Путешествие туда и сюда

Сергей Гришин, 2022

Иван и его спутники благополучно прибывают в Асгард. Вот только насладиться гостеприимством асов царевичу не удаётся – случайно оскорбив Одина, он вываливается вниз, на землю. Тем более, что там, на дне моря, есть архив, который может помочь в поисках мамы. А может и не помочь.

20

Я, разумеется, поступил по-своему. В конце концов, царевич я, или нет? Жаль, зеркала в комнате не оказалось. А то бы я точно потратил минут пять-десять на самолюбование.

— Ну, как? — на всякий случай спросил я ослика, когда облачился в подарок Ахти.

— Были бы пальцы, показал бы, — оскалился Ницше.

— Который? — я приподнял бровь и пристально поглядел на своего скакуна.

— А есть разница? — удивился ослик.

Я только усмехнулся. Не хватало ещё тратить силы на лекцию о жестах. И времени жалко, и Ницше она не пригодится.

Я уже собирался покинуть комнату, когда вспомнил про шприц с зельем. Задумался, куда его запихать. Кое-как втиснул под рукав.

Ослик выскочил первым и замер на Радужном мосту, который мерцал сразу за порогом.

— Иван, дорогуша, — услышал я голос Зинаиды Сигурдовны Хеймдаль, — поторопись. Там уже все собрались. Ждут только тебя.

— Тогда полетели, — пожал я плечами и тоже занял место на мосту.

— И побыстрее! — вставил Ницше.

И мы понеслись. У меня даже кишки к спине прилипли. К счастью, уложились мы в два десятка секунд. Нас с осликом просто-таки внесло в тёмное помещение, в котором я узнал давешнюю таверну с головой хряка на вывеске.

— О! Иван! — оглушил меня радостный возглас Тора. Громовержец встал и-за длинного дубового стола и подошёл ко мне. — Проходи. Садись рядом со мной. А осла своего можешь рядом поставить. Валькирии для него целый мешок моркови притащили.

— Йа-йа! — то ли по-немецки, то ли попросту на ослином воскликнул Ницше.

Пока мы шли к месту посадки, я заметил тестя и супругу, устроившихся по одну сторону от сидевшего во главе стола Одина. Василиса была восхитительна, но я её сегодня уже видел в новом наряде. Бронислав Матвеевич, как и планировал, надел белый смокинг с красным галстуком бабочкой. Ага, вот с этим предметом ни один гениальный учёный не справится. Я даже в собственных силах не был уверен.

Аркадий Петрович с Антуаном Пустопорожним расположились напротив. Что характерно, оба были в белых костюмах. Правда, поэт от галстука отказался совсем, а блогер намотал на шею какую-то фиолетовую тряпочку, что смотрелось, на мой взгляд, несколько нелепо. Короче, наша команда, кроме нас с Василисой, выглядела стаей белых ворон.

Супруга, правда, при виде моего наряда тут же закатила глаза. На что я ей ответил широкой улыбкой. Имею право одеваться во что захочу. Царевич я, или кто?

Тор похлопал меня по плечу, и я не заметил, как очутился на широкой лавке между громовержцем и его дочкой. Труд тут же плеснула мне в здоровенную кружку какого-то напитка. Один из асов провозгласил тост в честь дорогих гостей. Пришлось пить. Кажется, в кружке было пиво. Вроде, неплохое. Тёмное, бархатистое. Пролилось в желудок легко и приятно. На тарелке тут же оказалась крупная нога кого-то из пернатых, зажаренная до хрустящей корочки.

После четвёртой опорожнённой кружки Браги спел свою песню про то, что всё в наших руках. Баб и ягнят он оставил на прежнем месте. Судя по всему, народу понравилось. Даже Ницше радостно и одобрительно кричал за моей спиной, а потом с упоением захрустел морковкой.

Ещё через какое-то время валькирии дружно затребовали от Ароза Азорина какое-нибудь новое стихотворение. Аркадий Петрович выглядел несколько уставшим, если не сказать замученным. То ли сказалась вчерашняя пирушка, немилосердно продолжившаяся сегодня, то ли ещё чего. Он немного поотпирался, но потом вздохнул и продекламировал:

Я покинул родимый дом,

Дорогую оставил Русь.

Потрудившись вчера за столом

Я сегодня питаю грусть.

Аркадий Петрович и в самом деле как-то сдал. Он ведь и правда пожилой человек. Ему, поди, уже тяжеловато вот так со всеми веселиться.

Глянет белочка мне в окно,

Подмигнёт и растает как сон.

Я устал от радушия, но

Я радушием этим польщён.

Валькирии зашушукались. Видимо, ожидали от своего кумира чего-нибудь более романтического. Поэт же снова вздохнул и продолжил:

Я не скоро, не скоро вернусь!

Здесь, в Асгарде, я сыт и пьян.

Но зовёт снова в дальний путь

Мой товарищ, царевич Иван.

И я знаю, есть радость в пути,

Хоть уже я устал слегка.

Тяжело свои кости нести.

Пожалейте меня, старика.

Он тяжело опустился на скамью. Рядом с поэтом вдруг оказалась Хеймдаль. Мановением руки разогнала воительниц, озадаченных смятенным состоянием Аркадия Петровича. Страж Радужного моста приобняла Ароза Азорина и что-то сочувственно проговорила.

Один грохнул своей кружкой по столу. Тюр произнёс тост за вольный ветер странствий. Локи помахал мне издалека. Кажется, он что-то хотел сказать. Я попытался прочитать по губам. Мёд? Какой ещё мёд? И вспомнил про шприц.

Дабы разбавить впечатление от выступления Аркадия Петровича, Браги запел какую-то героическую песню. Правда, на своём языке, так что я ничего не понял. А вот Ницше не только понял, но и подпевал, и подстукивал копытами.

Я кое-как вытащил из рукава шприц и, не глядя, выдавил мёд в кружку. Лишь после этого осознал, что в ней ещё осталось около четвертинки пива.

— Любишь коктейли? — сквозь шум пира услышал я голос Труд. — Это не лучшее сочетание, поверь моему опыту! Погоди, сейчас я тебе замешаю, — с этими словами девчонка выхватила кружку из моих рук и плеснула туда сначала из кувшина, стоявшего неподалёку, а потом из бутыли тёмного стекла, которую попросила передать Скёгуль.

Я слегка ошалел, получив кружку обратно. Но пахло зелье неплохо, да и не могло быть среди ингредиентов ничего несъедобного.

Тут, то ли на счастье, то ли на зло, прозвучал новый тост. На этот раз от Тора. Так что мне пришлось осушить кружку.

— Иван, — обратился ко мне Один. — Скажи теперь ты. Или спой. — Увидев моё смущение, он добавил: — Парни говорили, что ты тоже умеешь петь, если тебе понравится общество. Так тебе что, не нравится наше общество? — тут я почувствовал на себе его тяжёлый взгляд сквозь тёмные очки.

Ну, и как тут было отказаться? Тем более что зелье, похоже, уже начинало действовать, несмотря на малое содержание в нём мёда поэзии. Удивляясь самому себе, я встал из-за стола и продекламировал:

Жил-был на свете царевич простецкий,

Бросила мама, он грустил не по-детски.

Пришёл папаня: а вот тебе заданье!

Женись-ка, мой хороший, только хлопну в ладоши,

Лук натяни, жену подбери,

И счастье семейное ты обрети.

Я заметил, как Василиса прячет улыбку в кулачке.

Но вдруг налетели на супругу тени

Ну, как тени — киборги, говорят: Полетели

А что же царевич? Собрался в дорогу

Вперёд в Верхний мир. К Кощею, не к богу.

Асы и валькирии притихли. Один заинтересованно наклонил голову. Локи нахмурился и принялся теребить ухо. А меня понесло дальше:

В дороге царевич встретил поэта.

Стихи у поэта все читаны где-то.

Но сила всё ж есть в плагиаторском слове,

Недаром зовётся Арозом Азорин.

Аркадий Петрович при упоминании своего псевдонима подавился пивом. Зинаида Сигурдовна покосилась на меня с каким-то странным выражением и легонько похлопала поэта по спине.

Попались в дороге Яга боевая,

Русалка, медведь и друган его зая.

И блогер известный — зовут Антуан.

Любитель экзотики, странствий и стран.

Ноги сами понесли меня вдоль стола и, продолжая декламировать, я стал потихоньку двигаться по часовой стрелке.

Устроили, в общем, в Москве заварушку,

Случайно спасли всяку разну зверушку,

Нашли Василису в логове Лиха,

Но прибыл Кощей. Подкрался, гад, тихо.

Не сдрейфили парни, завязалась драка,

Враг был силён, натерпелися страха.

Царевич чуть было не сгинул в бою,

При смерти был, можно сказать на краю.

Кощеево царство с небес уронили,

Супругу спасли и отца починили.

Я сам не заметил, как приблизился к Василисе и Брониславу Матвеевичу. И уж никак не ожидал от себя, что при последних словах положу руку на плечо тестя. Впрочем, отметил я этот факт лишь краешком сознания, а вот учёный ощутимо напрягся.

А дальше — вновь мирная жизнь, как по нотам:

Но в небе опять замаячило что-то,

Ароз с Антуаном спустились на землю.

— Царевич, летим! — озадачили целью.

Мол, мамку твою мы найдём по пути,

Спасём всех на свете. Царевич, лети!

И вот прилетели. Геройские асы

В тавернах сидят и пьют свои квасы,

Спускаться на землю они не хотят,

А батька их Один боится котят.

В воздухе запахло озоном. Один чуть привстал, а цвет стёкол его очков вдруг приобрёл почему-то фиолетовый оттенок. Чего это он? Я же ничего не придумывал. Он действительно с каким-то странным трепетом относится к моему чебурику.

Короче, я проигнорировал владыку и закончил свой экспромт:

И треснет морда пополам от всех пиров,

И льются вновь потоки слов из разных ртов.

Я рад был видеть вас за праздничным столом.

Всем до свиданья. Мы с супругою пойдём.

Я подхватил Василису на руки и понёс к дверям. В установившейся гробовой тишине раздался голос Локи:

— Братец Тор, не пора ли нести мёд альтернативной поэзии? Мы все его уже заждались.