Другая сторона

Сергей Куц, 2022

Зара на пороге моей квартиры… Не верю собственным глазам! Каким образом здесь появилась союзница-непись? Однако это была она, и она просила помочь! Либо Зара вернется в «Новую жизнь», либо погибнет. Но не означает ли мольба Зары о помощи, что я снова окажусь пленником виртуального мира? Мира под властью темной богини, в котором заперты миллионы других игроков. Мира, где виртуальная смерть теперь означает смерть в реальности. Если войду в игру, то второго шанса вырваться из «Новой жизни» может не быть, и я не знаю, на чьей стороне окажусь.

Глава 2. Вы присядьте…

— Зачем они здесь? — Зара была напугана до полусмерти.

Я стоял в двух шагах перед дверью, а девушка замерла за моей спиной. Снаружи в подъезде полиция — целая группа; я насчитал семерых, когда посмотрел в дверной глазок. С той стороны только что предупредили, что через несколько минут вскроют дверь принудительно, если я не обеспечу доступ в квартиру.

— Будешь открывать?

— Вариантов нет, — оглянувшись, я кивнул Заре, указывая на кухню. — Иди туда. Называйся именем Нина. Скажи, что просто пришла в гости. Запомни! Мы познакомились вчера около кинотеатра «Сокол». Знаешь такой? В двух кварталах от моего дома!

— Знаю.

— Это хорошо, что знаешь, — я нервничал. — Вчера я предложил познакомиться, а ты меня послала. Но я успел назвать свой адрес, и сегодня ты вдруг решила приехать ко мне. Повтори!

— Вчера познакомились около кинотеатра «Сокол». Ты предложил познакомиться, я послала тебя, но ты назвал свой адрес. Сегодня надумала найти тебя, — девушка проговорила спешно придуманную версию, хоть как-то объясняющую ее присутствие в моей квартире.

Версия дурацкая, но ничего лучше сейчас нет. Любая более подробная легенда мгновенно развалится на перекрестном допросе. Я надеялся, что Зара сможет уйти, хотя, конечно, шансов на это мало.

В дверь снова требовательно застучали. Злой голос предупредил, что у меня тридцать секунд на раздумья.

— Быстро на кухню! — я шикнул на Зару.

Как только она устроилась на табурете, я открыл дверь. Не вспомню, как потом оказался прижатый лицом к стене коридора и с заведенными за спину руками, на которых щелкнул замок наручников — все произошло очень быстро. Кто-то кричал, требовал не шевелиться и не дергаться! Меня брали, словно опаснейшего уголовника, и первыми в квартиру ворвалась группа захвата. Бойцы, вооруженные автоматами, в бронежилетах и шлемах. Я не заметил их, когда глядел в глазок. Зару тоже схватили. Девушке приказали оставаться на месте и также надели на руки браслеты.

Плохо дело! Я выругался. Вслед за группой захвата в квартиру вошли оперативники, следователи и кто-то еще. Снимали на камеру. Зара осталась на кухне, меня отвели в гостиную. Сняли наручники и тут же надели их снова, чтобы мог держать скованные руки перед собой. Ошалев от происходящего, я плохо соображал и еще хуже понимал, что мне постоянно говорили. Когда в комнату завели еще троих, тоже напуганных людей, я услышал про понятых и обыск.

— Ничего запрещенного у меня нет, — угрюмо сообщил я. Что они хотят найти?

— Вот и проверим, — сказал лысый коренастый опер.

Плевать на него и на обыск! В квартире действительно нет ничего, что может принести неприятности. Гораздо сильней беспокоил вопрос, что с Зарой? Она тоже в наручниках, и, получается, смыться под шумок не удалось. Черт! Я злился на судьбу и на себя. Влез в долги и, чтобы избавится от них, втянулся в сомнительную аферу, оказавшись запертым в компьютерной игре. Потом проявил слабость, подчинился взбесившейся нейросети и помог ей закрыть выход из «Новой жизни» для миллионов игроков. Темная богиня прикрылась ими, как заложниками, чтобы не отключили сервера «Новой жизни», где она даровала всем компьютерным персонажам сознание.

Отключение серверов означало бы смерть не только для неписей, но и для всех игроков, потому что теперь гибель в игре влекла смерть в реальном мире. Такой вот незамысловатый замысел нейросети, и я помог его реализовать. Все изменения в код игры, которые сплели вместе игровую гибель и смерть в настоящей реальности, нейросеть внесла сама. Но я был ей нужен!

Мне не хватило смелости отказать Айзирис. А лучше бы она убила меня, чем гнить в тюрьме, которая мне обеспечена. Меня вычисли, и не хочется думать, какой светит срок. Скорей всего пожизненный!.. Жаль, что смертную казнь давно отменили. Получить пожизненное — это хуже, чем смерть. Я впал в полное отчаяние.

Обыск закончился. Ничего не нашли. Говорил же, что нет у меня ничего.

— Поднимайся, — сказал лысый опер, — едем в следственный изолятор.

Опустив взор, я направился из квартиры. Проходя мимо кухни, обнаружил, что Зару уже увели. В подъезде встретил пару монтажников из компании, которая обслуживала мою игровую капсулу. Их вызвали, чтобы помогли изъять ее в качестве вещественного доказательства.

На улице собралась толпа зевак. Краем уха я услышал, что поймали то ли банду террористов, то ли самого главного вора в законе, который только что вернулся из Америки. Я криво усмехнулся — вот и слава.

— Голову пригни, — опер втолкнул меня в черный микроавтобус с наглухо тонированными стеклами.

Внутри сидели два других оперативных работника. Один из них показал на кресло между ними — мое место. Я устроился, куда указали. Мне-то все равно, где сидеть, пока повезут в изолятор. В пассажирский салон микроавтобуса влезли еще два опера, одним из которых был лысый крепыш. Они сели напротив и всю дорогу не спускали с меня глаз. Словно и в самом деле в машине везли опасного преступника.

Блин, надо ж так вляпаться!

— Куда едем? — спросил я.

— В изолятор, — лысый был краток.

Остальные угрюмо молчали. Морды кирпичом, взгляды недобрые. Меня не предупредили, что надо вести себя спокойно, однако хватило одного вида оперативников, чтобы не дергаться. Пристрелить не пристрелят, но быстро найдут способ утихомирить. Страшно смотреть на них и думать, почему они сидят рядом со мной. Я вел себя смирно — все-таки по-прежнему законопослушный гражданин. Преступления, на которые пришлось пойти в «Новой жизни», не сделали из меня матерого уголовника, и скалить зубы полицейским я не собирался.

А это полицейские? Неожиданно до меня дошло, что посадили в машину без опознавательных знаков. Никого в полицейской форме рядом тоже нет. Я вдруг вспомнил, что не видел удостоверений оперативников. Служебные корочки показывали мне другие — люди в полицейской форме и с погонами офицеров, но не эти в неброской и одинаковой черной одежде, которых я назначил операми.

Кто они? Из какой службы? Куда меня везут? Кому полиция отдала меня?

— Куда мы едем? В какой именно изолятор? — набравшись смелости, спросил я.

На этот раз мне не ответили. Мордовороты делали вид, что я не произнес ни звука, хотя все также не спускали с задержанного, то есть меня, цепких взглядов.

— Я хочу знать, куда мы едем? Мне нужен адвокат!

Ступор, что мешал соображать, исчез. Я начал свыкаться со своим новым положением. Страхи, с которыми жил последние две недели, обнулись. Нечего бояться, когда случилось то, чего страшился — меня арестовали. Лучше не думать, какое наказание мне грозит. Сейчас надо защищаться, и я знаю телефон хорошего юриста.

— Я требую адвоката!

Устроившиеся напротив оперативники переглянулись, посмотрели на двоих, которые сидели справа и слева от меня, и затем все четверо снова превратились в каменные статуи.

— В какой изолятор меня везут? — начал я. — Когда мне предоставят возможность связаться с адвокатом?

— С адвокатом? — спросил лысый.

Я не ожидал, что мне ответят. Оперативник, или кем он там был, наклонился вперед.

— Будет тебе адвокат, и все остальное тоже будет. Все, что пожелаешь, будет, — произнес лысый. Он говорил глухим, угрожающим тоном. — Можем начать исполнение желаний прямо сейчас. Со скотча на твою пасть. Приступим?

Я смотрел на оперативника, как загнанный в угол зверь.

— Не слышу, — сквозь зубы процедил он. — Приступаем?

— Нет, — я мотнул головой для верности. Эти четверо, которые везли меня в неизвестном направлении, долго разглагольствовать не будут. Скотч на рот — и все дела. Суки! Обойдусь как-нибудь без него. Я замотал головой.

— Так-то лучше, — лысый откинулся назад и вдруг произнес. — Гаси!

Вздрогнув, я понял, что паниковать рано. Прозвучала не команда к… э… мерам физического воздействия на задержанного. Это был сигнал водителю затемнить изнутри стекла пассажирского салона. До полной непроницаемости! Я ничего не видел — да и не слышал тоже — что за стеклом автомобиля, а внутри по-прежнему был я, четыре мордоворота из спецслужб и включившиеся светильники.

По темпу езды с частыми притормаживаниями и остановками я понимал, что продолжаем кружить по городу. Катали меня долго; видимо, чтобы потерялся в пространстве и не смог догадаться, в какой части столицы окажусь и, соответственно, в каком следственном изоляторе. Черт знает, зачем такие сложности. Для меня это ровным счетом ничего не меняет, потому что планов побега не строю, и снаружи меня тоже никто не попытается освободить. Разве что адвокат, который будет защищать мои права. Но еще нужно дозвониться до него.

Машина остановилась в очередной раз и не трогалась с места довольно долго — дабы потом въехать на подземный этаж. Когда снова остановились, мне накинули на голову глухой черный мешок. Ничего не видно!

— Смотри в оба и не моргай, — произнес лысый. Юморист хренов!

Послышался звук сдвигаемой двери. Меня вывели из микроавтобуса. Где мы? Этого я не знал, чувствовал только, что не под открытым небом. Наверно в подземном гараже. Меня завели в помещение. Долго шли, никуда не сворачивая, отчего я сделал вывод, что идем по длинному и почему-то пустому коридору.

Взмокла спина. Почему так тихо? Я слышал только себя и моих конвоиров. Они иногда обменивались скупыми фразами да предупреждали меня об очередном препятствии на пути. Куда бы меня не привезли, но это точно не следственный изолятор, потому что не может он быть совершенно пустыми и безмолвным. Четверо оперативников явно не из полиции.

Снова попал! Я снова и очень основательно попал. Знать бы только куда угораздило вляпаться на этот раз. Пару часов назад был уверен, что угодил в заботливые руки полиции с железобетонной перспективой следствия, суда и долгого срока за решеткой. Возможно, пожизненного срока.

А в эти минуты нет малейшего понятия, где нахожусь, и что из этого получится. Вполне возможно, что долгое тюремное заключение — не самый плохой из вероятных вариантов, потому что в обычном изоляторе во время следствия и суда и потом в колонии я бы оставался в рамках правового поля. Ну, хотя бы в общих чертах. Но что будет здесь?

Самое главное, где это «здесь» и кем являются лысый и трое других.

— Лифт, — прозвучало предупреждение. Безэмоциональным голосом одного из конвоиров.

Даже удивительно, что это сказал не лысый. Я криво улыбнулся собственной шутке… Шутке, блин. Я пытался хохмить, чтобы не падать духом. Что бы ни произошло, а надо держать себя в руках.

Меня ввели в лифт, который начал подъем. Наверно, это неплохо. Если везут наверх, то закапывать прямо сейчас не будут. На верхних этажах земли нет. Я усмехнулся. Да, я храбрился. Ну а что прикажете делать? Пусть лучше так. Лучше быть веселым идиотом, чем тряпкой, каким предстал перед Зарой, когда она появилась в моей квартире.

Блин, как же стыдно! Что Зара подумала обо мне, когда увидела размазню?

— Налево, — раздался голос лысого.

Подвели к какой-то двери. Я сообразил, что стою около двери, когда щелкнул замок. Меня ввели внутрь, посадили на стул.

— Веди себя прилично, — лысый стащил с моей головы мешок и снял наручники, — да ничего не трогай. Вставать нельзя.

Они ушли, все четверо оперативников покинули кабинет, в котором остался я один. В скупо обставленном помещении со шкафами в потолок и деревянными дверцами. Наверно, под замком, но дергать за ручки, проверять я не стал. Сказали же, не вставать, вот и сидел на месте, пока резона подняться у меня не появилось. Только вертел головой. Искал камеру в углу либо на потолке, но ничего не находил, а камеры здесь точно есть.

Мой стул был совершенно обычным офисным стулом. Стоял у стены, слева к ней были приставлены еще три точно таких же черных металлических стула с тканевой обивкой. Напротив в трех шагах размещался широкий пустой стол, за которым в сторонку был небрежно отодвинут еще один стул. Под потолком ярко светили три лампы, окно закрыто глухими жалюзи.

Так и подмывало встать и посмотреть, что снаружи, но мне казалось, что именно это от меня и ждут. Если так, то это они не получат. Я спокойно сидел и ждал, что будет дальше. Наверно, час просидел, и ничего не произошло. Просто сидел в полной тишине, потому что ни со стороны коридора, ни с улицы не доносилось ни звука. Потом прошло еще время, тоже час или около того. Я мог отслеживать время лишь приблизительно — при мне была только моя домашняя одежда и ничего более.

О! Кажется, шаги! Я не ошибся. В кабинет вошел человек — наверно, следователь. Буду считать его следователем. Бросив на меня равнодушный взгляд, он прошелся к столу, шмякнув об него стопку бумаг в картонных распухших от документов скоросшивателях.

Вошедший был грузным, широкоплечим человеком среднего роста. Коротко стриженным, с мясистым бледными лицом и мешками под блеклыми глазами. Следователь был в гражданском. Черные туфли, потертые джинсы, рубашка и чуть мятый синий пиджак. Лицо выражало предельную усталость, какая только может быть у человека, загруженного работой сверх всякой меры.

Упав на стул за столом, следователь пару раз взглянул на меня и положил перед собой верхнюю папку из стопки документов. Они почему-то лежали таким образом, что не позволяли мне видеть содержимое первой раскрытой папки.

— Здравствуйте, — произнес я.

Хотелось какой-нибудь реакции на мое приветствие, но следователь удостоил меня лишь еще одним мимолетным и совершенно равнодушным взором. Потом достал из ящика стола чистую металлическую пепельницу и закурил, уткнувшись в раскрытые бумаги.

— Спасибо, не курю, — я попытался съязвить, но перестал существовать для следователя.

Он иногда качал головой и всем своим обликом выражал, что новое дело, которое сейчас приходится изучать, интересует его меньше всего. Однако ж и дальше вникает в бумаги. Я же молчал. Иногда менял положение на стуле, потому как устал сидеть на одном месте, и ждал, когда следователь начитается.

Неужели они думают, что не выдержу и начну что-то выкладывать, топя себя собственными руками? Вполне возможно, но я не произносил ни звука. Игра в молчанку продолжилась, и затянулась она надолго.

Отложив третью папку, которую пролистывал также неспешно, как первые две, следователь зашелся кашлем заядлого курильщика. Когда отпустило, он неожиданно заговорил.

— Сергей Александрович Джимов?

— Да, он самый, и, собственно, — нескладно начал я. Уж не думал, что услышу когда-нибудь человеческий голос, — требую от вас представиться и сообщить, где я нахожусь и на каком основании.

На меня смотрели водянистые глаза. За ними ничего не было.

— Вы умерли, — сказал следователь. Он казался совершенно безразличным.

— Что? — опешил я. — Умер? Что вы имеете ввиду?

— О! Не волнуйтесь, — в человеке, сидевшим напротив, вдруг проснулся интерес ко мне. Его взгляд сделался пытливым, изучающим. — Вы умерли совершенно безболезненно. Во сне.

— Что вы несете? — выдавил я из себя.

— Говорю же вам, не волнуйтесь, — следователь улыбнулся. — Близких родственников у вас нет. Друзей тоже. Ваша смерть никого не расстроит.

— Да какая смерть?

— Самая обычная. Сердце остановилось. Все информационные базы по вашей личности уже обновлены. Скоро вас похоронят. Нужные документы почти готовы. Вы присядьте, в ногах правды нет.

Я обнаружил, что вскочил и сжимаю кулаки.

— Постарайтесь объясниться! И вообще! Кто вы? Что это за место?

— Кстати, как вам здесь? — с притворным участием спросил следователь.

— Что это за место и кто вы?

— Сейчас вам это знать совсем не обязательно. Прошу лишь уяснить, что можете остаться в этом прекрасном месте до конца своей жизни. Если не проявите благоразумие, то на многие-многие годы.

Наверно я побледнел. Было страшно, но я продолжал требовать ответа.

— Кто вы? Полиция? Или…

— Не утруждайте себя. Название нашей организации вам не известно.

Я крепко выругался, не стесняясь в выражениях. Дурдом какой-то! Но что им нужно?

— Что вы хотите от меня?

— Для начала от вас требуется молчать и внимательно слушать, — произнес следователь.

Он рассказал о моем преступлении. Мелкие детали не озвучивал, но суть передал правильно. Они все знают! Про нейросеть и мой сговор с ней. Даже про Вовчика, его хакеров и причину моего сотрудничества с ними. Может, это хоть немного послужит оправданием для меня? Действовал-то я вынуждено!

Покачав головой, я решил, что ничего не поможет. Потому что я «умер». Но если меня уже почти похоронили, зачем следователь называет статьи уголовного кодекса и объясняет, как их можно привязать к случившемуся в игре и, значит, ко мне. Зачем?

Следователь продолжал. Черт! Они знают даже про Зару, которую нейросеть выбросила из игры.

— Мы смогли получить доступ к игровым логам. Это удалось сделать только нам, больше никто в мире не владеет ими. Мы поняли, что произошло, и кто в этом виноват, — следователь многозначительно посмотрел на меня.

Я был подавлен. Угораздило же попасть в руки неизвестной спецслужбы, которая легко «убила меня», и хуже того — им все известно!

— Почему же тянули с визитом? — спросил я. Зачем мне это знать? А! Спросил и спросил.

— Требовалось проверить некоторые предположения.

— Получилось?

Следователь проигнорировал мой вопрос.

— Сейчас вы единственный человек в своем роде, — сказал он. — Один такой в целом мире. Понимаете?

— Что же вы хотите от меня? Публично четвертовать?

— Зачем же? — усмехнулся следователь. — Вы уже умерли! Нет нужды казнить ваш труп.

— Тогда что?

— Мы можем навсегда похоронить вас здесь. Либо выпустить с новой жизнью и новыми документами.

— Что мне нужно сделать? — хрипло спросил я. Во тьме забрезжила лучик надежды.

— Нужно вернуться в «Новую жизнь».

— Согласен!

Я быстро принял предложение — пока оно еще в силе. Но мне тоже кое-что нужно.

— Только есть одно условие…