комнату и начала вызов силы.

— Да ты с ума сошла! — вскрикнула Цимба. Она отошла от двери, и та захлопнулась прямо за ней, от сквозняка.

— Куда?! — крикнула старуха вслед закрывающейся двери. Цимба инстинктивно закрыла дверь на хлипкую защелку. Дверь тут же задергалась, ее пытались открыть с внешней стороны, но не сильно, и она держалась.

— Ты драться с ними хочешь?! — Цимба обернулась к Катерине. Та стояла у окна и раздевалась, снимая все, что было на ней, и скидывая одежду на пол. Ее глаза, а точнее радужки глаз, уже стали черными — сила была с ней. — Ты что творишь?!

— Я похожа на дуру, чтобы драться с ними, имея половину силы после рейда? — ответила Катерина. — Мало ли что у них там за оружие! Да и документов у нас нет, не отвертишься! Я не попадусь в такой тупой ситуации!

— А мне что делать?

— Либо прыгай вниз, либо думай, что соврать, может, и повезет! — с каменным лицом ответила Катерина. Через мгновение она стала наполняться черным цветом, по-прежнему не отводя взгляда от Цимбы, и растворилась в черном пятне, примерно за пять секунд. Пятно и Катерина исчезли, остались только пьяный мужчина, Цимба и куча барахла, к которому добавилась теперь и вся одежда Катерины.

— Откройте! — постучали в дверь. Голос был решительный и грубый. — Нам сообщили о нарушении порядка!

Теперь это было новой нормой. Цимба уже видела, как группа солдат выводила кучу пьянчуг из питейных или разнимала мелкие семейные ссоры. Установка была четкая: внушить горожанам впечатление полной защищенности от магических атак, путем создания образа крайне сильной и дисциплинированной охраны. Дело было не в пьянчугах, дело было в зеваках, ведь они потом будут говорить: как же лихо нынче работают охранники! И, уж конечно, с такой охраной не пропадем, а желание работать так стройно и четко проснется в целой веренице добровольцев.

— Открывайте! — дверь задергали сильнее, чем дергала старуха; недолго этой двери еще быть целой.

Ничего не оставалось, кроме как вызвать силу. Тьма явилась, как ей и было приказано, путем просачивания черных лент в пальцы Цимбы. Дверь пару раз рванули, послышался треск. Сила явилась, но что дальше? Она точно не успеет научиться перемещаться за оставшиеся секунды. На пару мгновений Цимба подумала все же попробовать, но вспомнив о необходимом условии, она сразу выкинула эту мысль из головы — это было бы унизительно и еще более глупо.

Дверь открылась. Косяк, с входящей в него задвижкой, окончательно развалился, будучи уже гнилым и трухлявым. В комнату решительно вошел человек в парадной, чистой, выглаженной форме охранника, вооруженный коротким мечом в солидных ножнах, с обрамлением из золотистых нитей. С пышными усами и в блестящей каске, он смотрелся здесь максимально неуместно, как будто сам царь запада пришел в жилище бродяги. Он секунду смотрел на обстановку, после чего плотно сжал губы. Похоже, картина была ему ясна. Охранник задержал взгляд на нижнем белье, оставленным Катериной.

— Пьянство и разврат в нынешнее время… — начал он выставленным, официальным тоном. Пьяница неуверенно приподнялся в кровати и чуть с нее не упал. Цимба колебалась еще лишь мгновение, ведь когда они поймут кто она, если разглядят необычные глаза…

Едва охранник перевел взгляд на пьянчугу, Цимба резко вскочила на подоконник и просто прыгнула вниз из открытого настежь окна.

Этажи в этом доме были выше обычных и падать было дальше. Цимба не смотрела вниз, для нее пронеслись лишь образы соседних строений. Она со всей силы приземлилась на правую ногу, послышался хруст и боль пронзила самое естество ее разума. Даже крик захлебнулся в боли, и так и не смог вырваться наружу, все тело свело, и дыхание перехватило.

— Вон она!

— Великие предки! Прыгнула!

Сверху кричали мужские голоса. Боль начала отступать, когда Цимба почувствовала рядом роение темных лоскутков. Она отрыла глаза, нога ныла, но сильной боли не было. Она лежала на спине прямо под окном, из которого и выпрыгнула; это был очередной двор, но очень чистый и просторный, задняя сторона какого-то городского учреждения.

— Смотри — чернявая! Говорю тебе, это ее судили тогда, я рядом стоял, когда ее вели!

— Хватить орать, давай арбалет!

Цимба поднялась. Задрав штанину, она увидела наполовину зажившую рану на правой ноге. Нога явно была сломана, только что, но тьма вылечила, сколько смогла. Это дорого обошлось, Цимба чувствовала, что сил у нее стало куда меньше. На ногу все еще больно наступать, однако боль хотя бы была терпимой. Хромая, она пыталась идти прочь отсюда, хоть и понимала, что с такой скоростью не уйдет далеко. Вдруг новая боль пронзила ее тело: справа, лишь немного ниже груди, в нее вонзился арбалетный болт, он прошил тело насквозь и застрял. Кровь начала вытекать из раны, сразу же обращалась во тьму и исчезала, даже не долетая до земли. Цимба чувствовала, что ее темная сила меркнет. Пока сила с Цимбой кровь будет возвращаться в нее обратно, сама собой, но лишь до тех пор, а потом ее уже не спасти.

— А-а-а! — закричал сзади кто-то.

Обернувшись, Цимба увидела, как охранник падает сверху. Неужели он прыгнул за ней? Наверху завязалась драка, кто с кем дрался было не видно, только шум, звон и знакомые крики старухи. Цимба не отошла от дома и на сто шагов, и все больше понимала бессмысленность таких попыток: очень скоро охранники выбегут ей навстречу. Голова еще одного охранника разбила стекло закрытого окна той комнатушки, примечательно, что каски на охраннике уже не было. Еще удары и громкий вскрик, а затем из окна высунулась рожа пьянчуги. Он хмуро и заспанно огляделся, а затем встал на подоконнике задом к улице. После этого он начал спускаться вниз, откуда-то у него была веревка, ярко зеленая веревка, чем-то похожая на лозу, но очень толстая и неестественного цвета.

Цимба истекала кровью, пусть пока кровь и возвращается к ней через тьму, продлиться это недолго. Истечь кровью сравнительно лучше, чем задохнуться на виселице, думалось Цимбе. Но если этот пьянчужка ей поможет, может, шанс еще есть. Она сделала движение рукой, приказывая тьме сломать древко арбалетного снаряда, что немедленно и произошло. Вытащив из себя болт, Цимба осела на землю. Во двор, медленно и важно, зашли еще охранники, всего двое, похоже, они не очень серьезно отнеслись ко всей этой ситуации. С другой стороны к ней подходил пьянчужка-хранитель, его радужки глаз были настолько зелеными, что, казалось, светились, но при его приближении Цимба заметила в них и явные темно-серые вкрапления.

— Природа? Твоя стихия? — спросила она слабо, дышать стало тяжелее.

— А ты кто? — взмахнул он грязными и довольно длинными, как для мужчины, волосами. Он него несло перегаром.

В этот момент двое охранников заметили лежащее под окном тело своего свернувшего шею соратника и голову второго, торчащую из окна. Еще более выглаженные, чем предыдущие, с напомаженными волосами, они явно такого не ожидали. Они оба выхватили оружие, такие же короткие мечи, как и у всех охранников нынче. Один из них стал раскачиваться туда-сюда, из стороны в сторону, заставляя всякие веревочки и ленточки на своей форме болтаться.

— Стоять! — прямо взвизгнул охранник, не прекращая своего боевого танца.

Зеленоглазый резко дернул рукой и из нее за секунду выросла еще одна зеленая лоза, толщиной с веревку. Вырастая, она ударила танцора в грудь, и тот упал. Второй пытался увернуться, когда зеленоглазый стегнул его лозой, как плетью, но не смог. Раздался крик, и охранник упал. Оба напомаженных пытались подняться на ноги.

— Увальни, — буркнул зеленоглазый пьянчужка. — Но сейчас еще нормальные набегут. Хватайся!

Он сказал это Цимбе, но у нее не было больше сил, каждое движение справа давалось с болью, а каждое движение вообще отнимало еще силы. Зеленоглазый схватил ее, бросил лозу и тут же сделал еще одну. Вырастая, новая лоза практически выстрелила вверх, зацепилась за что-то и потянула их за собой. Медленно, они поднимались вертикально вверх. Сквозь пелену Цимба разглядела старинную печную трубу одного из местных зданий, хотя такими трубами нынче пользовались нечасто. За эту трубу и зацепилась лоза, а теперь сама собой тянула их обоих наверх, уменьшаясь в длине.

— Ты посмотри!

— Вот это да!

— Демоны проклятые!

Снизу вопили увальни. Когда же Цимба с зеленоглазым поднялись наверх, суета снизу начала усиливаться, сбегались еще люди. Цимба еще раз вздохнула, и силы оставили ее. Она почувствовала, как тьма покидает ее, а вместе с ней и сознание.

Конец ознакомительного фрагмента.