Огненный трон

Рик Риордан, 2011

Что вы знаете о семье Кейн? Меня зовут Картер Кейн. Мне четырнадцать лет, и вся моя жизнь вмещается в чемодан. Я объехал полмира вместе с моим отцом-археологом. У меня есть сестричка Сейди, которая живет в Англии. Думаете, тоска зеленая? А вот и нет! Наша жизнь полна сумасшедших приключений! Все гораздо хуже, чем вы думаете. Если с богом Сетом, которого случайно выпустил на свободу мой отец, мы сумели договориться, то с олицетворением зла, змеем Апопом, совладать невозможно. Не зря его боятся все боги. На земле грядет настоящая катастрофа, ведь Апоп стремится подчинить себе все живое и погрузить мир в хаос. Единственный, кто может прийти к нам с сестрой на выручку, – это бог солнца Ра. Но вот незадача – Ра спит уже несколько тысячелетий, а чтобы разбудить его, требуется знание особой магии и помощь других богов, которые не спешат нам ее оказать… Поистине невыполнимая миссия!

4

Урок ненависти к жукам-навозникам

Картер

Вот спасибо, Сейди.

Для разнообразия отдала мне микрофон как раз тогда, когда мы дошли до интересного места.

Ну вот, Сейди отправилась справлять день рождения в Лондон. Мир стоит на пороге катастрофы, до которой осталось всего четыре дня, нам нужно завершить поиски жизненно важных свитков, а она, видите ли, отправилась повеселиться с подружками. Что ж, у каждого свои приоритеты, верно? Ну а я не больно-то и расстроился.

В отсутствии Сейди была и своя хорошая сторона: в Бруклинском Доме наконец-то стало тихо и спокойно. То есть до тех пор, пока в него не вломилась трехголовая змея. Но давайте я сначала расскажу вам о своем видении.

Сейди за завтраком решила, что я что-то от нее скрываю. В общем-то так оно и было. Но просто если говорить откровенно, ночное видение перепугало меня до того, что мне вообще не хотелось о нем говорить, тем более с сестрой в день ее рождения. Надо сказать, с тех пор как я стал изучать магию, я испытал множество необычных ощущений, но то, о чем я сейчас расскажу, может смело претендовать на Нобелевскую премию в области «сверхъестественно странного».

После нашего крайне насыщенного похода в Бруклинский музей я долго не мог заснуть. Когда же мне это наконец удалось, я вдруг проснулся в чужом теле.

Это не было похоже на странствие души или тем более на обычный сон. Я действительно был им — Гором-Мстителем.

На самом деле мне уже приходилось уживаться с Гором в одном теле — всю ту неделю в прошлое Рождество, когда он поселился в моей голове и доставал меня всякими своими советами или требованиями. А во время битвы за Красную пирамиду нам даже удалось добиться полного слияния разумов. Я превратился в то, что египтяне-маги называли «Глазом бога» — наши воспоминания перемешались и сделались общими, вся сила божества принадлежала мне, и мы могли действовать как единое целое — получеловек-полубог. Но даже тогда я находился в своем собственном теле.

На этот раз наши роли поменялись: я оказался гостем в теле Гора, который стоял на носу лодки. Лодку несло течением магической реки, которая протекает через весь Дуат. Зрение у меня стало острым, как у сокола, и я без труда различал сквозь дымку над водой мелькающие в глубине тени: чешуйчатые спины рептилий и громадные плавники. Я видел призраки умерших, собравшихся на берегах реки. Высоко над моей головой своды исполинской пещеры влажно поблескивали и отливали красным, словно мы оказались в глотке какого-то живого существа.

На моих бронзовых руках с могучими мышцами красовались браслеты из золота и лазурита. Одет я был как для битвы — в кожаные доспехи. В одной руке я сжимал дротик, а в другой — хопеш, кривой египетский меч. И я чувствовал себя сильным и могущественным, как… как бог, одним словом.

— Привет, Картер, — сказал Гор. Странное ощущение: как будто я говорю сам с собой.

— Гор, в чем дело?

Мне не было нужды объяснять ему, что столь бесцеремонное вторжение в мой сон весьма раздражает. Он и так все понимал: разум-то у нас был один.

— Я ответил на твои вопросы, — сказал Гор. — Рассказал тебе, где найти свиток. Теперь ты мой должник и должен выполнить мою просьбу. Я хочу кое-что тебе показать.

Лодка рванулась вперед. Я вцепился в поручни, ограждающие небольшое возвышение для впередсмотрящего. Оглядевшись, я понял, что лодка — это барка фараона, длиной около шестидесяти футов и напоминающая формой массивное каноэ. Посреди палубы помещалось возвышение для трона под ветхим, обтрепанным балдахином. Единственная мачта несла на себе квадратный парус. Наверное, раньше он был ярким и нарядным, но сейчас выцвел и зиял прорехами. Вдоль правого и левого бортов болтались бесполезные, обломанные весла.

Было видно, что эту лодку не спускали на воду уже много столетий. Такелаж оброс паутиной, канаты сгнили, доски палубы жалобно трещали и скрипели, когда лодка набирала ход.

— Она такая же старая, как Ра, — сказал Гор. — Ты действительно думаешь, что она еще сможет послужить? Позволь мне показать, с кем вам придется сражаться.

Лодка вырулила на стремнину, и мы помчались гораздо быстрее. Мне уже доводилось ходить в плавание по Реке Ночи, но на этот раз мы спустились в Дуат гораздо ниже. Воздух здесь был холоднее, пороги на реке — круче и опаснее. Сорвавшись с водопада, барка промчалась по воздуху и снова с плеском упала на воду. И тут монстры пошли в атаку. Из потока темной воды выступали жуткие морды — морской дракон с желтыми кошачьими глазами, крокодил с шипами дикобраза, змея с лицом древней мумии… Каждый раз, когда передо мной возникала очередная кошмарная голова, я сносил ее ударом меча или колол копьем, отгоняя от лодки. Но чудовища продолжали наступать со всех сторон, меняя формы. Если бы я сейчас был не Гор-Мститель, а просто Картер Кейн, то от всего этого кошмара я просто сошел бы с ума или умер на месте. А может, и то и другое.

— Такое путешествие совершала эта лодка каждую ночь, — сказал Гор. — И с чудовищами Хаоса сражался вовсе не Ра. Его защищали мы, другие боги. Именно мы отгоняли Апопа и удерживали на почтительном расстоянии его приспешников.

Мы сорвались с очередного водопада прямиком в водоворот. Уж не знаю, как лодка умудрилась не опрокинуться, но она все же кое-как вырулила из пенной воронки и приблизилась к берегу.

Пустынные низменные берега были сплошь покрыты блестящими черными камушками — по крайней мере так мне сначала показалось. Когда мы подошли поближе, оказалось, что это вовсе не камни, а дохлые жуки — миллионы и миллионы высохших черных панцирей, выстилавших равнину, которая простиралась куда-то далеко в сумрак. Среди пустых шелестящих скорлупок вяло копошились немногочисленные живые жуки, отчего казалось, что вся земля вокруг шевелится. А уж какой вокруг стоял запах от миллионов дохлых навозников, я не стану даже описывать.

— Вот это — темница Змея, — сказал Гор.

— Где? — удивился я.

— Я показываю тебе это место таким, каким ты способен его увидеть. Учти, если бы ты оказался здесь в теле человека, ты бы давно сгорел дотла. И если бы ты увидел это место таким, каким оно является на самом деле, твои человеческие чувства изнемогли бы от ужаса.

— Здорово, — пробормотал я. — Люблю, когда у меня что-нибудь изнемогает.

Лодка с шорохом ткнулась в берег, отогнав некоторое количество живых скарабеев. Весь берег шуршал и поскрипывал, едва заметно шевелясь.

— Когда-то все эти скарабеи были живы, — сказал Гор. — Они символизировали ежедневное возрождение Ра, и враги боялись их. Теперь священных жуков осталось совсем немного. Змей постепенно прожирает себе путь на волю.

— Погоди-ка, — встрепенулся я. — Ты имеешь в виду…

Прямо передо мной усеянный трупиками берег вдруг вздулся, как будто что-то живое пыталось пробиться из-под земли. Что-то очень большое…

Я покрепче ухватил меч и копье, но даже вся сила и отвага Гора не помогли мне удержаться от дрожи. Из-под завалов черных панцирей блеснул красный свет; панцири зашелестели и осыпались, когда что-то поднялось из глубины к поверхности. И сквозь истончившийся слой дохлых скарабеев ярко засверкал красный круг десяти футов в диаметре — глаз гигантской змеи, излучающий такую злобу и ненависть, что даже в обличье бога я пошатнулся от накатившей на меня волны незримого яда, выжигающего изнутри, пожирающего мою душу. Я сразу поверил Гору: действительно, если бы я оказался здесь в теле смертного человека, меня бы испепелило на месте.

— Он же вот-вот вырвется на свободу, — сказал я, с трудом преодолевая панические спазмы в горле. — Гор, он уже почти выбрался…

— Да, — ответил бог. — Уже скоро…

Направляемый волей Гора, я поднял копье и метнул его прямо в красный глаз. Змей взревел от ярости так, что весь берег содрогнулся. Потом Апоп нырнул глубже под груды мертвых панцирей, и красный свет погас.

— Но еще не сегодня, — сказал Гор. — В день равноденствия узы ослабнут настолько, что Змей наконец разорвет их. Стань снова моим воплощением, Картер. Помоги мне поднять богов на войну с Хаосом. Вместе мы сможем остановить Апопа и не дадим ему проникнуть в мир смертных. Но если ты разбудишь Ра и он снова займет свой престол… хватит ли ему сил править? Сможет ли эта лодка ночь за ночью продолжать свой путь через Дуат?

— Но если ты не хочешь, чтобы Ра вернулся, — удивился я, — зачем же ты помог мне со свитком?

— Ты сам делаешь свой выбор, — отозвался Гор. — Я верю в тебя, Картер Кейн, и поддержу тебя в любом твоем решении. Но не все боги готовы поступить так же. Многие из них полагают, что наши шансы на победу будут выше, если на войну со Змеем поведу их я — нынешний царь и полководец. Твой план разбудить Ра они считают глупой и опасной затеей. Пока мне удается сдерживать открытый мятеж, но я не всегда смогу помешать им напасть на вас.

— Отлично, — вздохнул я. — Как будто нам без них врагов не хватает.

— Но этого может и не случиться, — продолжал Гор. — Сейчас, когда ты видел главного врага воочию, подумай: у кого больше шансов выстоять против Властелина Хаоса — у Ра или у Гора?

Лодка с тихим плеском отчалила от темного берега. Гор отпустил мой ба, и моя душа полетела обратно в смертный мир, как наполненный гелием воздушный шарик. До самого утра мне снился берег, покрытый мертвыми скарабеями, и горящий ненавистью красный глаз, глядящий на меня из слабеющей темницы.

Так что если с утра я выглядел малость не в себе, то теперь вы знаете почему.

Я немало поломал голову над тем, зачем Гор показал мне все это. Самый очевидный ответ напрашивался сам собой: сейчас на троне царя богов восседает Гор. Понятно, ему совсем не хочется, чтобы Ра вернулся и оспорил его право на престол. Боги вообще жуткие эгоисты. То есть иногда они помогают людям, конечно, но обычно у них есть на то собственные причины. Поэтому доверять им нужно с большой осторожностью.

С другой стороны, в чем-то Гор, безусловно, прав. Ра был стар еще пять тысяч лет назад, и никто не знает, в каком состоянии он пребывает сейчас. Даже если нам удастся разбудить его, нет никаких гарантий, что он сможет нам помочь. Если он такой же дряхлый, как и его лодка, сильно сомневаюсь, что ему удастся победить Апопа.

Гор задал мне прямой вопрос: у кого, на мой взгляд, лучшие шансы отразить нападение Властелина Хаоса? Правда напугала меня самого: заглянув в свое сердце, я понял, что на это не способен никто из нас. Ни боги, ни маги, ни даже и те и другие вместе. Гор хочет быть царем и вести богов на битву со Змеем, но его нынешний враг гораздо сильнее, чем любое чудовище, с которым ему приходилось сражаться прежде. Апоп не уступает древностью самому мирозданию, и единственный, кого он боится, это Ра.

Может быть, попытка разбудить Ра от его вечного сна и не увенчается успехом, но в душе я понимал: рассчитывать мы можем только на бога солнца. Как ни странно, любой, кто пытался убедить меня, что это плохая идея — Баст, Гор, даже Сейди, — заставляли меня только сильнее поверить в собственную правоту. Я вообще довольно упрямый, это факт.

«Правильный выбор далеко не всегда самый легкий», — часто говорил мне отец.

И он знал, что говорит. В конце концов, он бросил вызов всему магическому ордену и пожертвовал своей жизнью, чтобы освободить богов, потому что был уверен, что это единственный способ спасти мир. Теперь и для меня тоже настало время сделать трудный выбор.

Ладно, про завтрак и нашу перепалку с Сейди вы уже слышали, так что это я пропускаю. После того как она нырнула в портал, я остался на крыше в компании только моего нового приятеля — психически неуравновешенного грифона.

Он так часто вопил «ФРИИИК!», что я решил назвать его Фриком. По-моему, очень даже подходящее имя для такого чудаковатого монстра. Вообще-то я был уверен, что утром его больше не увижу — он же мог спокойно улететь куда-нибудь или вернуться обратно в Дуат, — но похоже, что новое обиталище ему понравилось. Я соорудил для него стойло и застелил его утренними газетами. Кстати, чуть ли не каждый заголовок в них был посвящен странной утечке канализационных газов в Бруклине. По мнению журналистов, эта самая утечка стала виной обширных повреждений музейной экспозиции, вызвала необычное свечение крыш по всему городу и послужила причиной массовых жалоб горожан на нездоровье, а именно тошноту, головокружение и даже коллективные галлюцинации. Почему-то самой популярной из них оказался колибри размером с носорога, которого видело чуть ли не полгорода. Вот тебе и газ!

Я как раз скармливал Фрику еще одну изрядную порцию жареной индейки (ну и горазды грифоны пожрать, скажу я вам!), как рядом возникла Баст.

— Обычно птицы мне нравятся, — заметила она. — Но этот твой питомец какой-то уж очень беспокойный.

— ФРИИИК! — по обыкновению, отреагировал Фрик. Некоторое время они с Баст пристально разглядывали друг друга, словно прикидывая, каким каждый из них окажется на вкус.

Баст потянула носом и сморщилась:

— Ты ведь не собираешься держать его тут постоянно?

— Да я его вообще не держу, — ответил я. — Как видишь, он не привязан. Может улететь, когда ему захочется. Просто ему тут нравится, мне кажется.

— Чудесно, — проворчала Баст. — Еще одна тварь, которая может убить тебя, стоит мне шагнуть за порог.

Лично мне казалось, что мы с Фриком неплохо поладили, но убедить в этом Баст было бы нелегко.

Она уже оделась в дорогу, накинув поверх своего излюбленного леопардового комбинезона длинный черный плащ, расшитый защитными иероглифами. Когда она двигалась, ткань слегка мерцала, заставляя очертания богини то проявляться, то пропадать.

— Будь осторожна, — сказал я ей.

Богиня ухмыльнулась.

— Картер, я же кошка. Кошки умеют позаботиться о себе. Меня куда больше беспокоит ваша с Сейди безопасность, когда вы останетесь без меня. Если твое видение правдиво и Апоп готов вот-вот вырваться из тюрьмы… Впрочем, я вернусь так скоро, как смогу.

Я не знал, что ей ответить на это. Я знал одно: если мое видение правдиво, мы все в большой опасности.

— Возможно, меня не будет пару дней, — продолжала она. — Но мой друг появится здесь еще до того, как вы с Сейди отправитесь в путь. Он позаботится о том, чтобы вы оба остались в живых.

— Может, скажешь хотя бы, как его зовут?

Баст как-то непривычно разнервничалась.

— Знаешь, мне немного трудно говорить о нем. Пусть лучше он сам вам представится.

А потом она вдруг потянулась ко мне и поцеловала в лоб.

— Береги себя, мой котеночек.

Честно сказать, я растерялся. Даже не знал, что сказать. Я привык думать, что Баст приставлена охранять Сейди, а я так, дополнительная забота. Но в голосе богини прозвучала искренняя теплота, которая смутила меня и заставила покраснеть. Баст тем временем подбежала к краю крыши и спрыгнула.

На этот раз я не слишком за нее испугался. Я уже знал, что она умеет приземляться на все четыре лапы.

Чтобы не тревожить учеников больше необходимого, я решил, что лучше всего, если наши занятия пойдут по обычному расписанию. Сегодня утром мне полагалось вести курс, который я именовал «101 решение магических проблем», а сами ребята называли проще: «Прикладная магия».

Занятия проходили так: я задавал ученикам какую-нибудь задачку, и они должны были решить любым способом, который приходил им в голову. Любой, справившийся с заданием, был свободен и мог распоряжаться оставшимся временем по своему усмотрению.

Наверное, такой подход к обучению отличался от школьного, где ученикам приходится торчать на уроках целый день, даже если они попросту убивают время какой-нибудь бесполезной работой. Но сам-то я в школу никогда не ходил. Моим обучением занимался папа, который позволял мне учиться в удобном для меня ритме. Договоренность у нас была такая: если папа оставался доволен, как я справился с дневной нормой заданий, на этом учебный день считался законченным. Меня такая система полностью устраивала, да и ребятам она, похоже, тоже нравилась.

Наверное, Зия тоже ее одобрила бы. В самый первый раз, когда она устроила нам тренировку, она сказала, что магии нельзя научиться по учебнику — только на собственной практике. И вот мы с ребятами отправились в наш зал для практических занятий.

Сегодня ко мне на урок явились четверо. Остальные ученики либо занимались изучением собственной магической специальности, копаясь в библиотеке или упражняясь в выполнении заклятий, либо проходили обычную школьную программу под руководством самых старших. Пока Амос был в Египте, роль нашего главного наставника взяла на себя Баст; она-то и настояла, чтобы ребята не запускали такие обязательные предметы, как математика или литературоведение. Впрочем, она сама охотно вела и такие дополнительные курсы, как «Основы ухода за кошками» или «Искусство кошачьей дремоты». Надо сказать, эти курсы пользовались популярностью, особенно последний, на который нам пришлось даже составлять лист ожидания из всех желающих его пройти (и особенно — отработать практические занятия).

Зал для магических тренировок занимал большую часть второго этажа. Размером он был примерно с баскетбольную площадку, что, кстати, позволяло нам использовать его по вечерам и для игры тоже. Здесь был гладкий дощатый пол, вдоль стен стояли статуи богов, а сводчатый потолок был расписан фигурками древних египтян, не то танцующих, не то просто шагающих, как всегда, исключительно боком. К стенам вдоль задней линии площадки на высоте десяти футов мы прикрепили параллельно полу две статуи бога Ра с соколиной головой, оставив от его дисковидной короны только обруч. В итоге получились довольно сносные баскетбольные корзины. Может, кто-то счел бы это святотатством и глумлением над святыней, но я рассуждаю так: если у бога Ра совсем нет чувства юмора, то это его проблемы.

В зале меня уже ждали Уолт, Джулиан, Феликс и Элисса. Жас обычно тоже не пропускала ни одного занятия, но сейчас она лежала в коме… и ни один из нас не знал, как можно ей помочь.

Придав себе подобающий учителю уверенный и невозмутимый вид, я объявил:

— Итак, ребята, давайте сегодня поупражняемся в боевой магии. Начнем с самого простого.

Я вынул из сумки четыре маленьких шабти и расставил их в разных концах зала, распределив между учениками, а потом произнес оживляющую команду. Все четыре статуэтки тут же выросли в полноразмерных египетских воинов, вооруженных мечами и щитами. Не скажу, что они выглядели как живые — кожа у них поблескивала керамическим глянцем, и двигались они медленнее, чем люди, но для начала вполне годились.

— Феликс, — напомнил я, — только никаких пингвинов, ясно?

— О! Ну почему… — заканючил тот.

Феликс твердо верил, что решение любой проблемы немыслимо без привлечения пингвинов, но, на мой взгляд, по отношению к бедным птицам это было нечестно. Я уже утомился телепортировать их обратно в Антарктиду и сильно подозревал, что там уже собралась немалая стая бедных магеллановых пингвинов, остро нуждающихся в услугах психотерапевта.

— Начали! — скомандовал я, и шабти ринулись в атаку.

Джулиан — рослый семиклассник, который уже полностью определился со своей магической специализацией, избрав путь Гора, не стал долго раздумывать. Он еще не до конца освоил создание боевого светящегося двойника, но сумел обернуть свой правый кулак золотым ореолом энергии и ударил им шабти с силой чугунной груши для сноса домов. Глиняный воин отлетел к стене, разбившись на груду мелких черепков.

Отлично, одного уложили.

Элисса изучала путь Геба, бога земли. Никто другой в Бруклинском Доме не владел магией земли, но Элиссе помощь обычно и не требовалась. Ее семья в Северной Каролине занималась гончарным ремеслом, так что девочка умела обращаться с глиной с самого раннего детства.

Она ловко увернулась от неуклюжего выпада шабти и быстро коснулась рукой его спины. На глиняных доспехах вспыхнул иероглиф:

Больше с воином вроде бы ничего заметного не случилось, но, когда он замахнулся мечом снова, Элисса продолжала стоять перед ним совершенно спокойно. Я уже хотел крикнуть ей «Пригнись!», но шабти необъяснимым образом промахнулся. Меч вонзился в пол далеко от Элиссы, и шабти споткнулся и замер на мгновение, как будто растерялся. Он атаковал снова и снова, но каждый раз какая-то неведомая сила отводила его удары в сторону. В конце концов воин смутился окончательно, опустил меч, нетвердой походкой прошагал в угол зала, ткнулся головой в стену, содрогнулся и замер.

Элисса с довольным видом улыбнулась.

— Иероглиф Са-пер, — пояснила она. — Означает «Промахнись».

— Полезная штука, — одобрил я.

Феликс тем временем все же придумал, как обойтись без пингвинов. Я пока не понял, какой род магии ему ближе всего по духу, но сегодня он избрал простой и эффективный способ действий: сгреб со скамейки баскетбольный мяч, подождал, пока шабти поднимет ногу для следующего шага, и с силой бросил мяч ему в голову. Расчет оказался идеальным: воин потерял равновесие и опрокинулся на спину. Глиняная рука, держащая меч, с треском сломалась и отвалилась. Феликс, не теряя времени, подскочил к поверженному шабти и попрыгал на нем, превратив в жалкую кучку черепков.

Покончив с этим, он повернулся ко мне с торжествующей ухмылкой:

— Ты ведь не говорил, что мы обязаны использовать магию!

— Все честно, — кивнул я, соглашаясь. А заодно сделал себе мысленную заметку: никогда не играть в баскетбол в той команде, против которой играет Феликс.

Наблюдать за Уолтом было интереснее всего. Он был сау, создатель амулетов, и обычно использовал для решения практических задач всякие магические штучки, которые оказывались у него под рукой. Мне никогда не удавалось угадать, что он сделает на этот раз.

Что же касается выбора пути, то Уолт еще не определился, магия какого бога ему ближе всего. Он был превосходным исследователем, как Тот, бог знания, и умел обращаться со свитками или зельями почти так же хорошо, как Сейди, а значит, мог бы выбрать путь Исиды. И даже путь Осириса был ему не чужд, потому что никто, как он, не умел вдыхать жизнь в неодушевленные предметы.

Сегодня он на некоторое время задумался, перебирая свои амулеты и решая, что именно лучше использовать. Шабти наступал, а Уолт потихоньку пятился, по-прежнему ничего не предпринимая. Пожалуй, если у Уолта и были недостатки, так это его чрезмерная осторожность: он предпочитал тщательно все обдумать, прежде чем приступить к действию. Одним словом, был полной противоположностью моей сестрице.

(Да не пихайся ты, Сейди. Это же правда!)

— Ну давай же, Уолт, — подбодрил его Джулиан. — Прикончи его уже.

— Не мешай, — осадила его Элисса.

Уолт наконец выбрал одно из своих колец, но, отступая еще на шаг, споткнулся об осколки шабти, разбитого Феликсом.

— Берегись! — крикнул я.

Но Уолт поскользнулся и шлепнулся на пол. Его глиняный соперник, размахивая мечом, ринулся прямо на него.

Я бросился на выручку, уже понимая, что добежать не успею. Уолт инстинктивно поднял руку, защищаясь от удара. Вряд ли бы это помогло: керамический меч почти такой же острый, как сделанный из металла, и бьет так же сильно. Рана наверняка будет серьезная… но Уолт в последний момент перехватил клинок, и шабти замер. Под пальцами Уолта лезвие меча вдруг посерело и пошло мелкими трещинами. Весь глиняный воин постепенно сделался серым, словно покрылся изморозью, а потом неожиданно рассыпался в пыль.

Уолт ошеломленно посмотрел на свою ладонь. На ней не было ни царапины.

— Круто! — восхитился Феликс. — И что это был за амулет?

Уолт нервно покосился на меня, и я понял без слов: это был не амулет. Уолт сам не знал, что он такое сделал.

На мой взгляд, для одного дня сильных впечатлений уже было больше чем достаточно, но, как оказалось, странности только начинались.

Прежде чем кто-то из нас успел сказать хоть слово, пол вдруг содрогнулся. Я еще успел подумать: что, если это магия Уолта продолжает распространяться по всему дому? Хорошего в этом мало… А может, кто-нибудь этажом ниже упражняется с наведением проклятия взрывающихся ослов — тоже бывает.

Но тут Элисса тихонько пискнула:

— Ой, ребята…

Дрожащим пальцем она показывала на торчащую из стены в десяти футах над нами статую Ра. Наша божественная баскетбольная корзина тряслась и крошилась.

Поначалу я не мог понять, что происходит. Статуя Ра не обращалась в глиняную пыль, как шабти: она распадалась на части, которые с шелестом осыпались на пол. Я пригляделся внимательнее, и в груди у меня похолодело. Пол был засыпан вовсе не камнем. Статуя превращалась в панцири мертвых скарабеев.

Когда упал последний из них, груда дохлых жуков зашевелилась, и из нее показались три змеиные головы.

Наверное, не стоит объяснять, какая меня охватила паника. Я уже решил, что мое видение в тюрьме Апопа начинает сбываться прямо здесь, в нашем зале. Я отскочил назад так резко, что налетел на Элиссу. Честно, если бы на меня в этот момент не смотрели ученики, я бы пулей вылетел из зала, не оглядываясь.

«Это не может быть Апоп», — сказал я сам себе.

Головы высунулись сильнее, и я увидел, что это не три отдельные рептилии, а одна здоровенная трехголовая кобра, толщиной с мою ногу. Что особенно странно, за ее спиной развернулись крылья, похожие на ястребиные. Раздувая капюшоны, кобра поднялась до высоты моего роста. Хотя, конечно, до Апопа она явно не дотягивала. И глаза у нее не светились красным: обычные холодные змеиные глаза…

Наверно, я должен был испытать большое облегчение, но, когда все эти три головы уставились на меня, лучше мне не стало.

— Картер? — робко спросил Феликс. — Это тоже часть урока, да?

Змеиные головы громко, слаженно зашипели. В моей голове раздался голос, и звучал он точь-в-точь как голос бау в Бруклинском музее.

— Это последнее предупреждение, Картер Кейн, — услышал я. — Отдай мне свиток.

Мое сердце пропустило удар. Свиток. Сейди отдала мне его после завтрака. А я, дурак, должен был положить его в одну из наших надежно защищенных библиотечных ячеек, но забыл. Сейчас он так и лежал в сумке, которая болталась у меня на плече.

— Кто ты? — спросил я змею.

— Картер, — негромко окликнул меня Джулиан, поднимая меч. — Нам стоит атаковать?

Судя по лицам учеников, ни голоса змеи, ни моего вопроса они не слышали. И пока не знали, нужно им вмешиваться или нет. Впрочем, каждый из них приготовился на свой лад: Элисса подняла руки, как будто готовясь поймать большой надувной мяч. Уолт шагнул, загораживая от змеи Феликса, а неугомонный Феликс с любопытством выглядывал из-за его спины.

— Отдай его мне. — Медленно свивая хвост кольцами, сминая шуршащие панцири жуков, змея чуть отклонилась, собираясь нанести удар. Ее крылья распахнулись так широко, что могли бы обхватить нас всех четверых. Откажись от своего замысла, или я уничтожу девчонку, которую ты ищешь, как уничтожила всю ее деревню.

Я хотел выхватить свой меч, но руки меня не слушались. Все мое тело было парализовано, как будто три пары глаз гипнотизировали меня.

«Ее деревня, — подумал я. — Значит, речь идет о Зии».

Змеи смеяться не умеют, но в злобном шипении твари мне послышалась издевательская насмешка.

Тебе придется сделать выбор, Картер Кейн — девушка или бог. Оставь свою глупую затею, или от тебя скоро останется лишь сухая шелуха, как от скарабеев Ра.

Я разозлился, и это меня спасло. Я мигом сбросил с себя паралич и заорал: «Бей ее, ребята!» — в тот самый момент, когда тварь открыла пасть, выбросив три струи пламени.

Я успел развернуть зеленый магический щит, который прикрыл нас от пламени. Джулиан замахнулся мечом, готовясь метнуть его во врага. Элисса щелкнула пальцами, и три каменные статуи сорвались со своих постаментов и полетели к змее. Из жезла Уолта вырвался луч серого света. А Феликс сорвал с левой ноги кроссовку и швырнул ее в монстра.

Вот теперь змее никто бы не позавидовал. Меч Джулиана снес одну из ее голов, кроссовка Феликса угодила прямиком в лоб второй, луч Уолта превратил третью в прах. После чего на корчащееся змеиное тело обрушились призванные Элиссой статуи, придавив его тоннами камня.

Все, что осталось от чудовища, рассыпалось кучкой песка.

В наступившей тишине я нагнулся и поднял с пола уцелевший панцирь скарабея. Ученики стояли, уставившись на меня.

— Картер, это тоже было учебное задание, правда? — снова спросил Феликс. — Скажи, что это был просто урок!

Я не ответил. Сейчас мои мысли занимал голос змеи — тот же самый, которым вчера говорил со мной бау в музее. Наконец я понял, почему он показался мне таким знакомым. Я уже слышал его несколько месяцев назад, во время битвы за Красную пирамиду.

— Картер? — Голосок Феликса срывался, как будто он был готов вот-вот расплакаться. Я спохватился. Самый младший из наших учеников до того задиристый и шумный, что я иногда забываю, что ему всего только девять.

— Да, что-то вроде зачета, — соврал я. Потом покосился на Уолта, и наши взгляды сказали друг другу: «Поговорим об этом позже». Но для начала мне нужно было расспросить кое-кого еще.

— Урок окончен, — объявил я.

И побежал искать Амоса.