Перо и волына

Сергей Зверев, 2002

Он опять остался один на один с рвущимися к его горлу врагами – отмороженными бандитами и не менее отмороженными ментами. Друзья Константина Панфилова, несгибаемого Жигана, убиты, а сам он в последнюю секунду уходит от гибели. Одним шрамом больше – одним меньше, не в этом суть – считает непокоренный Жиган. Ему не привыкать смотреть в вороненый зрачок ствола или видеть хищный блеск ножа. Он умеет сломать хребет противнику, перетерпеть боль, найти силы для новой схватки. А вот чего Жиган не умеет, так это изменять самому себе.

Глава 5

Белый «Мерседес» Саши Порожняка припарковался неподалеку от ресторана «Жар-птица». Местные мальчишки, промышлявшие мойкой автомобилей, с ведрами и мокрыми тряпками в руках тут же бросились к богатой иномарке.

Саша еще не успел открыть дверцу, как над ухом раздался звонкий голос:

— Машину помыть не надо? Всего десять тысяч.

— Отвалите.

Порожняк вышел из машины, бросил через открытое окно на сиденье мобильный телефон, на мгновение задержался, чтобы дать указание водителю:

— Зюзя, сиди тут. Я только рамсы разведу и назад.

— Ладно, шеф, только я в непонятке — че с этими пистолетами делать?

Зюзя кивнул в сторону подростков с ведрами.

— А че с ними делать? Пусть моют. Только зырь, чтобы краску на точиле не ободрали.

Получив добро, пацанва с энтузиазмом бросилась на «Мерседес».

Саша отправился в ресторан, не обращая внимания на милицейский «уазик», пристроившийся на тротуаре неподалеку от входа в питейное заведение.

У него не было основания опасаться патрульных ментов. Они для Порожняка были безобидней, чем мухи.

И в самом деле, любой конфликт с милицейскими низами можно быстро уладить, если у тебя есть связи в верхах. Кое-кто в руководстве городского УВД за последнее время неплохо подкормился на деньги братвы.

Порожняк увидел двух патрульных милиционеров в холле «Жар-птицы». Они что-то обсуждали с администратором, невысоким полным мужчиной с проплешиной на голове, то и дело утиравшим пот со лба измятым носовым платком.

При виде Порожняка администратор тут же кинулся к нему.

— Александр Захарович, как хорошо, что вы приехали, — с видимым облегчением произнес он. — Тут ваши ребята что-то не поделили, и я уже начал опасаться, что…

— На хрена тут менты? — брезгливо поморщившись, сказал Порожняк.

— Видите ли, Александр Захарович, я думал…

— Ты что, умный? — На губах Саши проскользнула презрительная усмешка. — Пускай отваливают. Я с пацанами сам разберусь.

— Вот и слава богу, — закивал администратор. — А то, знаете ли, у меня посетители стали разбегаться.

— Да пошел ты, — отмахнулся от него Порожняк и направился в зал.

Атмосфера в «Жар-птице» не предвещала ничего хорошего. Слышались возбужденные выкрики:

— Ты, бля, на Малыша не наезжай! Он, знаешь, какие филки за день делает?

— А хуля мне его филки? Пусть, бля, покажет, что у него в шкарах.

— А кто ты, бля, такой, чтобы, бля, перед тобой шкары выворачивать? Может, тебе еще, бля, на флейте поиграть?

Братва, увлеченная спором, даже не заметила появления Порожняка.

— Ша! — закричал он. — Все по-шустрому заткнули хавальники. Вы что — с катушек послетали?

Братва понемногу затихла, расступившись в стороны.

К моменту приезда Саши гулявшая в «Жар-птице» компания поделилась на две группы: местные и приезжие. Среди местных больше всех возмущался Корень, потерявший нехилые бабки. Виновник заварухи — Малыш — затесался за спины своих.

В поисках правды Корень тут же бросился к Порожняку:

— Мы тут мазу держим за воздух. Самсон и этот, бля, Малыш, катнули на счастье в «секу». Самсон катал по-честному, а этот, бля…

Порожняк сунул в рот сигарету. Кто-то из своих тут же щелкнул зажигалкой.

— Я не въехал. Какие непонятки? И че ты, Корень, мазаться полез? Пусть бы сами разводили.

— Да он Самсону бабки дал, а тот спустил.

— Да, бля, гадом буду, — начал божиться Корень, — у этого, бля, Малыша в жопнике лишние стиры есть. Когда они катали, я просек, как он под стол клешни засовывал. Че он там, суходрочкой занимался? У Самсона три шапетки было, а этот трех лбов передернул.

Порожняк обратился к Самсону, который сидел у края стола:

— Верно он базланит?

— А я почем знаю? — сумрачно ответил тот. — Я катал, а не дрочил.

— Да все это херня, — раздался голос Малыша.

Он вышел из-за спин своих парней и демонстративно широко развел руки.

— Корень, ты, бля, самый припухший, потому что сливать не умеешь. А у меня в шкарах ни одной стиры нет. На, проверь.

Корень нервно задергался.

— Да он уже кому-то из своих стиры скинул. У него уже ни хрена нет.

— Чем катали? — спросил Порожняк. — Стирами в натуре или цветухами?

— Цветухами, — ответил Малыш. — На счастье же решили катать. С натуральными стирами я бы его обул в один момент.

— Кто сдавал?

— Халдея взяли. Да я в натуре говорю, Порожняк, катали без приколов. Корень Самсону бабок дал, у того на ставку не хватало. Теперь возбухает.

Малыш вел себя смело, даже развязно, всем своим видом словно подчеркивая: мол, я — честный катала, и все тут. Ну, подфартило мне по-крупному, так ведь я и сам парень не промах, не зря столько лет и дед катал, и отец катал, и сам я с детства к карточной игре приучен. И ладно бы еще я сам сдавал, тогда, конечно, чем черт не шутит, руки сами могли что-нибудь этакое выкинуть: снизу колоды стирку метнуть или себе сдвоенную, а так…

Малыш рассчитывал на то, что Порожняк хоть и является местным авторитетом и держателем общака, которому бригада московских станочников-портовиков башляет за крышу, но в карточной игре такой же лох, как и любой командированный или отпускник в Домодедове.

Главное — сделать честные глаза и убедительное лицо.

Но Порожняк, несмотря на свой внешний вид, в людях кое-что понимал. Актерская игра Малыша его не убеждала. Он ни капли не сомневался в том, что Малыш играл на верняк. А значит, в игре без шулерства с его стороны не обошлось.

Порожняк, почти не скрывая, с презрением смотрел на свою кентовку.

Вот засранцы, хавальники красные, водяры нажрались, скоты, и тут их на шпилевку потянуло. Если б в этой кентовке была хоть одна трезвая голова, я бы сейчас в кабаке спокойно досиживал или Катьку по дивану валял. А тут, бля, разводи этих уродов. Нашли с кем катать.

Перед Порожняком стояла нелегкая задача: с одной стороны, Малыш, конечно, сжульничал, тут и сомневаться не приходится, но ведь за руку-то его никто не схватил. А сейчас можешь хоть в шоколадницу ему залезть, ни хрена там не найдешь. Потому он такой и смелый, буром прет. Киданул, конечно, пацанов.

Но, с другой стороны, в общак-то станочники портовые по расписанию вносят бабульки, можно сказать, как дойные коровы. С моими-то не особо погужуешь, стоят, красавцы, морды ящиками. Да ведь и без них никуда не денешься. Эх, бля, жисть дает…

— Ну чего ты? — нетерпеливо воскликнул Корень, из-за пережитого позабыв о субординации.

— Заткни пасть! — оборвал его Порожняк. — На кого батон крошить собрался?

— Тихо ты! — зашикали на Корня остальные запрудненские.

Порожняк неторопливо докурил сигарету, чтобы выдержать паузу, и наконец вынес свой вердикт:

— Значит, так, пацаны, все путем. Откатали по-честному. И чтобы никаких наездов. Самсон, бабки, которые ты должен Корню, вернешь, я сам проверю. Больше чтоб не куролесили. Про шпилевку с гостями забыть. Вопросы есть?

Малыш торжествовал. Смерив запрудненских высокомерным взглядом, он повернулся к своим и незаметно подмигнул.

Самсон, заскрипев зубами, накатил себе рюмку водки и выпил. Корень пожал плечами. Запрудненские с недовольным видом стали рассаживаться за стол. Инцидент был исчерпан.

Порожняк развернулся и с видом человека, исполнившего свой долг, покинул ресторанный зал. Публика, настороженно следившая за разведением рамсов между братвой, с удвоенной энергией набросилась на выпивку и закуску.

Патрульные милиционеры и администратор, которые наблюдали за происходящим из вестибюля, проводили Порожняка почтительными взглядами.

Чуть замешкавшийся администратор все-таки успел распахнуть перед Сашей двери.

— Я вам так благодарен, — лебезил он, — в нашем заведении вы всегда будете почетным гостем. К вашим услугам любой столик в любое время и лучшая закуска.

— Да пошел ты, пидор, — сквозь зубы бросил Порожняк, покидая «Жар-птицу».

Он прошел к стоянке, где мальчишки с ведрами и тряпками заканчивали наводить блеск на белый «Мерседес». Сейчас они усиленно терли колпаки на колесах.

Зюзя, небрежно развалившись в кресле, пыхтел сигаретой. Увидев шефа, направляющегося к машине, водитель щелчком отбросил в сторону окурок и заорал на пацанов:

— Так, пистолеты, вон на хрен отсюда!

Мальчишки отступили от машины. Старший робко спросил:

— А деньги?

— Какие тебе, бля, деньги? Валите, пока целы!

Зюзя завел мотор, дождался, пока Порожняк сядет в кресло рядом с ним, и стал сдавать назад, чтобы выехать со стоянки.

— Ну как там, шеф? Развел?

— Развел, — поморщившись, сказал Порожняк.

— Значит, все ништяк, — радостно заключил Зюзя.

— Да, ништяк… говноеды, бля. Учишь их, учишь жизни, а толку, бля, как от яиц шерсти. Ни хрена не врубаются.

Зюзя, желая подсластить горькую пилюлю, сочувственно кивнул.

— Они ж простые пацаны, шеф, что с них возьмешь? Куда колеса направим? Назад, в кабак? К Катерине?

— Нет, — покачал головой Порожняк, — на хату хочу, оттянуться надо после напряга.

Зюзя понимающе глянул на шефа.

— Да, после напряга неплохо бы ширнуться. Без расслабона крыша быстро съедет.

— Отвезешь меня, потом сгоняешь за Катькой, и на сегодня — все.