Госпожа Клио. Восход

Сергей Дубянский

Самый загадочный продукт жизнедеятельности человека – это творчество. Сами авторы говорят, что лучшие строчки им нашептывает невидимая и неосязаемая Муза, а вот начинающему писателю Жене Прохорову одна из славной девятки – Муза истории Клио, решила явиться воочию. Оказывается, она – рыжая, выглядит лет на тридцать, и ездит на стареньком коричневом «Опеле».

*

…Изуродовали город… — с раздражением подумал Виталий. Это впечатление было ежедневным, и он уже привык к тому, что утро всегда оказывалось испорченным. Мысль возникала сразу, едва он утыкался в угол недавно сданного дома, похожего на огромный противотанковый надолб с голубятней наверху (такая, вот, дикая аллегория, возникала в голове — зато сравнение являлось весьма точным отображением его архитектуры). Чуть дальше блестело зеркальными окнами, выпиравшими из серой стены как беременный живот, еще одно совсем новое здание. Между этими мутантами чудом сохранился мостик, построенный два века назад — маленький, окруженный изящными коваными фонарями. Правда, его успели превратить в помойку молодожены, избравшие мостик местом ритуального паломничества — помешать им бить там бутылки из-под шампанского, вешать замки и разбрасывать мусор не могла даже милиция.

На «Ауди», следовавшем впереди, неожиданно замигали аварийные фонари, и машина остановилась. Ехавшим сзади ничего не оставалось, как тоже остановиться — забор очередной новостройки сужал дорогу, не оставляя возможности для маневра.

Пока «Ауди» верещала, тщетно пытаясь завестись, Виталий откинулся в кресле и отвернулся от грубых бетонных плит, обклеенных пестрыми рекламными листовками. Слева убегала вниз, к водохранилищу улочка, застроенная почерневшими от времени маленькими домиками, а еще чуть дальше… но этого он уже не видел, зато прекрасно представлял, как среди домиков, словно наседка над цыплятами, возвышался Свято-Воскресенский храм. В отличие от современного стекла и бетона он не рождал ощущения дискомфорта, хотя и особого умиления в Виталии тоже не вызывал. Просто это было красиво и гармонично, а Бог ведь у каждого свой — не стоит пытаться выяснить его имя и понять, откуда он взялся. Эту истину Виталий усвоил давно, еще в «застойные» годы, когда ему отказали при приеме в комсомол. Повод, по тем временам, для студента университета был страшным (за такое могли даже отчислить) — его задержала милиция возле храма при проведении несознательными элементами пасхального крестного хода. А он ведь и не думал тогда о Боге — просто влияние массы людей, имевших общее устремление, казалось настолько благостным, что Виталий ощутил его физически — он купался в море энергии, черпая ее самым бессовестным образом. Не зная механизма процесса, он, тем не менее, чувствовал, как ему легко, как появляется непонятная сила… правда, тогда он не представлял еще, как ее можно использовать.

А придурки из деканата хотели, чтоб он признал все это «бредом и роковой ошибкой» за право носить на груди значок, стоивший в магазине двадцать копеек, и еще отдавал часть стипендии, получая взамен печать в красной книжечке. Вот это, действительно, бред!..

С другой стороны, Виталий так и не осознал сущности Бога, которому следует поклоняться, исповедоваться, просить защиты и покровительства. Для него Бог являлся кем-то вроде старшего брата, у которого можно занять денег до стипендии, с которым советуешься, осмысливая потом его мнение, но делая собственные выводы. Одно было совершенно неоспоримо — Бог существует и, видимо, его тоже устраивало их взаимное сотрудничество, раз оно продолжалось столько лет, с каждым годом делаясь все успешнее.

Из «Ауди» вылезли три «братка» и освобождая проезд, стыдливо откатили непослушную машину. Виталий тут же проехал мимо и свернул на улицу Орджоникидзе, которой группа энтузиастов пыталась вернуть историческое название — Воскресенская. Хотя разве название имеет значение, если половина людей и так не помнит, кто такой Серго Орджоникидзе, а Свято-Воскресенский храм, вот он, ублажает взор блеском своего позолоченного шпиля?..

Перекатываясь на ледяных буграх, въехал во двор старой пятиэтажки и остановился; взглянул на часы — из-за «пробки» он опоздал на десять минут, но кто ж посмеет напомнить ему об этом? Кристина? Никогда. Или охранник Коля? Тем более. А больше в его офисе никто и не работал.

Виталий не пошел через главный вход, где над высоким, отделанным «под мрамор» крыльцом с полупрозрачным, похожим на перепончатое крыло навесом, блестела вывеска «Салон белой магии «КОЛЕСО ФОРТУНЫ». Маг должен появляться и исчезать незаметно, а не как обычные люди, карабкаясь по обледеневшим ступенькам (для этого он специально согласовал с жильцами сохранение прежнего входа — через подъезд).

Открыв дверь, он снял длинное черное пальто и прошел в кабинет, украшенный магическими атрибутами; скользнул взглядом по столику с «Колесом фортуны» (в городе этим старинным гаданием не пользовался никто, кроме него — оно, собственно, и дало название салону); приоткрыл дверь в соседнюю комнату, где сидела его помощница (слово «секретарша» как-то не вязалось со статусом салона).

— Кристин, я пришел.

— Хорошо, господин Виталий, — шеф не запрещал ей заниматься посторонними делами, поэтому девушка, не стесняясь, пыталась сложить пасьянс, предложенный компьютером, — на девять к вам записывалась парочка, но они не пришли.

— Значит, либо помирились, либо уже развелись, — Виталий улыбнулся и закрыл дверь. Прошелся по кабинету, зачем-то выглянул в окно, чуть раздвинув жалюзи и наконец опустился в глубокое кресло. Закрыв глаза, вытянул ноги и раскинул руки так, что пальцы коснулись пола. Теперь он чувствовал себя открытым для всех энергетических потоков.

— Суета, отпусти меня, — произнес он, беззвучно шевеля губами, — я готов заглянуть внутрь вселенной, как внутрь себя. Я обращаюсь к своему «Я». Возьми ровно столько сил, сколько мне потребуется и направь их так, чтоб через меня они вернулись к первоисточнику. Скажи мне, что нужно делать?..

Перед глазами возникли расплывчатые фигуры. Иногда они исчезали, не обретя конкретных очертаний; иногда, превратившись в реальные, но незнакомые образы, проплывали дальше, так и не создав единого полотна. Как правило, они не приближались, образуя пестрое подвижное панно, но случалось, что одно из лиц, выхваченное крупным планом, возникало совсем рядом, заслоняя остальные. Оно являлось, как бы, символом дня.

Сегодня Виталий видел лучики морщинок у глаз, одинокий волосок торчавший на носу, круглый подбородок с характерной ямочкой — это было самое заурядное лицо. Он знал, что в минуты медитации нельзя напрягать сознание, пытаясь что-то расшифровать или осмыслить — энергетический поток тут же прекратится, встретив препятствие. Поэтому лицо просто качнулось и исчезло, словно унесенное ветром; оно даже не запомнилось, ведь напрягать память тоже нельзя. Надо превратиться в податливую губку, впитывающую абсолютно все, и только тогда можно пополнить свой энергетический «боезапас».

Общение продолжалось ровно девять минут. После этого маг открыл глаза, сгруппировался, принимая естественную для сидящего человека позу. Внутренне он не чувствовал в себе никаких изменений, но знал, что они есть. Может, он и не должен их чувствовать, просто через его оболочку действуют какие-то совсем другие, высшие силы. Одно время такая постановка вопроса его сильно задевала, но потом он решил, что являться «транслятором» тоже дано не всем, и успокоился.

— Господин Виталий, вы готовы? Можно приглашать? — в дверь просунулась голова Кристины.

Маг кивнул и дверь широко распахнулась. Опершись о подлокотники, Виталий поднялся навстречу молодой женщине, неуверенно переступившей порог. Судя по одежде, в жизни она не была излишне робкой, но непривычная обстановка, видимо, заставила ее растеряться.

— Присаживайтесь, — Виталий придвинул стул.

Посетительница опустилась на него, продолжая осматривать помещение. Хозяин не торопил ее, понимая насколько сложно человеку перенестись из одного мироощущения в другое. Наконец глаза женщины остановились на самом маге.

— Вы может снять порчу? — спросила она тихо.

— Разумеется.

— И сколько это будет стоить?

— В зависимости оттого, что на вас навели, — он объяснял спокойно, будто помогал выбрать стиральную машину.

— Понимаете, я развелась с первым мужем, — женщина покраснела, словно в этом крылось нечто предосудительное, — сейчас снова вышла замуж. А уже чрез неделю мне стал сниться первый муж. Вы считаете, в этом нет ничего особенного?

— Абсолютно.

— Но он снится не только мне, но и моему новому мужу. Причем, сны совпадают. Он видит нас вместе и поэтому ужасно ревнует. Мы все время ссоримся из-за этого, и я уже не знаю, что делать. Знаете, при разводе я отдала первому мужу все свадебные фотографии. Наверное, он на них что-то сделал…

— Порча — это совсем другое. Она не так проявляется, можете не волноваться. А скажите, вы живете у нового мужа?

— Нет. Он у меня.

— И мебель вся осталась старая?

— Конечно.

— Тогда разберите ваш диван или кровать, что там у вас есть. Протрите каждую деталь, пропылесосьте все щели, выбейте матрацы и подушки, проветрите их. Если, конечно, нет возможности купить новую мебель.

— И все?..

— Все. Знаете, девушка, предметы тоже имеют память. Энергетическую. Поэтому если не хотите, чтоб кто-то приходил в ваши сны, выбросите все, что с ним связано.

— А если не поможет?

— Тогда зажгите в спальни свечу и окурите помещение можжевельником. Обходите комнату против часовой стрелки…

— Где ж я возьму можжевельник?

— В ста метрах отсюда находится банк. У них во дворе можжевельника видимо-невидимо. Только ломайте аккуратно, а то там камеры слежения, — Виталий улыбнулся.

— Так просто?.. — лицо ее сделалось недоверчивым.

— Все в этом мире просто, только мы не всегда понимаем эту простоту, — Виталий вздохнул, — а вы пришли за чудесами? Смею вас уверить, чудес на свете не бывает. И волшебников не бывает. Есть люди, обладающие определенными знаниями, и есть те, кто ими не обладает. Больше ничего.

— Сколько я вам должна? — женщина встала.

— За что? Я ж ничего не делал. Это так, добрый совет.

— Спасибо, — пятясь и прижимая сумочку, женщина вышла.

Когда на входной двери звякнул колокольчик, Виталий высунулся из кабинета.

— Слушай, ты хоть интересуйся, с чем люди идут, а то только время отнимают.

— Она ж сказала, что надо порчу снять, а я что?.. — обиделась Кристина.

— Порчу ей снять… квартиру надо лучше убирать, тем более, когда нового мужика в дом приводишь! — Виталий закрыл дверь и вернулся в свое любимое кресло. От сеанса, на который отводится полчаса, осталось целых двадцать минут — двадцать минут бесцельно проходящего времени…