Усену: Брат Тигров. Цикл «Усену». Книга вторая. Том 2

Сергей Маркелов

Вернувшись в Родные Края, Усену и его друзья рады бы отдохнуть после долгих поисков. Но внезапная весть, что сестра, на поиски которой они отправлялись к Телецкому озеру, была здесь и оставила подсказку, лишает его покоя…Недолго думая, Усену, Риш и Хис отправляется в новое опасное путешествие, чтобы вновь обрести семью. На этот раз им предстоит не только преодолеть все тяготы пути, но и побороть свои страхи, которые с каждым днем обретают все новые силы и обличия…

X Ненависть и Отчаяние

— Усену, Риш, Хис, Усс, где вы? — кричал Яхси, оказавшись вдруг в совсем непонятном месте, окруженный густой пеленой тумана.

Вдруг он услышал чьи-то шаги. Обернувшись в ту сторону, откуда они доносились, волк встал в ожидающую позу, готовый принять непрошенного гостя во все оружие.

— Риш, Хис, Усену, Яхси, Хэн, куда все запропастились?! — кричал Усс, находящихся на другом конце того же места, окруженного туманом.

Ничего не видя, и совсем не разбирая дороги, он просто шел вперед, натужно говоря сам с собой, чтобы хоть как-то выдержать ту гнетущую силу, что давила на него со всех сторон.

Наконец впереди себя он увидел чей-то знакомый силуэт, и, не разбирая, кто это, кинулся ему навстречу. Но как только он оказался достаточно близко, чтобы разглядеть кому он принадлежал, он резко остановился. замерев на месте, от охватившего все его нутро удивления, смешанного с нетерпением.

— Хэн, что ты здесь делаешь? — спросил грозно Яхси, увидев в приближающемся существе ненавистного ему барса.

— Амма? — вдруг вскрикнул Усс, увидев напротив себя, именно ту, ради которой теперь жил, и хотел кинуться к своей любимой, но ее голос остановил его.

— Не приближайся! Не знаю, что ты задумал, но тебе не удастся меня провести! — рычал Яхси, видя перед собой не Усса, а Хэна.

— Амма, это же я, Усс, твой возлюбленный, зачем мне тебя обманывать?! — ничего не понимая молвил Усс, поведение возлюбленной, немного его ошеломило.

— Ты мне не друг, Хэн! Стой на месте!

— Но как же Амма, это же я Усс! — хрипел жалобно Усс, видя перед собой не Яхси, а Амму.

— Я вижу кто ты!

— Если это и вправду ты, вспомни, как мы любили друг друга!

— Ты лжешь Хэн, мы никогда не были друзьями. Друзья не бросают друг друга в опасности!

— Но Амма, я и вправду, пытался! В ту ночь я гнался за тем грузовиком до самого утра, пока…

— Ты бросил нас Хэн, и ни к чему твои объяснения, я больше не верю ни единому твоему слову.

— Амма, прошу тебя не надо, ты все для меня, без тебя моя жизнь будет никчемной!

— Ищи друзей в другом месте, оставь нас!

— Но я не могу, — переходя на слезы, молил о прощении Усс. — Ведь я люблю тебя, и всегда буду любить тебя!

— И ты еще смеешь говорить о привязанности?! Ты бросил нас, это все перечеркивает.

— Прости, прошу, прости меня Амма, — уже ползком молвил Усс, заливаясь слезами, — Я сделал тогда все, что мог.

— Это верно, все что мог, — вне себя от злости хрипло усмехнулся Яхси над Хэном.

— Неужели Амма, ты никогда не простишь меня?!

— Простить тебя?! Что за вздор?! Да за твои поступки, тебя разорвать мало.

— А-а! — прохрипел Усс, слова Аммы, повергли его в крайний ужас.

Раздираемый им, а также отчаянием и печалью, чувствуя, что сердце вот-вот разобьется на куски, не в силах больше смотреть на ту, которую так сильно любил, и которая сейчас так нестерпимо жгуче мучила его, Усс опустив взор, прикрыв мокрые глаза лапами.

— Что случилось Хэн?! — не остывал Яхси, чувствуя внутри себя настоящий огненный ураган ненависти, который так и рвался наружу.

— Ни как — тебе стыдно?

— Да Амма, я сгораю от стыда! — прохрипел печально Усс.

— Брось показуху Хэн, ведь я чувствую, что все это — ложь! — перейдя на рычание, кричал Яхси. — Подними же на меня глаза!

— Да Амма, — смирился Усс, подняв глаза, и впив их в глаза своей возлюбленной, которые казались совершенно стеклянными, лишенными к нему, всяких чувств.

— Может это и ложь, но что я знаю точно, Амма, так это то, что некогда мы любили друг друга, клялись в верности до конца, и пообещали любить вечно. Не знаю, как мы дошли до этого, но если ты хочешь, я уйду!

— Правильно Хэн, скатертью тебе дорожка, и никогда, слышишь, никогда не возвращайся!

— Если это твоя воля Амма, я подчинюсь. Но прежде чем уйти, напоследок я скажу, что даже если земля развернётся передо мной, и солнце навечно скроется во тьме, знай Амма, что и тогда — я не перестану тебя любить! Прощай Амма, от всего моего разбитого сердца, желаю тебе счастья! — печально молвил Усс, а закончив, хотел уйти прочь, но голос вновь остановил его.

— Обещать мне счастья, не в твоей власти, и не спеши так быстро смываться. Прежде верни мне моих друзей

— Ты все издеваешься, ведь ты знаешь, что время не повернуть вспять, а значит, я не могу вернуть тебе те месяцы, что ты выстрадала со мной!

— Как это — невозможно?! Ты сам завел нас сюда, а еще говоришь, что это не твоих лап дело! Знаешь, что Хэн, во всем этом случившемся виноват, прежде всего, ты.

— Амма, ты можешь винить меня во всем, в чем захочешь… Но говорить, что я отравил тебе жизнь — Нет! Одумайся Амма, послушай, что ты говоришь, я не верю своим ушам.

— Не отнекивайся Хэн, — сняв себя с цепи, начал быстро приближаться Яхси к Хэну, — И перестань строить из себя невиновную овечку. С волком такие штучки плохи, — клацая зубами, продолжал он.

— Амма, прошу тебя, остановись пока не поздно! — начал пятиться Усс, после грозных слов его возлюбленной, которая ясно дала понять, что больше не в силах терпеть его.

— Что же ты пятишься Хэн? Боишься меня?!

— Нет Амма, не боюсь! Я знаю, что где-то в глубине твоей души, еще теплиться огонек любви.

— А зря, ведь искорка моего сострадания давно угасла.

— Не может быть!

— Может, еще как может. Ты Хэн, убил во мне все хорошее, что во мне было, ты лишил меня друзей, надежды на возвращение домой, и ты за это поплатишься.

— Нет Амма, это не я! Я бы никогда не причинил тебе вреда, — остановился Усс, поняв, что только так сможет подтвердить свои слова.

— Остановись Амма, прошу, мы еще можем все исправить, и все начать сначала…

— Как ты наивен Хэн. Прошлое не вернуть, а значит уже поздно, что-либо, менять.

— Тогда остается одно… — скорбно молвил Усс, взглянув в глаза Амме, которые по-прежнему были безучастны.

— Хочешь погубить — губи! — крикнул он, и его слова летели из самых глубин его сердца, после которых он кинулся навстречу Амме.

— Покончив с этим раз и навсегда, — воскликнул Яхси, с рычанием накинулся на Хэна.

Завязалась ожесточенная схватка, в которой Яхси всячески старался вцепиться в шею Хэна, а Усс, старался как можно меньше причинить Амме вреда, все время ловко изворачиваясь и пытаясь прижать ее к своей груди.

Судьба этой схватки была предрешена заранее. Яхси и Усс, даже и не подозревали, что борются друг с другом. Ненависть и Отчаяние, охватившие каждого из них, лишь подливали масло в огонь и со стороны наблюдали, что из этого получиться. Их страхи приняли форму тех иллюзии, что видел и слышал каждый. Но урон, наносимый в схватке, был реальным, и нес настоящую, а не иллюзорную боль и угрозу быть убитым от лап друга.

Как я уже сказал, результат этой схватки был заранее известен. Усс никак не мог выстоять против озверевшего волка, да и иллюзия, что против него борется его любимая, не давали ему сил на сопротивления. Он просто потерял вкус к самой жизни, сопротивлению к ее невзгодам и бедам. Предательство Аммы было сильнодействующим оружием против него.

Что касается Яхси, то Ненависть не ошиблась, выбрав образ Хэна. Того, кто не вызывал особого у него доверия, и даже наоборот вызывал чувство отвращения, от которого до ненависти был один шаг. Она умело подтолкнула Яхси напасть. Спустя полминуты после начала неравной схватки, Яхси удалось вцепиться в шею Хэна, повалить его на бок, и обездвижить. Злостно рыча, он прохрипел:

— Ну что Хэн, доволен?

— Я счастлив, ведь я умру в твоих объятиях, — на последок прохрипел Усс, обняв, вцепившуюся в его горло, Амму, как мог, и спустя несколько секунд стих.

Его глаза закрылись сами собой, но его сердце еще не переставало биться, а значит, не угас слабый огонь надежды, теплившийся в нем.

На мгновение Яхси, чувствуя вкус победы, закрыл глаза. Но тут почувствовал, что-то жгучее, обнявшее его лапу. Он медленно открыл их.

— А-а! — воскликнул Яхси, разжав пасть, увидев, что вместо поверженного врага Хэна, его друга — Усс, лежавшего подле него, намертво вцепившегося в его лапу.

— Усс?! Но… но… Как?! Ведь это, был… Нет! — сто раз переменившись в лице, прохрипел Яхси, склонившись над своим другом.

— Как я мог! — прохрипел он, не сдерживая слез, понимая, что натворил.

— Это все… Это все… — осекся волк.

— Я виноват. Моя ненависть и недоверие, затмили мой разум… Прости мой друг, я не хотел… Хотя — нет! Именно этого я желал все это время… Но моя ненависть сыграла со мной злую шутку, и направила меня против тебя. Бедный Усс, ты ни в чем не виноват. Это все я! Я — жестокий и бездушный убийца.

Яхси умолк, так как подбежавший к горлу ком не позволял ему больше говорить, а его слезы отчаяния и раскаяния, в конец затмили ему взор. Ему ничего не оставалось, как молча, склониться над Уссом, скорбно плача и внутри бичевать себя за содеянное. Капля за каплей слезы Яхси, падали на Усса, впитываясь в него.

— Ам-ма… — прохрипел вдруг Усс, — Я знал, что ты, простишь меня, — еле слышно простонал Усс, не открывая глаз, и находясь как бы в полудреме.

— Усс! — воскликнул от удивления Яхси, и быстро утерев нос и слезы, стал ощупывать Усса, отчего тот стал потихоньку приходить в себя.

— Что случилось, где Амма?

— Ее здесь не было Усс, как и Хэна. По вине нас самих, мы чуть не убили друг друга! — протараторил Яхси, не скрывая радости, что друг жив.

— Но я помню, как она душила меня…

— Это был я, Усс, прости!

— Ты?! — ничего не понимая, подняв голову, прошептал Усс, но увидев Яхси всего в слезах понял:

— Значит, Амма не виновата…

— Никто не виноват, не твоя Амма, не ты, а только — я!

— Ах, Яхси… Если бы не ты… Мне бы не почудилась моя Амма…. Все это время я только и боялся что, когда ее найду, она не простит меня. Ведь я не смог ей тогда помочь… И вот к чему это все привело!

— Понимаю Усс, понимаю… И прости! — приобнял волк раненного Усса.

Тот не замедлил обнять волка, со всей взаимностью. Огонек надежды вновь загорелся в сердце с прежним жаром, и даже еще большей теплотой, ведь оно освободилось от оков его окружавших, и не дававшим покоя, его хозяину.

— И ты прости! — молвил Усс.

Оба, согреваемые теплотой сердец друг друга, закрыли глаза, полные надежд, что подобное впредь больше не повториться.