Ветки. История Петербурга в 69 станциях

Святослав Коровин

Книга петербургского журналиста, поэта и музыканта Святослава Коровина. Каждая глава посвящена одной станции Петербургского метрополитена. Сюжет – это жизнь человека, обрамлённая историей города, историей культуры нулевых, журналистскими наблюдениями и просто интересными штуками. Здесь нет пафоса цветастых путеводителей, здесь нет обилия дат и имен архитекторов, здесь есть автор, который видел, слышал и трогал этот город и хочет вам рассказать о нём так, как не рассказывал ещё никто.

НАРВСКАЯ

Одно время репетиционная база морей группы находилась в районе «Нарвской» в помещении на территории непонятно что производящей фабрики. Два раза в неделю я приезжал сюда, выходил из здания метро и ждал музыкантов. Есть у меня дурацкая привычка — приезжать на встречу минут за пятнадцать до назначенного времени…

Я искренне удивлялся, когда кто-то из моих ребят оказывался тут раньше меня. Увидев знакомую фигуру с гитарным чехлом, я судорожно искал мобильник, чтоб посмотреть на часы: ага, всё нормально!

— Привет, а ты чего так рано?

Изначально станцию хотели назвать «Сталинской». Если посмотреть старые фотографии, то можно увидеть, что в торце перронного зала на стене висит огромное мозаичное панно, изображавшее Иосифа Виссарионовича, выступающего с трибуны.

Станцию открыли в 1955-ом. На волне хрущёвских войн с культом личности «Сталинскую» решили назвать «Нарвской», сделав таким образом привязку к историческому названию Нарвская застава. Мозаику, правда, не сняли, но закрыли ещё одной стеной. В образовавшемся пространстве расположили зал заседаний. Как говорят сотрудники метрополитена, мозаичное панно никуда не делось и до сих пор занимает дальнюю стену. Правда, проверить это практически невозможно — метрополитен сегодня это режимный объект, и кого попало в служебные помещения не пускают.

Над эскалаторами расположен огромный горельеф с незамысловатым сюжетом — рабочие на митинге. Одно смущает, собрались они у пустой трибуны. Легко предположить, кто должен был в день запечатлённых на горельефе событий выступать перед пролетариями.

Я не могу сказать, что люблю бывать на «Нарвской». Для меня всё, что связано с проспектом Стачек, начинающимся отсюда — это очень далеко. Однако, лет десять назад бывал я здесь довольно часто.

Рядом со станцией высится громада ДК Горького. Здесь в первой половине нулевых находилась редакция журнала, где в 2004-ом открылась моя рубрика о современной рок-музыке. Рубрика занимала полтора разворота и была чертовски увлекательной. Кто только не прошёл через неё: «Декабрь» с Amatory, Animal Джаz, «Зимовье Зверей»…. Словом, все самые интересные и актуальные на тот момент исполнители.

Я приезжал в редакцию за деньгами и просто поболтать с редактором.

Редактор не особо разбирался в том, что происходит в питерском андеграунде. Я мог сказать любое название рок-группы, утвердительно кивнуть на вопрос, известна ли она и отправится восвояси с заданием взять интервью у их вокалиста.

К слову сказать, в той самой редакции я не числился в штате, но это не мешало мне быть самым высокооплачиваемым журналистом этого издания. Насчёт оплаты, кстати, интересно, что за страницу текста здесь мне платили ровно в десять раз больше, чем в самом крутом российском журнале о музыке FUZZ.

В том же ДК в полуподвальном помещении базировался филиал знаменитого рок-магазина Castle Rock — сюда я захаживал, чтоб пополнить свою коллекцию раритетов свежеотпечатанными фотографиями любимых мной Лагутенко или Земфиры.

В середине нулевых было сложно найти нормальное фото какого-либо музыканта. То есть, не фото из журнала, а самое что ни на есть настоящее. Фотографы, аккредитованные на различные мероприятия с участием «звёзд» реализовывали свои работы через рок-магазины.

Сейчас в эпоху цифровых фотоаппаратов и телефонов с неплохими камерами сложно представить всю ценность фото с того самого концерта, на котором ты недавно побывал. Сегодня любой фанат на своей странице в социальной сети может выложить сотню снимков собственного авторства. Его друзья поставят лайки, а через день уже забудут и о фотографиях, и о концерте.

Купленные в то время фотки до сих пор хранятся у меня дома. Я люблю полистать старенький фотоальбом и повспоминать приключения пятнадцатилетней давности…

Прямо напротив станции метро возвышаются Нарвские ворота. Недалеко от них в уютном скверике, островком возникшем посреди оживлённого проспекта, стоит памятник маршалу Говорову. Удивительно, но в этом сквере я никогда не видел людей, от чего скверик выглядит чистым и ухоженным.

Если пройти от входа в метро влево, то можно дойти до Красного Треугольника. Это территория некогда бывшего гигантским завода по производству изделий из резины. Сейчас со стороны Обводного канала территория завода утыкана репитиционными базами, а со стороны «Нарвской» — складами и мастерскими. Моя подруга арендовала здесь небольшое обшарпанное помещение под ювелирное производство. Рядом со входом в производственный корпус валялись огромные, килограмм по пять, куски шунгита — где-то рядом находился цех по его обработке.

Гулять по Красному Треугольнику можно долго. Странно, что его не сносят. Это притом, что половина корпусов в плачевном состоянии и вряд ли сгодится на что-то кроме декораций для фотосессии в стиле панк или съёмок фильмов про войну.

На одной из близлежащих улиц когда-то был открыт магазин эзотерических товаров. Мы заходили сюда с мамой. В магазине пахло благовониями, из колонок звучали мантры, а куча китайских и индийских божков улыбались с полок и стен своими загадочными восточными улыбками.

Почему в моём городе популярны подобные места, я не знаю, хотя и сам в них регулярно захаживаю. Не ради просветления, конечно, а просто приобрести какую-нибудь милую вещицу. Интересно, что икона или крест в доме говорят о глубокой религиозности хозяина жилища, а Шива с Хотеем воспринимаются как элементы декора, не более того.

Если при мне говорят о «Нарвской», то почему-то у меня возникает ассоциация с запахом чего-то жженого или плавленого. Это странная ассоциация, но ничего не могу с ней поделать. Равно как и объяснить. Предвечерняя духота, выхлопные газы, солнечные блики на хромированных частях машин…

Здесь начинается проспект Стачек, тянущийся к краю города. Здесь смешались зелень и бетон, тихие дворы и шумная загазованная площадь, архитектура пятидесятых и новоделы десятых.

Если пойти пешком от «Нарвской» в сторону «Кировского завода», то можно увидеть шестиэтажное здание самой первой школы, построенной после революции в 1927 году. Здание стоит на противоположной от метро стороне. В городе знают это строение как дом в форме серпа и молота — если посмотреть на него сверху, то действительно похоже. Правда, с натяжкой и большими допущениями. Впрочем, городские легенды гораздо интереснее, чем серая реальность, хотя и в реальности есть много чего примечательного. Того, чего мы просто не замечаем или не думаем, что можно заметить что-то необычное, что-то такое, о чём можно рассказать друзьям или приятельницам.

Проспект Стачек, как и «Нарвская» хранит много интересных историй и таит множество интересных мелочей. Когда-нибудь об этих местах напишут большую толстую книгу.

А я в последние годы бываю тут не часто — раз в пару месяцев: на противоположной стороне от метро есть маленький магазинчик, торгующий форменной одеждой силовых структур со всей Европы, и мне нравится то, что они продают.

Я не милитарист, но люблю форменные рубашки — они действительно стильные и удобные. Когда меня видят, к примеру, в рубашке английской охранной службы «Пинкертон» с шевроном на рукаве, то, бывает, спрашивают:

— Где взял?

— Купил на «Нарвской».

— А где именно?

— Есть бумага и ручка?

Я не запоминаю адресов, и мне удобнее рисовать. Тем более, что район у метро «Нарвская» я знаю очень хорошо и рисовать умею.