Глава 6
«…Максимус неистово бьет двумя мечами по щиту противника. Тот отступает. Грамотно, внимательно следя за каждым движением Максимуса, ожидая, когда тот допустит оплошность в атаке. Максимус делает подсечку по сгибу правой ноги Фламмы, противник теряет равновесие, но не падает, а только приседает и опускает щит. Его голова остается вдруг открытой. Меч в правой руке рассекает воздух, летя в горизонтальной плоскости в голову противника. Вот она, победа!
Но Фламма вдруг делает нырок, затем подпрыгивает, и Максимус оказывается перед ним стоящим сбоку. Однако для удара мечом у Фламмы позиция неудобная. Тогда гладиатор бьет Максимуса щитом в левой руке. Удар такой мощный и неожиданный, что Максимус летит на песок. В его глазах меркнет свет, в голове гул. Когда он открывает глаза, перед ним стоит Фламма, его меч упирается ему в горло. Максимус чувствует, как острие меча пришпиливает его к земле, как по шее медленно струится его кровь. Рев трибун оглушает:
— Максимус, Максимус…»
— Максим, Максим. — Теперь свое имя он слышит наяву.
Он с трудом разлепляет веки, видит перед собой Ингрид. Она обтирает его лоб ладонью, ее лицо встревожено и кажется ему удивительно красивым. В голове гул и тупая боль, его тошнит.
— Где мы, что с нами? — Максим морщится от боли, приподнимается на локте, осматривается. Они находятся в полуподвальном помещении, он лежит на земле, солнечный свет проникает через узкое окно.
— Ну наконец-то! Ты так долго был без сознания. Как ты?
— Вполне сносно. Контузия…
— Нас взяли в плен. Все остальные погибли. Они взорвали наш микроавтобус.
— В каком районе мы находимся?
— Я не знаю. Нас долго везли на юго-восток.
— Понятно, в сторону Ракки. А кто нас взял в плен?
— Я не знаю. Они все такие страшные. Там, в последнем БТРе, были раненые солдаты. Они их добили. Попей воды. Они дали нам только воду.
Максим с помощью Ингрид долго пил воду из кувшина, потом опять лег на земляной пол. Тупо смотрел на глиняный потолок. «Вот и все, — мелькнуло в голове, — в самом начале командировки. Обидно».
Он потрогал карманы. Пусты. В потайном карманчике брюк остался только эллипсовидный жетон с номером военнослужащего. Конечно, они вытащили все документы, сейчас изучают и радуются. Взять в плен военного советника — это большая удача.
— Что с нами будет, Максим? — Девушка напряженно смотрит в лицо разведчика.
— Тебя выкупят. Ваши обычно выкупают своих граждан.
— А тебя?
— Ликвидируют.
— Почему?
— Я разведчик. Таких, как я, они очень не любят. Немножко попытают, а потом отрежут голову.
— Ужас! Но почему ты об этом говоришь так спокойно?
— Разведчик — это гладиатор. Он сам идет навстречу смерти и всегда должен быть к ней готов.
— Может, ты выдашь себя за журналиста?
— Нет, Ингрид, у них мои документы.
Снаружи щелкнул засов, дверь открылась. В проеме двери возникла мужская фигура.
— Ю! — мужчина поманил пальцем Максима. — Вставай, выходи.
Максим встал с трудом, голова кружилась, но ноги держали тело. Вышел на улицу. Солнце уже садилось, багровый закат заливал полнеба.
— Гоу. — Боевик ткнул его в спину дулом автомата. Пошатываясь, Максим пошел вперед, стараясь запомнить планировку улицы, по которой его вели. Навстречу шли два бородатых боевика.
— Куда ты его, Муслим? — спросили они провожающего Максима на арабском.
— Саладдин велел привести.
— А что вы его там не пристрелили?
— Какая-то важная птица.
Боевики прошли мимо, с интересом рассматривая пленного.
«Значит, Саладдин, — подумал Максим, — он действует в провинции Идлиб. А эти боевики поставили логичный вопрос в отношении меня. Почему они меня там, на дороге, не прикончили? Обмен? Нет, не похоже. Выкуп? Тоже маловероятно. Что-то другое». Подошли к городской площади, которая была, видимо, центром города.
— Сюда. — Провожающий толкнул Максима вправо. Вошли в дом, в большой прихожей двое боевиков играли в нарды. При появлении Максима они прервали игру, тоже посмотрели на пленного, проводили его взглядами, но уже злыми.
Максим остановился перед дверью. Провожающий робко открыл ее, заглянул в комнату:
— Я привел его.
Затем повернулся к Максиму, приказал:
— Проходи.
Иконников вошел в просторную комнату. У стены напротив двери сидел за достарханом Саладдин: сириец, мелкий мужчина лет пятидесяти, жиденькая бороденка, взгляд карих глубоко посаженных глаз колючий и неприятный. Рядом с ним стояли два моджахеда, молодые боевики, обвешанные оружием, насупленные и важные.
На достархане — жареная козлятина и баранина, лепешки, сыр, сухофрукты, виноград. Саладдин, когда Максим вошел в комнату, только скользнул по нему взглядом, взял со стола бутылку воды, налил полстакана, стал пить небольшими глотками. Понятно, подумал Максим, изображает из себя истинного мусульманина: пьет воду только после заката солнца.
Отпив воды, Саладдин поставил стакан на достархан, прилип к пленнику холодным взглядом. Спросил на плохом английском:
— Ваше имя, звание, зачем прибыли в мою страну?
— Зачем спрашиваете? У вас все мои документы, — ответил Максим.
— Отвечать! — злобно рыкнул Саладдин.
— Иконников Максим, подполковник, военспец.
— Зачем ехали в Хмеймим?
— На брифинг, организованный для наших и иностранных журналистов.
— Какой еще брифинг? — Саладдин подозрительно посмотрел на пленника.
«А, ну да, он же не знает значения этого слова», — догадался Максим.
— Рассказать всему миру о наших планах по восстановлению нормальной жизни в вашей стране.
— Лазутчик, — Саладдин прилип злобным взглядом к Максиму, — вы еще хуже американцев. Кто эта женщина?
— Корреспондентка «Дойче велле», это всемирно известный телеканал в Европе. Поэтому вы с ней поаккуратней…
— Лучше бы о себе подумал, — усмехнулся бандит. — Завтра решу, что с тобой делать. Увести!
Обратный путь был без приключений. На улице темнело, становилось прохладней. Когда Максим вернулся в темницу, Ингрид подбежала к нему, явно обрадованная:
— Ой, как хорошо! Я уже подумала, что вам отрезали…
— Что отрезали? — удивился Максим.
— Голову.
— Нет, не отрезали. Моя голова не проходит по их стандартам, и, кроме того, головы они отрезают обычно по утрам.
— О, майн гот, ваш черный юмор меня шокирует!
Неожиданно щелкнул засов на двери. Вошел мальчик лет двенадцати. Он бросил на земляной пол одеяло, положил на него несколько лепешек в полиэтиленовом мешке. Посмотрел на пленников с любопытством, ни слова не говоря, вышел. Снова щелкнул засов на двери.
— Это, конечно, не пять звезд, но… какой-никакой сервис, — покачал головой Максим.
Он расстелил на земле одеяло, пригласил Ингрид присесть и принять скудное угощение.
— Как мы будем спать? — прервала размышления Максима Ингрид.
— Можно по очереди. Полночи ты на одеяле, полночи я.
— Я предлагаю лучший способ: одеяло большое, поэтому ляжем вместе, спина к спине. Так теплее и целая ночь сна.
— Спина к спине — это оригинально, хотя больше подходит для другой ситуации.
Они улеглись, через несколько минут Ингрид уже спала. «Хорошая нервная система», — поразился Максим. Сам он долго ворочался и заснул только часа через два.
