Волчьи тропы

Регина Гумерова, 2023

Жители провинциального городка ведут спокойную жизнь, лишенную гаджетов и крутых машин, мечтают перебраться в большой город или попасть на бал в поместье графов, но они даже не подозревают, что люди, живущие в их заповедном лесу, остро чувствуют полнолуние и не зря ведут обособленный образ жизни. Откуда я это знаю? Я – одна из них, дочь вожака и его "любимый" бастард. Я – "обычная" девушка: читаю книги, лазаю по деревьям, исследую лес в поисках новых троп, работаю в кузнице и охочусь на диких животных. Впереди – моё последнее полнолуние и, если я не обернусь, то навсегда уйду в подземелья, чтобы жить в тени своей стаи. Но однажды самые страшные твари из сказок старой неней появляются в наших лесах, угрожая не только нашей тайне, но и всему нашему существованию. Смогу ли я обернуться и встать плечом к плечу с отцом в битве против зла или у меня другое предназначение?

Глава 10. Кабан

У меня тряслись коленки от мысли, что я собираюсь охотиться в одиночку на одного из самых крупных и страшных зверей в наших лесах. Кабан — опасное и быстрое животное, приходящее в ярость от ранений. Как говорит отец, его лучше убить с первого выстрела, либо не соваться к нему вовсе.

Я шла против ветра, кабан не сможет меня учуять. Спустя несколько метров появились следы на влажной от дождя земле, поэтому я достала из-за спины лук и вставила стрелу. Я кралась вперед, внимательно следя за тем, куда наступаю, избегая сухих веток и лишних шорохов листвы. Кабаны плохо видят, но вот слух и обоняние у них отменные. Поэтому, если мне удастся подойти достаточно близко без лишнего шума и с подветренной стороны, то у меня будет шанс для одного единственного выстрела. Это срабатывало с другими животными, но получится ли с кабаном? Я слабо представляла себе, как можно охотиться без загонщика. Но, несмотря на все сомнения, я твердо шла вперед. Наши загонщики обычно выгоняют зверя из укрытия и гонят его на нас, а мы с другими лучниками отстреливаем нужных со специальной башни. Я не смогу и гнать животное, и стрелять вдогонку, но и отступить уже не в праве. Я должна принести хотя бы одного зверя.

Вдруг где-то впереди раздалось громкое конское ржание, и затем послышался настойчивый шорох в кустах и в высокой траве, которая закачалась из стороны в сторону, словно кто-то по ней продирался. Я отступила на два шага назад и замерла в ожидании. Кровь прилила к голове, застучала в ушах. Из кустов на меня вышел огромный косматый серый кабан с маленькими поросячьими глазками и расходящимися в стороны, словно острые ножи, грязно-желтыми клыками, один из которых был искорежен и надломан. Его тело покрывали грубые уродливые шрамы, бороздами разрывающие некогда красивую мощную шкуру. Животное хрипло дышало, источая угрозу и поднимавшуюся в нем ярость. В ту же секунду я пожалела о том, что сунулась сюда. Наставив лук на противника, я видела, как дрожит натянутая стрела, не давая мне прицелиться. Я должна была выйти на след кабана и незаметно подкрасться к его логову, а не столкнуться с ним лицом к лицу.

Судорожно пытаясь вспомнить, какое сейчас время года, я оценивала шансы: что передо мной была самка. Тогда где-то поблизости могут быть её поросята и, значит, живой мне отсюда не выбраться. Стоп. У самок не такие клыки, значит, это был самец, а точнее хорошо вооруженный секач, готовый растерзать меня одним яростным взмахом. Мое дыхание было тяжелым и давалось с трудом. Я следила за каждым движением кабана, пытаясь предугадать его следующее действие.

Он недолго смотрел на меня, прежде чем с ревом броситься в мою сторону. Я выстрелила наугад и бросилась бежать, нарушив сразу несколько постулатов. Отец заставлял учить меня правила охоты на разных животных, если вдруг я решу пойти в охотники, но они не пошли мне впрок. Я вспомнила о них лишь, когда нарушила. Во-первых, я не убила кабана с первого выстрела. Во-вторых, убежала, хотя должна была дать ему подойти поближе и просто отскочить в сторону. Тогда он убежал бы прочь и больше не полез на меня.

Я забралась на достаточно мощную для моего веса липу и оглянулась. Под ладонями, что обхватили её прочные ветви, я чувствовала влагу ночного дождя и вцепилась крепче, ощущая скольжение рук о молодую гладкую кору. Животное с разбегу налетело на мое дерево и, словно рикошетом этого удара, липа оттолкнула меня от своей скользкой коры вместе с градом серебристых капель дождя. Собрав удары почти трети ветвей, расцарапав в кровь лицо, локти и бедро, получив мощный удар в грудь, я смогла оттолкнуться от ствола в метре от земли и приземлиться на ноги за спиной кабана. Но в следующий миг я повалилась на колени, задыхаясь от полученного удара в солнечное сплетение, а потом на бок.

В ушах стоял жуткий шум, похожий на треск, но я заставила себя поднять затуманенный взгляд на животное. Кабан яростно раздирал кору у подножья дерева, силясь согнать меня вниз, и даже не догадываясь, что я лежу на земле у его ног. Моя кровь была размазана по ветвям, что он терзал, и зверь не мог разобрать, где я нахожусь, но чуял, что я где-то рядом. Меня сковал страх и ужас от близости столь опасного существа, и я боялась пошевелиться. Я почти не слышала его ярости, но мне было достаточно видеть его.

Вдруг стук в ушах усилился, и мои глаза стала застилать красная пелена. Так моя самая страшная и кровожадная сущность выходила наружу. Внутренний голос, сладкий и до боли знакомый, нашептывал мне, взывая к моим страхам и баюкая меня: «Впусти меня… Я заберу твою боль… Заберу твой страх… Всё будет хорошо… Впусти…»

Я расслабилась и позволила ему завладеть мною, понимая, что не могу сопротивляться его власти и что он, возможно, единственный, который может вытащить меня из этой переделки. Секач в ярости обернулся на меня, когда я поднялась на ноги и неспешно отряхнулась. Я смотрела на него сквозь алую пелену новой меня, сильной меня, страшной меня. Боль ушла, как и страх. Ни шума в голове и ушах, ни боли от ссадин и переломов. Улыбнувшись одним уголком рта, я перепрыгнула через метровое животное и помчалась прочь. Зверь пустился вслед за мной, выворачивая на ходу кусты и молодую поросль. Он кряхтел и ревел, пытаясь запугать меня, заставить остолбенеть от страха, сделать ошибку и позволить ему нагнать меня. Но я не могла этого допустить, как не могла допустить и того, чтобы все закончилось моим трусливым бегством.

Меня окутало наслаждение от его злости и ярости. Он так неистово хотел нагнать меня и вспороть мне живот своими клыками-секачами, затоптать мое тело копытами, пока я не перестану дышать, и даже больше, сожрать мои внутренности, как трофей победителя. Но сегодня трофей должен был достаться мне.

Я резко остановилась, пока он не потерял ко мне интерес, и пустила ему в бок стрелу, зная, что это одно из самых крепких мест зверя. Я не старалась убить его, а лишь разжечь его ярость, и добилась своего. Он взвизгнул от неожиданной боли и, остановившись передо мной, стал неистово рыть копытами землю, пыхтя и едва сдерживая свою ярость. Адреналин вновь ударил мне в голову, и я расхохоталась. Ох, как же мне это нравится! А когда соперник ещё и так опасен, победа будет в стократ слаще. Он глушит свой страх под яростью и гортанным ревом, но я все равно ощущаю его ужас на кончике своего языка. Он боится меня, и правильно, как и я боюсь его, что тоже не безосновательно. Кто будет сегодня победителем, а кто будет мертв? Я пустила в него ещё три стрелы, попав в бока и в голову, но не пробив череп, и вновь побежала прочь. Он, рыча и неистово мотая головой, следовал за мной по пятам, не желая сдаваться и отпустить меня живой. Он жаждал мести, крови, моей плоти, как и я жаждала его страха, его ярости, его смерти. Откинув на ходу лук, я выдернула из-за пояса кинжал и, дав кабану почти нагнать меня, чуть отступила в сторону. Мое бедро вдруг вспыхнуло, когда животное пробегало мимо, но тут же затихло. Я позволила кабану чуть опередить меня и последовала за ним. Он не мог понять, куда я подевалась, и продолжал бежать вперед, ощущая мой запах где-то поблизости. Я рядом, совсем близко, ты меня чуешь, ты знаешь, что я здесь, но не видишь меня, и это пугает тебя, хотелось мне прошептать, я рядом, прямо за твоей спиной. С этой мыслью я бросилась на кабана и вскочила на его спину, схватив за холку. Я чувствовала, как под моей ладонью, что покоилась на боку животного, пульсирует кровь, огромная жизненная сила и ярость. Мое правое колено чуть соскользнуло со зверя из-за влаги, что пропитала мои штаны, но я вовремя подтянула его назад и осознала, что у меня осталось не так много времени и с этим пора заканчивать. Проехав ещё несколько метров, стоя на хребте кабана, я выхватила кинжал и одним резким взмахом перерезала ему горло.

Животное пробежало еще немного, прежде чем повалилось вперед и по инерции проехало ещё какой-то путь. Содрогаясь и кряхтя, зверь извергал из себя оставшуюся кровь. Я присела на корточки рядом с его умирающим телом и встретилась с ним взглядом. Несмотря на всю злобу и буйство, что я видела совсем недавно, теперь он выглядел уже не столь храбро и смотрел на меня взглядом побитого щенка, словно вопрошая: за что? Я могла бы перечислить ему тысячи причин, но боялась упустить минуты его предсмертной агонии и пыталась впитать все сладостные муки его скорой смерти.

Я очнулась, когда почувствовала знакомые, почти родные запахи леса возле своего дома. Красная пелена больше не застилала мой взор, и я поняла, что все прошло. Мои руки были по локоть в крови, на теле горели ссадины и глубокие царапины, ребра гудели от полученного удара о ветку, а бедро пронзала глубокая тупая боль, когда я ступала на правую ногу. В руке был уверенно сжат короткий нож, а лука нигде не было видно. Медленно оглядевшись вокруг и осознав, что оружия нигде нет, я решила вернуться назад, по запаху незнакомой крови, коей была пропитана моя кожа. Найти свою жертву оказалось не так трудно, тем более, когда она возвышалась над густой травой, даже лежа на боку. А вот дотащить её до дома оказалось куда труднее.

Кабан весил уйму килограмм и, обвив веревкой его задние ноги, я потащила свой трофей домой. Превозмогая мучившую меня боль в бедре, я проходила с веревкой далеко вперед, обматывала дерево и начинала яростно тянуть тушу на себя, используя стволы, как блоки. У меня не было сил и выдержки, чтобы не обращать внимания на боль и глотать слезы от боли и отчаяния, поэтому я позволила им капать и лишь изредка отирала их грязной рукой, когда они застилали мне обзор. Веревка терлась о грубую кору и истончалась, но я продолжала двигаться вперед, к следующему блоку-дереву.

На тропу передо мной вдруг выскочил заяц и встал на задние лапы, чтобы оглядеться. Я удивленно смотрела, как он посмотрел в мою сторону, но куда-то мимо меня, затем в другую сторону, неуверенно перескочил на пару шагов и вновь принялся изучать местность. Я прошла вперед, и заяц позволил мне немного догнать себя, затем проскакал далеко вперед и стал меня ждать. Тут из кустов показался второй заяц, что вторил первому в движениях и поведении. Они издеваются надо мной? Дразнят? Чуют, как я устала, ранена и вымотана? Чуют, что не смогу устроить на них облаву и загнать? Высоко в ветвях прошуршала белка, и, мне казалось, я слышала, как она смеется надо мной за поражение. Мне хотелось крикнуть им, что я завалила кабана! Но чудилось, что они хохотали надо мной пуще прежнего. Я не могу это так оставить, ненавижу, когда надо мной смеются… Но что я могла сделать сейчас? Мои руки были истерты в кровь, веревка истончена настолько, что готова была лопнуть в любую минуту, а мне до дома ещё несколько километров. Я с трудом уже держалась на ногах, в голове стучало, окружавшая меня местность начинала уплывать из-за боли, коей до сих пор горело мое тело. Прикрыв глаза на минуту, я дала себе возможность передохнуть и успокоиться. Мне нужно набраться сил для решающего рывка, но, вернувшись в реальность, я обнаружила двух наглых зайцев на моей тропе, бесстрашных и ленивых. Вытаскивать нож было слишком очевидно и спугнуло бы их. Поэтому я скинула веревку, что резала мне пальцы, завела дрожащие руки за спину, обвила ими два кинжала, которые покоились на спинных ремешках, и упала лицом во влажную землю. Меня накрыла темнота.